Во второй половине ноября я полноценно вернусь в игровую жизнь, надеюсь. Воскрешу старые проекты, которые встали, и хотел бы начать несколько новых. Вот и предлагаю то, что хочу - если кто-то заинтересуется.) Названия пока рабочие.

1) Хроника дракорожденных
Система и сеттинг: Exalted
О чем речь: Игра предполагается компанией дракорожденных всех Стихийных Аспектов, по умолчанию – династов. Будет являть собой цепочку приключений, где-то десять-двенадцать штук, переплетение официальных приключений и созданных мной. Сюжеты, как у меня обычно и бывает, гибкие – в смысле, основные вехи есть, задачи – в принципе, тоже, как их решать – дело игроков.
Могу обещать приключения, странствия, копания в древних тайнах, расследования, вполне вероятно – дипломатию и интриги (но это уже от персонажей зависит);
Форум: вероятнее всего, Прикл или ДМ, в зависимости от того, как подключать систему – там есть дайсометы. Если не трогать систему (исключая генерацию персонажей) – то Прикл или РПГейм. Но для придания непредсказуемости лучше все же пользовать.
Игроки и персонажи: Волк вроде бы согласился, взяв Древесного. Нужны еще от четырех до шести персонажей; хотел бы, чтобы были представлены все стихии. Личности особо не ограничиваются, но все же тут хотелось бы видеть персонажей, которым не безразличен мир, и не особенно ксенофобных.
alaknog - Вода
Tenebrose_Black - Дерево
Дариона - Воздух
Огненный Тигр - Огонь

2) Возрождение Эмпирей
Система и сеттинг: Mystic Empyrean
О чем речь: тут хотел бы взять классическую для системы идею странствия по осколкам мира и восстановления Эмпирей. Уже сочинено несколько миров, которые встретятся; обещаются старые тайны, столкновения идеологий, выборы… экшен, конечно, тоже будет, как без него.
Форум: Прикл или ДМ, так как тут я все же буду пользовать систему.
Игроки и персонажи : В целом хотелось бы светлую партию, но не чрезмерно-деятельную; в смысле, Эйдолонов, которые сперва подумают или согласятся с тем, что подумать надо. Разнообразие характеров было бы к месту, так как от этого и разнообразие способностей зависит.

3) Душа подобна коже
Система и сеттинг: Mystic Empyrean, сеттинг – свой.
О чем речь: А это уже совсем другая вещь. Собственно, это давняя идея, исполнение которой меня к этой системе и притянуло.) В чем состоит идея: ход с перемещением человека с нашей Земли в фэнтезийный мир; однако проблема в том, что при переходе он меняется и обретает новые способности или недостатки – соответственно своему характеру. Замечу, соответственно настоящему характеру, а не тому, что он о себе считает; если кто-то выставляет себя великим эльфом, а ведет себя по жизни как последний гоблин… то именно в сторону последнего изменение и будет.
Но это изменение не последнее – персонажи, осваиваясь в мире, будут меняться в зависимости от своих поступков и изменений в личности. Чего достигнут… вопрос.)
Само собой, тут будут приключения – но основной упор все же на личность и психологию.
Форум: Прикл, ДМ или РПГейм, тут наличие дайсомета неважно.
Игроки и персонажи : записался Скорп, и, зная его, я думаю, что у него получится хороший человек.) В целом же ограничений на персонажей нет – потому что каждого я буду вести в отдельности, по крайней мере, по началу.
Дариона
Инэйлэ
Лэй Чин
Огненный Тигр
Тархи

UPD: еще два проекта, о которых забыл. Спасибо Хитши и тессен, напомнила.
4) Восхождение.
Система и сеттинг: без системы, свой мир.
О чем речь: Тоже давний проект - который надо еще привести во внятный вид в плане мира. Если вкратце, то ситуация в чем - в этом мире десять лет назад пропали почти все боги (о чем, правда, большая часть мира не знает). Зато начала постепенно пробуждаться сила в их детях, у которых ныне есть шанс занять троны родителей... и стать лучше или хуже, уже иной вопрос.
Могу обещать приключения и странствия, а также вопросы выбора.
Форум: Прикл или РПГейм
Игроки и персонажи : так как опять же, вести буду поодиночке - в начале точно - то пойдут... кто угодно.
Инэйлэ
Огненный Тигр
Хитши и тессен

5) Ихор земной
Система и сеттинг: Scion
О чем речь: тоже касательно детей богов - но на сей раз по Беловолковскому сеттингу. Освоение своей крови. Взаимоотношения с родителями и их слугами, схватки с порождениями титанов, приключения... и - постоянный вопрос судьбы, Связей Судьбы и влияния на мир и людей.
Форум: Прикл или ДМ. Из-за системы.
Игроки и персонажи : Вообще, разнообразие богов и так дает разношерстность, но я бы предпочел тех, кто хотя бы личностно друг с другом уживется.
alaknog
Хитши и тессен
Tenebrose_Black
Карнас

запись создана: 01.11.2012 в 22:43

С "Проводником" история странная. Сначала это был, вообще-то, мини, и был он в разы короче... и, что уж отрицать, сумбурнее, о чем мне справедливо и заметили. Была высказана мысль переделать в миди - но, как у меня почему-то не раз бывало на ФБ, получилось это под самую выкладку. Однако получилось... а спасибо за идею одному кадру из Fate/Zero - когда впервые появляется армия Искандера. И некоторым обсуждениям.

«Наверное, я все-таки неплохо натренировался», – с легкой улыбкой подумал Вэйвер Вельвет, снимая с полки огромный фолиант. Руки по-прежнему уверенно держали толстую книгу, хотя и заметно дрожали; опустившись в кресло и перевернув первую страницу, он едва заметно вздохнул с облегчением. Поглядел на окно – за ним лил дождь и свистел холодный ветер. Обычная английская погода, в которую у него начинают ныть кости. Что поделать – он уже далеко не молод.«Наверное, я все-таки неплохо натренировался», – с легкой улыбкой подумал Вэйвер Вельвет, снимая с полки огромный фолиант. Руки по-прежнему уверенно держали толстую книгу, хотя и заметно дрожали; опустившись в кресло и перевернув первую страницу, он едва заметно вздохнул с облегчением. Поглядел на окно – за ним лил дождь и свистел холодный ветер. Обычная английская погода, в которую у него начинают ныть кости. Что поделать – он уже далеко не молод.
Девяносто шесть лет. Не шутка. Совсем не шутка – особенно если посмотреть на Часовую Башню и вспомнить, как она изменилась. Сколько студентов прошло перед его глазами? Сколько собственных наставников и коллег он проводил на покой… или пережил? И ведь здоровье испортилось лишь в последние годы, а ум не терял остроты никогда. Даже сейчас он с легкостью может вытянуть из памяти почти любой образ и все связанные с ним детали.
Иногда Вэйверу казалось, что, выжив в Войне Грааля, он каким-то образом вобрал в себя жизни других Мастеров – и теперь живет за их счет, опираясь на чужую судьбу. Он гнал прочь жуткую мысль, напоминая себе, что еще два Мастера пережили Войну… но память напоминала, что Эмия Кирицугу не прожил и пяти лет, а Котомине Кирей, как выяснилось при расследовании, вообще длил существование неестественным образом.
