Рассказ с последних Граней.


Некогда в уделе Хэнчань жил юноша, по имени Сэй-Чин; он был умен и прилежен, шерсть всегда уложена подобающим образом, а хвост – расчесан. Однако он был несчастлив, ибо стремился к мудрости и не знал, как ее обрести.
Долго думал о пути к просветлению Сэй-Чин, и решил в конце концов отправиться на гору Таной, что в уделе Кинань. Там жил отшельник-чародей по прозвищу Седое Небо, славившийся по всей стране; даже чужеземец из далекого Фемароля однажды сказал о нем:



И было это непочтительно, но правдиво.
Долго шел Сэй-Чин через два удела, долго поднимался на гору Таной, но дошел он до дома отшельника. Тот сидел на крыльце, занимаясь каллиграфией; шерсть его была бела, уши – увенчаны благородными черными знаками, а хвост подобен длинному облаку.
Сэй-Чин почтительно подождал, пока Седое Небо допишет страницу, поклонился и спросил:
– О наставник! Скажите, как мне обрести мудрость, подобную вашей?
Седое Небо отложил кисть, посмотрел на юношу и изрек:
– Учись.
читать дальшеВ задумчивости спустился Сэй-Чин с горы, поблагодарив мудреца. Решил он, что мудрость достигается постижением наук; из множества таковых всегда привлекало его ремесло целителя. И потому отправился Сэй-Чин в столицу, нашел семью, что издревле занималась врачеванием, и упросил взять его в ученики.
Много времени посвятил Сэй-Чин изучению тонкостей целительства. Он научился лечить девяносто восемь болезней и восемьдесят четыре недуга, отличать границу меж жизнью и смертью, а недуги тела – от болезней души. Он научился врачевать травами и иглами, зельями и порошками, словами и волей.
Так Сэй-Чин обрел знания, и говорил с гордостью его наставник, что если бы все его ученики были столь усердны – не проходил бы его восторг до конца жизни.
Долго странствовал потом Сэй-Чин по Ликитаю, обойдя все двадцать пять уделов. В каждом он находил тех, кому нужна была помощь, и исцелял их мастерством, обретенным за годы учебы. Сэй-Чин был в уделе Фолань, когда с чужеземных кораблей сошла белая лихорадка – и благодаря его умению она не забрала множество жизней. Сэй-Чин был в уделе Тэнань, когда заболел наставник всех детей, и не позволил смерти забрать того, кто взрастил многие поколения достойных.
Многое совершил Сэй-Чин, и свершенное наполняло его сердце счастьем. Однако, хотя приятно ему было видеть улыбки выздоравливающих и их родных, и шерсть на хвосте расчесывали радость и гордость, он не видел в себе мудрости, и казалось ему, что он не обрел ее.
Тогда во второй раз Сэй-Чин отправился на гору Таной, желая посоветоваться с мудрецом.
Седое Небо вновь сидел на крыльце; пред ним лежало бревно в два обхвата, и отшельник одним лишь когтем вырезал из него игрушки для детей деревни, что была у подножия горы.
Сэй-Чин почтительно подождал, пока отшельник закончит, поклонился, и спросил:
– О наставник! Я учился и постиг ремесло свое так, что больше не вижу того, что мог бы еще узнать. Но я не вижу мудрости в себе. В чем же я ошибся? Что мне нужно совершить?
Седое Небо отложил фигурку чужеземного железного скакуна, поглядел на гостя и сказал:
– Иди во дворец и к золоту.
В задумчивости спустился Сэй-Чин с горы, поблагодарив мудреца. Подумал он, что для постижения мудрости надо посмотреть на народ Ликитая сверху, ибо не бывал он в дворцах, крытых алой черепицей. Отправился он в соседний удел, помня, что провел там мало времени во время странствий.
Случилось в то время так, что наместник удела Чэнань умер, а сын его, звавшийся Каоем, хоть и был воспитан должным образом, был молод и не умел править. Из советников же, что служили его отцу, лучшие уже умерли или ушли на покой; другие же были жадны и думали о себе, что видно было и ребенку.
Когда Сэй-Чин приблизился ко дворцу, Сун-Каой узрел его и оценил достойную осанку и ясный взгляд незнакомца. Молод и неопытен он был, но уже умел судить по одному движению ушей и взмаху хвоста.
– Сможешь ли ты, – спросил он, – помочь мне править уделом, как правил отец?
Сэй-Чин задумался и сказал:
– Господин, дайте мне срок в один месяц – и я отвечу вам.
Наместник согласился.
За месяц Сэй-Чин обошел весь удел Чэнань; сам он был из народа и с ним охотно говорили, а зоркие глаза целителя помогали ему видеть недуги не только самих жителей, но и деревень и отношений их с назначенными чиновниками.