Мысль пугала. Но Вэйвер с ней смирился; в конце концов, выжившие всегда живут за счет погибших, не так ли? Закон, который прекрасно знают все завоеватели – от недолговечных до оставивших след в веках.
Да, он выжил – и жизнь его круто изменилась. Пожалуй, даже круче, чем у других Мастеров; по возвращении в Англию Вэйвер ожидал многого, но только не того, что случилось на самом деле.
Он негромко, надтреснуто рассмеялся, вспомнив, как замер, услышав фразу «Семья Эль-Миллой хотела бы видеть вас, мистер Вельвет». Тогда, помнится, он нервно сглотнул, но кивок вышел достаточно твердым.
Волшебник нахмурился, вспоминая, вытягивая из памяти образы, поблекшие, считай, восемь десятков лет назад.
Родовое гнездо Эль-Миллоев выглядит именно так, как он себе представлял; оно очень напоминает бывшего учителя. Высокие, сложенные из светлого камня башни замка, отделанная темным деревом гостиная, пол, устланный узорчатым ковром…
Почему-то этот ковер запоминается больше всего. Ковер – и гобелен на стене. Даже кажется, что ровный зеленый узор ворса перетекает в лес, на фоне которого выткана сцена охоты, пусть даже от ковра до гобелена не меньше двух метров.
Возможно потому, что Вэйвер смотрит то на ковер, то на гобелен, переводя взгляд, избегая тех, кто сидит напротив. Их трое… нет, четверо, четвертый просто в стороне.
Высокая светловолосая женщина в темно-синем платье и с ледяными серыми глазами; она кажется неподвижным изваянием. Столь же высокий седой человек с небольшой бородкой, замерший позади нее; это слуга, но кажущийся не менее уверенным и аристократичным, чем хозяйка. Тот, кто отошел к окну – среднего роста, легкий в кости, темноволосый… и последняя – прямо напротив. Девочка, похоже, годом-двумя младше самого Вэйвера. Молодому Волшебнику она кажется миниатюрной версией Кайнета – те же волосы, те же глаза, схожие черты лица.
Это сходство, облеченное в тонкий девичий образ, заставляет вздрагивать и отводить взгляд.
Его представили всем, кроме слуги, конечно. Лорд Леон Виндворт, леди Кларисса Каннинг, леди Эмилия Эль-Миллой. Дальние родственники – и преемница Кайнета.
Некоторое время висит тяжелое, давящее молчание – лишь тиканье массивных часов у стены нарушает его. И в конце концов первые слова произносит леди Каннинг, сложившая тонкие белые руки на синем бархате. Она кажется хрупкой, но Вэйвер знает – в этой бесстрастной женщине течет стихия Ветра, скованная железной волей.
– Расскажите нам о ходе Войны Грааля, мистер Вельвет, – велит она. Вэйвер поднимает голову, смотрит прямо в серые глаза, сжимает зубы.
Он расскажет. Четко и ясно. В конце концов – он выжил. И он призвал Александра Македонского, и стоял на его колеснице… и мчался впереди Армии Короля, навстречу Королю Героев.
Кто еще может похвастать подобным?
Вэйвер говорит – неспешно, подбирая слова и стараясь не допускать никаких чувств в рассказ. Его просят цитировать точные высказывания – он восстанавливает их по памяти.
Рассказывать больно. В памяти вновь встает ужас подземелья Кастера, вкрадчивый опасный тон лорда Эль-Миллоя… и больше всего – последний бой Короля Завоевателей, неудержимый, самоубийственный Галоп Искандера.
Но он говорит. Не упуская ничего.
Леди Каннинг задает острые, почти физически болезненные вопросы; она вежлива, но «использование реликвии» в ее устах все равно звучит как «кража». Остальные молчат; лорд Виндворт лишь задумчиво кивает, слуга взирает на Вэйвера совершенно бесстрастно, и юноша внутренне содрогается.
Глаза слуги напоминают ему об Ассассинах.
Он подходит к битве с Гильгамешем, и леди Каннинг поднимает руку.
– Достаточно, мистер Вельвет. Как я понимаю, к этому моменту лорд Эль-Миллой уже окончательно вышел из Войны.
За словами слышится «уже был мертв», и Вэйвер кивает.
– Вэйвер Вельвет, – неожиданно произносит Эмилия; высокий, отлично поставленный голос вспарывает воздух как копье ирландского бойца. – Это ты убил моего двоюродного дядю?
– Эмилия, – укоризненно замечает леди Каннинг, но девочка смотрит лишь прямо в глаза молодому Волшебнику.
– Нет, – твердо произносит он. – Я не знаю, как бы все обернулось, сойдись мы в бою – но я не знаю, кто его убил, и я не причастен к его смерти.
– Это не совсем верно, – по-прежнему бесстрастным тоном замечает леди Каннинг. – Если бы лорд Эль-Миллой располагал первоначальным Слугой вместо запасного варианта…
Вэйвер сжимает зубы, чтобы не ответить резко. Он стоял рядом с Диармайдом, видел его бой и видел его глаза. Таких людей нельзя называть «запасными вариантами».
Но он молчит. Пока что молчит.
– Ущерб несомненен, – продолжает леди Каннинг. – Мистер Вельвет, из-за ваших действий семья Эль-Миллой понесла значительный убыток. Собираетесь ли вы его возместить?
– Я не знаю, как, – чистосердечно признается Вэйвер. Как можно возместить чью-то гибель?
Волшебники переглядываются.
– Это верно, – с той же прямотой заявляет Эмилия. – Ты беден. И положения у тебя нет.
Вэйвер оскорбленно выпрямляется. Слова правдивы, и оттого уязвляют еще больше.
– Поэтому возникает сложность… – начинает леди Каннинг, но договорить не успевает.
– Волшебство за волшебство, – произносит Леон Виндворт – едва ли не впервые за всю беседу. Голос у него мягкий и рокочущий. – Жизнь за жизнь. Принятие.
Представители семьи снова переглядываются, Вэйвер старается скрыть озадаченность. О чем они?
– Вы уверены, Леон? – спрашивает леди Каннинг.
– У меня есть ощущения, – с легкой улыбкой отвечает лорд Виндворт.
– Да, – соглашается она и поворачивается к Вэйверу. – Во имя искупления семья Эль-Миллой желает принять вас к себе, дабы вы своим даром оплатили долг крови нашему роду, мистер Вельвет.
– Что?! – давится воздухом молодой Волшебник.
– Проще говоря, – вставляет Эмилия, – будешь работать на меня, пока не возместишь весь ущерб!
Вельвет встречается с ней глазами и понимает, что предпочел бы столкновение с чужими Слугами.
Волшебник улыбнулся, найдя взглядом поблекшее фото на полке. Да, этот долг было нелегко отдать; он искренне считал Эмилию женским вариантом ее погибшего родственника… и далеко не сразу разглядел за маской надменной стервы испуг и отчаянное стремление оправдать свалившуюся на нее внезапную ответственность.
После этого многое изменилось; он был рад, что в конце концов отношения у них наладились. Оба остались добрыми друзьями в последующие годы и десятилетия.
Вэйвер пережил и ее. Эмилия Эль-Миллой умерла восемь лет назад; он был на похоронах и лично проводил ее в последний путь.
Помрачнев, Вельвет покачал головой. Сколько же товарищей ушло за это время? И не только товарищей… Впрочем, не только смертями были полны прошедшие десятилетия.
Он ведь стал преподавателем – как решил еще в Японии. Он встал перед студентами в Часовой Башне – и принялся наставлять их, как в искусстве тайного, так и в умении понимать ответственность, которую оно налагает.
Десятки… да нет, сотни учеников прошли сквозь его руки. Вэйвер усмехнулся, вспомнив, как за скептический цепкий взгляд во время экзаменов его прозвали Бархатным Василиском, и он долго не знал, как относиться к такому прозвищу. Потом привык. Бывают прозвища и похуже, вообще-то!
Впрочем, преподавательская работа оказалась далеко не такой мирной, как он полагал сначала. Что бы там ни говорили – но студенты и коллеги оказались далеко не самыми страшными монстрами, с которыми пришлось иметь дело.
Часовая Башня, один из оплотов Волшебников, всегда манила множество неприятных существ. А самих Волшебников все-таки было не слишком много – и потому зачастую для важных дел приходилось заручаться любой доступной помощью.
Не говоря уже о том, что Вэйвера, как единственного живого Мастера Войны Грааля любили привлекать как консультанта по всем вопросам, где оный Грааль всплывал. Он и устал уже объяснять, что участие не равняется обширным знаниям, и что он всю Четвертую Войну провел, по сути, в роли ведомого…
Не верили.
Что ж, зато с иными делами он справлялся неплохо – было что вспомнить! И столкновения с нарушившими закон Волшебниками, и натянутые отношения с Церковью, и результаты неудачных экспериментов коллег, и вампиры…
М-да. Особенно вампиры. Которые умудрялись появляться в самых неожиданных местах, даже казавшихся надежно защищенными. И ладно бы просто упыри – так ведь всегда с толпой кровожадных тварей оказывался и их творец с извращенными целями. Повелители вампиров менялись, цели оставались равно извращенными.
Воспоминание полувековой давности вспыхнуло перед глазами как живое.
Вампиры рвутся по коридорам, стараясь проломить волшебные защиты, воздвигаемые на их пути преподавателями и старшими студентами; он сам едва удерживает сложный, мастерски сплетенный щит, и не сводит взгляда с маячащей позади тварей фигуры их повелителя, на расстоянии чувствуя его улыбку.
Вэйвер отшвыривает ненужные сейчас мысли о том, как им удалось прорваться в Башню, опутанную сотнями защитных заклинаний и укрытую надежными барьерами. Да, может быть предатель. Да, может быть чрезмерная сила старого вампира – увы, история свидетельствует, что эти твари ну очень горазды на необычное и извращенное применение магической мощи.
Но сейчас это неважно. Значение имеет лишь то, что они здесь – и на острие прорыва сотен тварей оказались они, несколько десятков Волшебников разной силы, что ныне под его руководством.
Вэйвер вспоминает все защитные методы, какие только знает. Может, он и не так силен, как многие – но сейчас важны скорость и точность, а уж этих качеств Бархатному Василиску не занимать, правда?
Проклятье, нельзя дать им дорваться до учеников! У тех нет силы, чтобы по-настоящему защитить себя… но преподаватели уже выдыхаются! Да, он вспомнил в памяти все прочитанное, и организовал оборону, и благодаря тому еще одна его бывшая ученица со спутником сумели прорваться сюда… оказавшись под ударом основных сил. Их слишком, слишком мало, а старший вампир может позволить себе просто задавить врагов массой! Они не могут даже надеяться тянуть время – потому что не знают, услышан ли зов на помощь, и насколько надо спешить вампиру.
Что делать? Ясно, что сопротивляться – но как?
Рядом оказывается знакомая фигура. Тосака Рин, даже повзрослев, не изменяет своей любимой красно-черной гамме; однако сейчас черная юбка запятнана кровью, а красная рубашка потемнела.
Коротко размахнувшись, она кидает в оскаленные морды кристалл, взрывающийся сотнями мелких лучей света, обжигающих плоть нежити. Упыри отшатываются, Волшебники мигом наносят удар, от которого кипит воздух… но место погибших занимают другие.
– Время! – кричит Рин, у которой за прошедшие годы голос не стал слабее. – Дайте ему время!
Она говорит о своем спутнике и сверстнике – японце, что как раз упал на одно колено, касаясь пола, прикрыв глаза и молча шевеля губами. Но что он может сделать?
Мгновением спустя становится ясно – что. Звучит фраза, и родной язык кажется Вэйверу донельзя пугающим.
– I am the bone of my sword.
Мир меняется.
Вампиры умирают.
Вэйвер покачал головой, усмехнувшись. Другие, слишком взбудораженные боем, не поняли, что это было – но сам Вельвет прекрасно все осознал. Нельзя не узнать Зеркало Души, когда сам побывал внутри похожего; слишком уж явное… ощущение чужой личности, сверкающей со всех сторон и давящей на тебя. Пожалуй, в мире бесконечных мечей личность его создателя была явлена даже и получше, чем в принадлежавшей Александру пустыне.
Он тогда устроил японцам краткий допрос и узнал много интересного; Рин с гордостью заявила, что это ее ученик, Эмия негромко проворчал: «особенно в вопросах обмена энергией». Тосака неожиданно покраснела и сказала по-японски что-то, чего старший Волшебник не понял.
Вельвет задумчиво вздохнул. Он не раз размышлял о том, каким бы было его собственное Зеркало – тысячи книг? Или просторные поля? Или исполинская академия? Или… желтые пески?
Что толку рассуждать? Хорошо еще, что эти двое живы – впрочем, они и моложе его лет на десять. Интересно, чем заняты сейчас? С Эмией он толком и не был знаком, но от Рин давно не получал весточек… Может, как-нибудь съездить в Фуюки?
Все равно, впрочем, следует. Есть места, которые навестить необходимо.
Вэйвер нашел взглядом книжную полку, на ней – пухлый англо-японский словарь в черном переплете. Подарок. Давний подарок… сколько ему было? Лет тридцать пять, кажется…
– Отличная вещь, – говорит Глен Маккензи, с нежностью проводя ладонью по обложке. – Мне годами служила, тебе, Вэйвер, тоже приго…
Он прерывается, заходясь кашлем, и Вельвет поспешно подносит ему горячий, пахнущий травами чай. Сердце колет тревога – в последние несколько лет Глен кашляет все больше, а Марта все медленнее ходит.
Да, конечно. Они стары, но… но все же можно надеяться, что не настолько, правда? Надо будет посмотреть кое-что по поводу алхимических лекарств, уточнить рецепты…
Вэйвер не сразу замечает, что Глен уже перестал кашлять и внимательно смотрит на него. Удивленно поднимает брови – и старик улыбается, отставляя в сторону чашку чая и подпирая кулаком подбородок.
– Ты к нам практически каждый год приезжаешь, – говорит старый канадец. – Не скучно со стариками?
– Нет, – искренне отвечает Вельвет. – Вы столько всего интересного рассказываете… и у вас очень хороший дом, Глен. Я рад, что приезжаю.
Маккензи тихо смеется, и Вэйвер присоединяется к нему. Конечно, Глен не знает всего – но Волшебник чувствует, что эта самая обычная семья, два старых добрых человека, связывают его с миром реального. Не дают отрешиться от обычных людей, смотреть на них свысока… напоминают о том, в каком мире он рожден, и в каком мире живет большинство обитателей Земли.