В оговоренный срок Сэй-Чин вернулся ко двору наместника и многое поведал ему об уделе. С большим вниманием слушал его Сун-Каой, ибо был юн, и немногое знал о жизни простого народа. Попросил он Сэй-Чина остаться при дворе и советовать ему, и согласился целитель.
Многие годы провел Сэй-Чин в уделе Чэнань, помогая Сун-Каою править. Оба они быстро научились понимать ту тонкую сеть, что оплетает канцелярии и сановников; всегда Сэй-Чин видел беды народа и указывал на них наместнику, а потом вместе они исправляли нарушенную гармонию.
Однажды в столице, говоря об уделах, князь изрек:
– Из наместников, что правили при моем отце, лучшим был Хан-Талинь. Из наместников же, что правят при моей жизни, не может никто сравниться с Сун-Каоем.
И он щедро одарил господина удела Чэнань, пожаловав ему богатства и дозволив носить плащ с золотым шитьем и зонт из алого шелка. Обрадован был Сун-Каой, но не забыл своего верного советника. Половину княжеской награды он отдал Сэй-Чину, и добавил многое из собственной казны.
Так Сэй-Чин обрел богатство, и говорил наместник, что будь у него несколько таких советников – нерушимым было бы благосостояние удела.
Но хоть и провел Сэй-Чин многие годы при дворе наместника, радуясь тому, как может он помочь народу, – не чувствовал он в себе мудрости и казалось ему, что он ее не нашел. Тогда, убедившись, что Сун-Каой обрел твердую руку и теплое сердце, он попросил о позволении покинуть двор, и наместник с горечью разрешил.
Не привлекало богатство Сэй-Чина, но был он нерасточителен от природы, и потому употребил его с пользой. Направил он свои деньги на помощь другим; очи целителя находили достойных, а ум придворного подсказывал – кто из них и как распорядится золотом и серебром.
Делился Сэй-Чин с другими богатством и видел, что не ошибся в том, кому и для чего давал деньги. Радовался он за тех, кто возвысился, опираясь на это золото, и давал иногда советы, что помогали приумножать обретенное. Однако никогда Сэй-Чин не вел дел с теми, кто был жаден, жесток и глуп, зная, что не на пользу таким монеты и слитки.
Когда же больше нечего было вкладывать – отправился Сэй-Чин в третий раз на гору Таной.
Седое Небо стоял у своего дома и варил суп из девяти трав, трех облаков и одной звезды. Сэй-Чин почтительно подождал, пока мудрец закончит и спросил:
– О наставник! Много лет я провел во дворце, помогал наместнику и простому люду, распоряжался своим богатством и давал советы другим. Но я не чувствую в себе мудрости. В чем я ошибся? Что еще мне надо сделать?
Долго глядел на него Седое Небо, а затем изрек:
– Посмотри на свой хвост.
В глубокой задумчивости спустился Сэй-Чин с горы, поблагодарив мудреца. Несколько раз останавливался он и смотрел внимательно на свой хвост, но видел лишь шерсть, седую от возраста.
Утомившись, он зашел на постоялый двор, и попросил еды и комнату на ночь. Низко склонился перед ним хозяин, и поставил лучший обед, приказав слугам приготовить наилучшую комнату. Уступили Сэй-Чину самое удобное место и отказались брать с него даже медяк.
Сэй-Чин спросил изумленно:
– Что случилось? Почему вы так учтивы со мной?
И в ответ услышал он множество разных историй.
Услышал он о великом целителе, что обошел весь Ликитай, и духи болезней бежали от него, а смерть обходила стороной тех, в чей дом он заходил.
Услышал он об обильном знаниями советнике, что воспитал из юного наместника справедливого и следующего Закону правителя, и принесшего процветание уделу Чэнань.
Услышал он о сеятеле золота, из которого взошли десятки и сотни дел – и те, чье благосостояние покоилось на некогда отданных монетах, не уставали благодарить давшего им деньги и советы мудреца.
Глубоко задумался Сэй-Чин, глядя из окна на гору Таной, а потом рассмеялся, и глаза его стали подобны чистому небу в летний день. Вышел он на крыльцо и низко поклонился в сторону горы, а затем вернулся за стол – дабы доесть свой обед.
И когда он закончил трапезу – к нему подошел юноша в чистой одежде и с должным образом причесанной шерстью, почтительно поклонился и спросил:
– О мудрейший! Скажите, как мне обрести мудрость, сравнимую с вашей?
Сэй-Чин посмотрел на него, улыбнулся подобно яркому солнцу, и сказал:
– Учись.

30.06.2011