Оба они прожили долгую жизнь и сделали за свои годы, считай, все то, что хотели. Сколько Волшебников могут сказать то же самое о себе?
Иногда Вэйвер не знает, на кого хотел бы быть похожим в старости – на великих Волшебников прошлого, или же на лишенных магических цепей Глена и Марту? И как такой выбор повлияет на будущие годы?
Ответ он не может найти до сих пор.
Это не мешает ему ежегодно наведываться в Фуюки и наслаждаться обществом пожилой пары.
И, конечно же, пирогами Марты.
Старый Волшебник тяжело вздохнул. Маккензи ушли как и жили – тихо, мирно и с улыбкой, но эта смерть оставила в сердце Вэйвера пустоту еще на много десятилетий. Кажется, с тех самых пор он и не бывал в Японии… да нет, бывал. Еще пять раз – приезжая на могилу. Хорошо еще, что сын соседей Глена и Марты согласился присматривать за местом погребения.
Вэйвер понимал, что стоило бы навещать чаще – но слишком уж горьким для него стал Фуюки. Слишком… исполненным смерти.
Вроде бы… да, именно тогда, лет через семь, он и занялся созданием Атласа Путей. Вельвет не спешил – это был его личный проект, никому даже не известный, требующий не столько дара и силы, сколько предельного внимания и скрупулезности. Тоже предельной.
Честно говоря, Вэйвер и сам не мог бы объяснить, зачем он это делает. Может, потому что слишком уж много раз ему и так приходилось наставлять других на путь? В доме Эль-Миллоев – при помощи дружбы, в Часовой Башне – словами, советами и уроками, во время неожиданных боев – вспоминая все, что было прочитано о тактике малых групп… Конечно, в жизни ему подобная вещь не пригодилась бы с гарантией, времени заняла немало, очень немало.
Но все же, должны же им двигать какие-то импульсы? Один раз такой импульс уже заставил его схватить посылку, предназначенную другому человеку, и обрести в итоге едва ли не самые удивительные события его жизни.
«Какие мелочи иногда приводят к великим последствиям», – подумал Вэйвер, пошевелившись. Книга едва не соскользнула с колен; старческие руки вовремя удержали ее, и Вельвет лишь вздохнул. Нет, точно стареет – погрузился в воспоминания, и напрочь забыл о том, ради чего, собственно, сел в кресло и какую книгу взял.
Он усмехнулся, опуская взгляд на страницу; губы старого Волшебника зашевелились, беззвучно повторяя строки.
When folk ere festid and fed, fayn wald ?ai here
Sum farand thinge eftir fode to faynen thare hertis.
Or thai ware fourmed on fold or thaire fadirs othir.
Существовали и современные переводы – но Вэйверу нравилось читать старый текст, звучавший почти как заклинание. Подумать только, что набрел он на него в целом-то, случайно…
Знакомые строки навевали спокойствие и задумчивость; Вельвет сам не заметил, как закрываются его глаза, и как сон мягко, спокойно увлекает за собой усталое тело. Он лишь чуть повернулся в кресле, пальцы цепко сжали книгу, не давая ей соскользнуть с колен. Не стоит книгам падать на пол, правда? Лучше уж придержать во сне…
А потом сквозь обычный лондонский холод прорвалось неожиданное тепло, и сквозь дождь за окном ударили лучи солнца. Свет пролился на комнату, растворяя ее, заливая золотом ковер, окрашивая потолок в цвет полуденного неба.
Вэйвер вскинул голову – и понял, что не сидит, а стоит. Стоит на расстилающемся вокруг бесконечном ковре золотого песка… стоит плечом к плечу с другими людьми.
В обе стороны простирался сплошной строй воинов, облаченных в доспехи разных народов и лет, сжимающих бритвенно-острые мечи и длинные копья или забросивших за спину тугие луки, держащих в руках дротики и топоры. Взгляд налево наткнулся на приветственно вскинутый меч и уверенные четкие черты под стальным шлемом; в уме всплыло имя – «Метеллий», чеканный голос, запрашивающий цель для освобождения колдовского чудовища из вечного поля битвы…
Вельвет резко огляделся, вздрогнув, и с внезапной ясностью понял – это не сон! Он… он действительно здесь, и, значит, он…
Волшебник негромко рассмеялся. Да нет. Скорее уж – начал жить заново!
Почему-то все казалось донельзя логичным и абсолютно правильным. Конечно! Как еще могло быть после вопроса и ответа, прозвучавших десятки лет назад, на мосту перед Королем Героев?
– Ха! – раскатился над песками громовой голос, и англичанин повернулся на звук всего за мгновение до того, как могучая рука хлопнула его по плечу; Волшебник едва устоял на ногах. – Ты все же добрался сюда!
– Да, – выдохнул Вэйвер, стараясь унять внезапно забившееся сердце.
Александр Великий был таким же, каким его запомнил тогда еще юный Вэйвер, Мастер Четвертой Войны – огромным, рыжебородым, со сверкающими глазами и растрепанными волосами. Разве что он сейчас казался не таким гигантом – все же и сам Вельвет подрос…
За спиной правителя виднелось Колесо Гордия. Могучая тяжелая колесница казалась такой же новой, как и в тот момент, когда Вэйвер впервые увидел ее под небом Японии, явившейся на зов повелителя. Словно и не сгорала она, не разлеталась в золотом пламени удара Экскалибура.
А впрочем, чему удивляться? Это ведь пространство, примыкающее к Залу Героев, верно? Здесь все обретает истинную форму, или же наиболее удобную для Зала.
Он вновь оглядел себя – внезапно помолодевшего. Черная одежда, чуть более светлая узорчатая накидка поверх (кольнула внезапная боль – еще один подарок четы Маккензи, уже почти шестьдесят лет как покойной), белая рубашка, галстук… да, именно так он одевался лет в тридцать. Длинные черные волосы, спадающие на плечи…
Нечто знакомое. Где-то он видел этот образ – и не в зеркале, со стороны, причем в связи именно с этими песками и армией…
Волшебник чуть не ахнул, когда по-прежнему острая память подбросила верное объяснение.
Да. Вот так и выглядел солдат, которого он видел в рядах Армии Короля тогда, многие десятилетия назад.
Значит, так ты обращаешься со временем, Зал Героев?
– Я рад тебя видеть, – вновь громыхнул над ним голос Александра. Король Завоевателей отступил на шаг, усмехнулся, оглядывая бывшего Мастера. – Ты подрос, клянусь Зевсом!
– Еще бы, – слегка обиженно ответил Вэйвер. – Тебе, может, и незаметно, но с нашей встречи прошло лет восемьдесят, тут подрасти можно.
– Ха, это уж точно! И, – Александр чуть склонил голову набок, разглядывая Вельвета, – не только рост изменился… Чую, ты многое повидал на своем веку, и даже после Войны Грааля у тебя жизнь нескучной была. Побывал на своих войнах, Вэйвер?
– Побывал, – кивнул Вельвет, помрачнев. Преподавательская работа, дела Ассоциации и семьи иногда заводили в такие места, о которых он даже не знал и приводили к схваткам с существами, о которых он старался не думать.
– Обязательно расскажешь, – оторвал Вэйвера от воспоминаний голос Александра. – Люблю послушать такие истории, сам знаешь…
– Знаю, – Вельвет вскинул голову, неожиданно улыбнувшись. – Во время похода.
– Хм? – удивленно поднял косматые брови завоеватель.
Вэйвер сунул руку за пазуху; он был уверен, что желаемое там найдется. Не может не найтись, просто не может! Не зря же он столько времени рассчитывал, думал, переделывал, сочинял…
Да. Пальцы наткнулись на что-то плотное и гладкое; глаза Вельвета сверкнули, он потянул руку назад.
И на свет явилась небольшая книга, которую Волшебник протянул королю. Черный переплет, белые плотные страницы, вьющаяся золотом по обложке надпись.
«Атлас Путей».
– Я десять лет на нее потратил, – сказал Вэйвер, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. Сердце билось еще более отчаянно, и помолодевший Волшебник глубоко вздохнул, протягивая правителю вещь, в которую было вложено столько труда.
– Что это? – Александр бережно принял книгу, казавшуюся еще меньше в его руках.
– Карта путей, – не сдержал лукавой улыбки Вельвет. – Из любой точки Земли, истинной или нереальной… из любой точки – к одной цели.
– Какой же? – Александр раскрыл книгу, скользнул взглядом по первым страницам, и глаза его расширились, а лицо вспыхнуло улыбкой. – А!
– Именно, – кивнул Волшебник, глядя в лицо правителю Македонии – и видя благодарность в его глазах.
Улыбка исчезла с лица Искандера; на плечо Вэйвера опустилась могучая ладонь; на этот раз – твердым, уверенным пожатием. Волшебник выпрямился и кивнул – как солдат, получивший по праву похвалу от своего военачальника.
Хотя так оно и было, конечно.
– Спасибо, – мягко пророкотал Король Завоевателей. – Но… показывать дорогу будешь ты – заслужил. Иначе будет просто несправедливо.
Вэйвер, по-прежнему стараясь выглядеть естественно, пожал плечами, и шагнул вперед – к стоявшей на песке колеснице. Небесные быки приветственно замычали, словно узнав старого знакомого.
– И вам добрый день, – отозвался Вельвет, вступая на колесницу. Та чуть просела, когда следом ступил ее хозяин; Король Завоевателей тряхнул головой и обернулся к воинам. Киприотский меч вылетел из ножен, сверкнув на солнце – и войско замерло, прислушиваясь.
– Слушайте все! – как и всегда, голос Александра раскатился над всей армией, заставляя каждого замереть и внимать. – Мы вновь выступаем в поход… и на этот раз мы дойдем до конца! У нас есть цель, у нас есть карта, у нас есть ее создатель – и мы идем!
– Но куда идем, великий царь? – прозвучал вопрос одного из солдат. – Что за цель ты ставишь перед нами?
И Александр с улыбкой ответил – еще больше повысив голос, так, что сами пески содрогнулись.
Слово прозвучало над войском – и через мгновение мечи и копья взлетели вверх в ответ.
– Да! Да! Да! – гремел ответ Армии Короля своему владыке, выпрямившемуся во весь рост, вложившему меч в ножны и взявшемуся за поводья Колеса Гордия.
Вэйвер, положив руку на борт колесницы, лишь улыбался.
Кто может похвастаться тем, что ездил вместе с Александром Великим – и тем более тем, что ездил с ним не один раз?

Два моря перетекали одно в другое. Бесконечный жаркий песок все же исчерпался – и, постепенно темнея, исчезал под белой пеной, с мерным рокотом накатывавшейся на берег; лучи солнца золотили воду и свет с тенями играли в ней, словно смеясь над ровным цветом пустыни. Блики на воде слепили глаза, солнечные зайчики, порожденные тысячами сияющих доспехов, скользили в ответ по водной глади и по колеснице, стоявшей в десятке шагов от пенного края волн.
Александр остановился на самом берегу; он стоял спиной к своей армии, но Вэйвер знал, что он сейчас улыбается. Улыбается, как и все другие воины, с восторгом взиравшие на безбрежный океан, к которому и вывела их запасенная и скрупулезно созданная Вельветом карта.
Никто не двигался с места – право первым ступить в волны принадлежало владыке, а тот замер у кромки прибоя, касаясь груди, словно сверяя стук сердца и шум безбрежного моря.
– Океанос… – прошептал он.
Вэйвер, остававшийся у колесницы, скрестил руки на груди, стараясь выглядеть так, как будто ничего и не происходило, и сдерживая гордую улыбку. Нет, не стоит гордиться так, будто сам сотворил этот безбрежный морской простор… но как же хочется-то! Как хочется себя чувствовать именно так – человеком, способным дарить настоящие чудеса.
Может, ему такого не хватало в жизни? Может, он слишком много дела имел со сверхъестественным, и привык к нему?
Может быть. Но теперь это уже неважно, не правда ли?
– Ты, кажется, не впечатлен? – Александр с усмешкой обернулся к Волшебнику.
– А, – пожал плечами тот. – Я англичанин. Я постоянно вижу море.
– Нет, Вэйвер, – правитель Македонии шагнул вперед, и волны омыли его ноги. – Просто море у берегов любой страны и Океанос… совсем разные вещи.
Вельвет бросил взгляд на безбрежный простор, посмотрел, как его король наклоняется и умывает лицо текучей плотью одного из старейших титанов – и не мог не согласиться. Да. Совсем разные – как бы похоже они не выглядели. Просто… не стоит сравнивать воплощение в мире – и то, что именно воплощается, что существовало задолго до того, как люди стали давать имена всему сущему.
Взгляд Вэйвера поднялся в небо, где среди облаков и солнечных лучей мелькали тени людей и контуры зданий и городов. Ему показалось, что он видит Фуюки, сквозь который рвалось Колесо Гордия… или это мираж, а там на самом деле выстраиваются в боевые порядки войска персов?
Отражаются ли в этом небе битвы прошлые – или будущие? Земли, которые прошел Александр Великий, или земли, в которые его призывали… призовут?
Впрочем, какая разница? «Сейчас» и «тогда» никогда не имели значения внутри Зеркала Души и в пределах Зала Героев. Тут вообще не существовало времени – здесь были только Король Завоевателей и поход его армии.
И теперь у нее появился проводник.

23.07.2012 – 09.08.2012

Вообще, Марик Скейд - это персонаж из ролевой, в какой-то степени выросший из полковника Сэйфера. Периодически у меня возникали в уме картинки из его прошлого - благо до начала игры у него было аж полтора века этого прошлого. Вероятно, я о нем буду еще писать - но это увидим.
А сюжет "Врат" вырос из мимоходом брошенной им фразы; вернее, еще до того, как она прозвучала в игре, только задумалась... и понял, что это не метафора совсем. Текст начал складываться. А тут и ФБ удачно подстегнула.

Меня зовут Марик Скейд, и я неимоверно крут.
Ну, вообще, все Избранные Драконов круты по определению, но по Огненным – моему Аспекту – лучше всего видно. Прибавьте к этому опыт легионов, рост на голову выше большинства, силу мускулов и Эссенции ему под стать да великий дайклейв при себе, и поймете, почему я так о себе говорю и почему меня без вопросов нанимают.Меня зовут Марик Скейд, и я неимоверно крут.
Ну, вообще, все Избранные Драконов круты по определению, но по Огненным – моему Аспекту – лучше всего видно. Прибавьте к этому опыт легионов, рост на голову выше большинства, силу мускулов и Эссенции ему под стать да великий дайклейв при себе, и поймете, почему я так о себе говорю и почему меня без вопросов нанимают.
Нет, многие скажут, что дракорожденному зазорно быть наемником, особенно тому, кто изведал жизнь в Царстве. Мне и говорили. Но знаете что? Нефритовый жезл я на эти советы положил; всю жизнь выбирал то, что нравится, будь то согласие идти в легионы или решение уйти к демонам с Острова.
Еще учтите, что наемнику-Возвышенному всегда хорошо платят, а морочить себе мозги политикой и возней у власти ему не надо. Есть те, кто этим наслаждается – но я-то, Драконы свидетели, боец и всегда им был. Своя у меня дорога, и свое умение жизни радоваться. А то, что иногда на меня нападает желание потрепаться о вечном – так спросите любого монаха, он вам скажет, что это у меня от просветления и близости к Дракону Огня. Спорить не буду.
Но шанс подумать да потрепаться мне выпадает не так часто; обычно вот как сейчас, на постоялом дворе, пока караван отдыхает. В дороге нельзя. Там надо приглядывать за окрестностями – нет ли разбойников, бродячей нежити или еще чего похуже. Особенно когда ты – главная защита… нет, ну вот Мурату надо отдать должное – он ко мне прислушался и не уперся в обычную для торговцев идею «коль Возвышенный рядом – все в порядке, на других можно сэкономить». Нанял толковую компанию смертных, мы с ними отлично сработались.
– Скейд!
А, вот и их командир, Рокло-Волк; хороший парень, в седле держится как маруканец, рубится как лукшиец, и в тактике соображает, будто Дом Колоколов закончил. До меня ему далековато – ну так и я на свете, считай, вдвое больше уже прожил, и еще дважды по столько проживу точно.
– Чего? – спросил я, приоткрывая один глаз. Жарковато тут. Сияющий Огонь на дворе, самый пик лета, а в Сотне Королевств и так-то холода не везде ходят.
– Не нравятся мне… – негромко произнес Рокло, и я кивнул.
– Та компания у стены, что ли?
– Они, – наемник взглянул на меня с легким удивлением. Хе. То, что я способен большинство встречных завязать узлом, не напрягаясь, еще не значит, что я за всем не слежу, даже когда отдыхаю. Вот уж точно дар Драконов – ощущение мира через стихию. – Не нравятся мне эти рожи.
Я покосился в сторону компании. Да уж, у мутантов Вильда и то бывают морды, которые больше доверия внушают.
– Ничего, – заверил я. – Сейчас все решим.
Рокло посмотрел изумленно; я же поднялся, уцепил за рукоять Проводника и двинулся в центр двора. О, как раз там никого нет. Отлично.
– Господа! – позвал Мурат. – Прошу обедать!
– Минуту, – отозвался я. – Сейчас только слегка потренируюсь…
Ножны звякнули о землю; я вскинул к небу шесть футов алого нефрита и в лезвии отразились изумленные взгляды всех во дворе (разве что один старик на скамейке смотрел только с интересом). Я их понимал. Даже из Возвышенных немногие такой клинок поднимут… но я-то им владею, в нем течет моя Эссенция.
И вообще я ему сродни. Как и он – мне.
Алое лезвие вспороло воздух, конюх шарахнулся, хоть и стоял далеко. Я же лишь сделал шаг вперед, наслаждаясь ощущением тяжелого меча в руках и тем, как огромный клинок рубит ветер; пара взмахов – и по клинку скользнуло пламя, сорвавшееся яркой вспышкой, ушедшей в небо над воротами. Резкий разворот, горизонтальный удар, располовинивший бы что дерево, что человека – и мои глаза полыхнули тем же огнем, заставив отшатнуться пару типов с разбойничьими физиономиями.
Шаг – и вспышка пламени под ногами швырнула меня вверх, Проводник крутнулся почти что вокруг всего тела; я приземлился, с грохотом впечатав ноги в землю и обрушив дайклейв вниз. Попавшееся на пути бревно развалилось.
Ну. Этого я не задумывал, но штрих хороший.
– Эх, – во всеуслышание заявил я, – скучно мечу. Он давно не рубил головы… слишком давно как-то.
И посмотрел на разбойников; судя по бледным рожам – намек они поняли. Я расхохотался, постаравшись звучать зловеще, вернул дайклейв в ножны и пошел обедать.
Люблю иногда показать себя психованным маньяком с мечом. Это для здоровья полезно.

***

– Возблагодарим ниспославшего нам удачу Рувию, Что Правит Дорогами! – объявил Мурат, когда мы сели за стол. Я только вздохнул. Хороший человек, честный для торговца, но на богах сдвинут. Ладно Рувия, покровитель дорог – это и понятно, его уважать стоит, его седая борода над каждым путем веет. Но ведь каждому мелкому божку старается оказать почтение!
И ладно б сам молился, так еще и других может достать своими восторженными речами. Меня, например. Драконы ведают, почему Мурат решил, что Возвышенные много знают о богах и всегда рады о них послушать – но трепался он со мной безостановочно. Эримантоса ему в зад, я так похож на монаха?
Я так однажды и спросил. Мурат посмотрел на мои без малого семь футов, рыжую гриву, физиономию с печатью десятков лет в легионах и признал – не, не похож. И отстал. Вот она, сила образов.
Так что теперь трепались мы в основном с Рокло. Он поначалу слегка робел – редко Возвышенных видел – но втянулся. А мне-то и легко было, я таких парней в легионах сотнями видал. Армия – она такая. Тут либо учишься со смертными толково общаться, либо на поле битвы ляжешь, потому что ни демона о них не знаешь.
Рокло, кстати, наемничать и дальше намерен. И не просто – собрался со временем настоящую наемную роту создать; уже и название придумал – Голодные Волки. Что ж, удачи ему.
Вот за таким трепом обед и прошел. Кажется, мы слегка подпортили другим аппетит, обсуждая, как лучше всего рубить зомби, но если и так – никто не возражал. Старик, которого я раньше заметил, вообще ел без проблем, да еще и прислушивался вроде. Бывалый человек, уважаю.
Отбывать нам на следующий день надо было утром, так что разбрелись по комнатам все довольно рано, на первом этаже лишь несколько человек и осталось. Пара бойцов Рокло потопала сторожить товар на ближайшие часа четыре, суетились слуги, убирая остатки ужина. Трое торговцев беседовали о ценах на шелк, сукно и почему-то вдруг репу… ну еще я сидел себе, отдыхая после еды.
И тот старик, который мне весь день на глаза попадается. Высокий, пусть даже и близко не как я, с длинной седой бородой, блеклыми, но цепкими глазами. Сидел за соседним столом, посматривал на меня с интересом, но пока в разговор не вступал… а, и демон с ним. Захочет поговорить – подойдет.
– А я вам и говорю, что везти шелк через Линован нельзя, – втолковывал один из торговцев другому, – неспокойно там. Вот если просто срезать путь через Чайю – вот тогда отлично получится.
Я не сдержал раздраженного вздоха. Вот придурок.
– Вы, я вижу, не согласны? – неожиданно спросил старик. Голос у него оказался низкий и сильный.
– Еще бы, – отозвался я. – Видно, что этот тип ближе чем на полтысячи миль к Чайе не приближался.
– Простите? – изумился торговец. Угу, говорил я нормальным голосом, который на весь зал слышен.
– Сияющий Огонь же, – пояснил я. – Чайянцы в это время звереют. Брачный сезон у них, понимаешь, чужестранца они просто голыми руками порвут к демонам. В этот месяц в Чайю сунется или идиот, или тот, кому своими силами самоубиться лень.
Торговец поперхнулся и, видно, поменял свое мнение о дорогах.
– Вы много знаете, – с непонятной усмешкой заметил старик.
– А, – отмахнулся я. – Это ж известное дело. Умный человек не только на дороги смотрит, но и на тех, кто у них живет.
– Нефритовые слова! – восхитился старик. – Да, простите, не представился – мое имя Досан.
– Скейд из семьи Марик, – назвался я. Ага, семьи… из одного меня эта семья и состоит. Чего поделать, все остальные не Возвышены, срок короток. Ну ничего, века два-три у меня еще есть, детей заиметь успею.
– Рад знакомству, мастер Скейд, – кивнул Досан. – Вы, я вижу, с караваном?
– Угу. А вы сами по себе?
– Я вообще предпочитаю в одиночку странствовать, – развел руками старик. – Так даже и веселее бывает.
– Ну, мне сейчас не до веселья, – честно признал я. – Еда хорошая, а вот развлечься… даже во Врата сыграть не с кем.
– Врата? – оживился Досан. – А у меня ведь то же желание, и доска с собой! Не откажете?
Вот это номер. Хотя чему удивляться – во Врата играют во всех уголках Царства, и за пределы его игра давно вышла. А тут ведь не так далеко к северу Серые Водопады, имперская сатрапия… ну ясное дело, все просачивается.
– Да легко, – кивнул я. – Ставьте доску… Условия обычные?
– Пять партий, – согласился Досан, сунувшись в огромный мешок рядом (как только поднимает?), и вытаскивая коробку со знакомым пятицветным узором. – Ставки обычные же?
– Не будем пока устанавливать, – усмехнулся я. – Глянем, как игра пойдет.
Старик согласно кивнул, извлекая из футляра все три части доски и ловко собирая их воедино. Ха, а набор-то приличный! Яркие чистые цвета, каждая фигурка – тщательно вырезана, крепления соединяются почти бесшумно… Не пожалел Досан на игру денег, сразу видно.
Я повернул доску южной стороной к себе. Люблю играть за свою стихию; Досану пусть достанется Воздух – он и так седой как облако. Подождал, пока старик расставит фигуры, сгреб кость выбора. Кубик прокатился по столу – выпала пятерка; Досан небрежно поднял его, сжал в сухой ладони, бросил.
Шесть.
– Прошу, – повел рукой я. Что поделать, случай есть случай, право первого хода – у смертного.
А начал он странно – двинул вперед йеддима, прикрыв его парой кавалеристов. Оно, конечно, хорошо, исполинский зверь на первом ярусе много чего может натворить, но ведь медленный, и свое прикрытие сковывает. Вот и выходит, что за свои три нижних хода Досан продвинулся лишь на клетку.
Я покачал головой и потянулся к верхнему ярусу, объявляя Врата. Древесный Возвышенный перешел на второй ярус, отняв у меня весь ход, но оно того стоит. Теперь любую фигуру на первом и втором уровне дракорожденный лучник снимет влегкую (жаль только, что только раз в три хода выстрелит).
Досан хмыкнул; мы оба поочередно бросили кость выбора, двинув случайные фигуры со сторон Воды и Дерева. О, судьба милостива, наши фигуры не под ударом… вот и хорошо. А то проиграл я как-то партию, когда случайный пехотинец вдруг сшиб мне всадника, которого я на острие прорыва поставил, и Шенна этим мигом воспользовалась. Ну чего удивляться – она ж из Катаков, в их Доме игру и придумали.
Некоторое время мы играли молча и осторожно. Досан продолжал двигать вперед йеддима, выстраивая пехотинцев за ним, лишь пару раз взялся за второй ярус, переставив баллисты. Я на всякий случай поставил варстрайдер так, чтобы перехватить выстрел одной баллисты и передвинул Земного Возвышенного, так чтобы он мог укрепить солдат против другой. Каждый из нас успел за это время захватить себе пару нейтральных фигур, слегка подрастив армию; чуть переставили мы и Возвышенных на третьем ярусе.
Неспешно играем. Как там Шенна называла такую манеру? А, да, «рост травы». Сама она куда более агрессивный вариант любила, как и я, только готовилась чуть меньше.
Ага, вот и оно! Я не сдержал улыбки, глядя на нижнюю доску. Позиция готова, пора атаковать. Для начала… устраняем йеддима, слишком уж приблизившегося к моим рядам – стрела Древесного сняла его с доски. Досан, казалось, обеспокоился, нервно передвинул Земного на втором ярусе; я ухмыльнулся и двинул кавалерию с левого фланга…
И Досан объявил Врата, переведя Земного на первый ярус и поставив его прямо на место йеддима. Прямо в окружение пяти нейтральных фигур – которых Земное Слово Мощи могло мигом перевести на его сторону, что и было тут же сделано.
Мать Драконов!
Я аж поперхнулся, сообразив, что сам же и дал старику такую возможность. Подготовленный кавалерийский удар можно было теперь сунуть эримантосу в зад, и я мог лишь двинуть вперед йеддима, надеясь смести эту группу.
Ага. Как же. В тот же момент Досан ответил собственным ударом – два кавалериста, что «прикрывали» йеддима, рванулись вперед и снесли моего зверя; остаток хода старик потратил на передвижение пехотинца, занявшего место у Земного.
Ох, не нравится мне это! Одно применение Вдохновления Возвышенным – и чуть ли не у моих рядов тот еще ударный кулак с кавалерийской поддержкой образуется. Пришлось бросить своих всадников на бой с этой парочкой, слишком уж опасен их изогнутый ход.
Досан вновь обманул мои ожидания. Вместо укрепления войск внизу он устремил взгляд на второй ярус и повел атаку двумя всадниками-патрициями, объявляя Славный Порыв; оба бойца ворвались в ряды моих войск, лишив меня… вот демон, лишив лучников! Так-то они варстрайдером и Земным были прикрыты, но я же их переставил против баллист!
Намеченная стратегия летела в Малфеас, и я отчаянно попытался выправить положение, тасуя фигуры между ярусами. Не вышло – старик цепко взял инициативу и не давал мне выстроить нормальную оборону; каким-то хитрым образом он кажущимися безумными ходами соорудил отличные боевые позиции и бил точно и умело. Пытаясь вылечить солдат, я подвел Древесного как раз под двойной выстрел лучников, а баллисты довершили дело; попытка Водного сковать хотя бы других Возвышенных противника успехом не увенчалась, а Огненного снесли раньше, чем он успел подойти на расстояние Пылающего Меча. Пал Воздушный, пусть и успел выбить вражеского Водного. Мой Земной был передвинут на первый ярус – там и лег, под атакой второго йеддима и стрелой прошедшего Врата Древесного.
– Эх, пути-дороги! – широко улыбнулся Досан и подмигнул. – Похоже, вы проиграли, мастер Скейд.
Я посмотрел на старика с искренним уважением. Не каждый осмелится вот так говорить с дракорожденным; видел я собратьев-Возвышенных, что за подобные слова и наглость победы и голову снесут. С другой стороны – такие в жизни наемниками не станут, да со смертным играть не сядут.
– Ну ничего, – ухмыльнулся я в ответ. – Еще четыре партии. Нич-чего не кончено!
– Все кончено… все кончено…
Морозный ветер неумолкающе шепчет и смеется; сам воздух наполнен едким привкусом безумия, туман, спускающийся волной с холмов, клубится и выбрасывает щупальца. Мы – потрепанный Шестой дракон – отступаем к равнине, заново смыкая строй; солдаты не могут оторвать взгляда от жутких существ, проступающих сквозь пелену.
– Все кончено… все кончено… – шепчет ветер, забираясь в сердце и душу.
Даже я с усилием стряхиваю зов Вильдова безумия, даже мне не хочется шутить – что уж говорить о смертных? Солдаты держатся пока что на одной привычке и дисциплине, но я вижу их бледные лица и понимаю, что сумасшествие уже вцепилось в моих подчиненных. У меня самого мысли текут иначе – кажется, что думает не Марик Скейд, а какой-то поэт на краю смерти.
– Все кончено… все кончено…
– Молчать! – гремит раскатистый бас, и сам ветер удивленно затыкается.
Сесус Омода, наш драконлорд, выпрямляется во весь рост и вскидывает к небесам дайклейв; к белым доспехам почти не пристает грязь, и Земной сейчас кажется несокрушимым мраморным изваянием.
– Вы что, забыли, кто вы такие? – рычит обычно спокойный Омода, и его анима бурлит сотнями призрачных камней, обрушиваясь вниз лавиной. – Да, перед нами – ужас с краев мира, да – это безумие… но, во имя Драконов, это наша земля, и мы тут сами решаем, как и когда с ума сходить! Сами, а не по воле каких-то тварей!
– Верно! – рявкаю я во все горло. – Захочу свихнуться – так сам себе разбитую крышу выберу!
По рядам катится смех – и безумие отступает. Омода, не упуская момент, шагает вперед и вспарывает мечом воздух.
Земля взрывается; сотни и тысячи острых осколков полосуют туман, рассекая белесую мглу и плоть тех, кто в нем скрывается. В эту прореху я немедля посылаю шар бурлящего огня – и легионеры устремляются к врагу.
– Зов Драконов! – ревет Омода, и его слова подхватывают солдаты. – Зов Драконов!
Легионный марш кипит у меня в крови, когда мы врезаемся в ряды фейри, и мерзлая поэзия сама собой тает в уме.
Я помотал головой. Это еще какого демона мне битва у Семи Ручьев вспомнилась? Хотя да, задали мы тогда тварям Вильда знатно, особенно когда с фланга Третий и Пятый драконы ударили.
Досан, пока я вспоминал старую битву, уже успел расставить фигуры по новой; на сей раз кость отдала первый ход мне. Ну вот и чудесно. Сыграю-ка я от обороны, как любил как раз Омода играть…
На этот раз я к расстановке подошел очень тщательно. Выстроил за пару ходов пехотинцев прикрывающим строем, кавалерию направил за ними, прикрыл с флангов йеддимами. На втором ярусе собрал вокруг Земного лучников и шестерку пехоты; еще двумя солдатами и всадниками прикрыл баллисты, а варстрайдер выдвинул вперед. Как-то не сыграла боевая машина в прошлой партии, надо исправлять.
Досан ходил похоже, но его строй на первом ярусе выглядел более гибким, почти змеиным; на втором же его фигуры принимали, похоже, атакующее положение. Третий ярус мы оба пока не трогали, хотя пару мыслей я отложил. Нейтральные фигуры нам почти не мешали; лишь раз чужой кавалерист рванулся прямо на мои войска и пришлось его сшибить.
Так… вроде мы оба покончили со строем. Начать атаку? Да нет, буду терпелив как Хесиеш и дам Досану сыграть ее первым.
Он и сыграл – на втором ярусе, двинув вперед кавалерию. Кажется, к всадникам мой противник прямо-таки слабость питает… ничего, счас перестанет. За отсутствием их – потому что я объявил Врата, свел на второй ярус Воздушного и назвал Длань Ветров. Метательный снаряд снес обоих кавалеристов, лишив атаку смысла; старик вскинул брови и двинул в боевое положение баллисту. Я же укрепил кулак бойцов вокруг Земного Вдохновлением и послал пехоту вперед. Угу, пара ходов – и они вступят в схватку… да, верно, Досан тоже укрепляет свои войска, наши фигуры столкнутся в центре поля.
Они и столкнулись, обменялись ударами. Я убрал у него еще одну фигуру атакой кавалериста и выпадом копейщика. Прикинул, как ударит баллиста… и тут Досан объявил Врата.
Второй ярус меньше первого, третий – меньше второго, так что нисходящие фигуры всегда оказываются близко к центру. Так и случилось – Огненный сошел вниз и немедля полоснул Пылающим Мечом, лишив меня трех фигур разом; счет сравнялся.
Ну-ну!
Воздушный ранее спустился исключительно удобно; объявив Наездника Ветра, я перенес почти в центр его, двух пехотинцев… и варстрайдер. Пора и ему поработать!
Досан атаковал баллистами, стремясь вывести из игры Воздушного – и почти преуспел. Я же вывел вперед варстрайдер, позволив ему снести солдат с двух клеток, и бросил вперед всадника-патриция от баллисты прямо на Огненного. Не сбил, конечно, но в свой следующий ход старик был вынужден бить Возвышенным по всаднику, устраняя угрозу своему бойцу. Только не помогло – его снял мой Древесный с третьего яруса.
Следующий десяток ходов шла ожесточенная схватка. Наши варстрайдеры сцепились, но исход боя решил прошедший Врата чужой Водный, сковавший мою машину и пару солдат. Но мой Древесный смог сбить еще одну баллисту, а Воздушный – снести еще тройку пехотинцев. Лучники же добили поврежденный варстрайдер Досана, и схватка продолжилась.
Все это время мы играли лишь на втором ярусе, вовлекая третий; первому уделяли минимальное внимание, кидая ходы нейтральных сил и слегка двигая свои войска. Вот и… вот и хорошо!
Потому что когда второй ярус почти опустел – там остались три баллисты, четверо Возвышенных и горстка смертных – я внезапно свел своего Земного вниз, а следующим ходом – выдвинул свою армию в атаку. Возвышенный привлек на мою сторону четверых нейтральных пехотинцев, мои кавалеристы вломились в строй Досана. Тот мигом выстроил оборону… и я провел новые Врата, опустив вниз Воздушного, который перенес к его рядам двух йеддимов. Следующий ход – и громадные звери потоптали чуть ли не половину армии старика.
Надо отдать Досану должное – он не был обескуражен. Совсем напротив, мигом принялся перегруппировывать второй ярус и защищать первый, однако я уже вцепился в его армию мертвой хваткой – как и он сам в мою в прошлой партии. Смертные первой доски были прижаты и снесены… а затем я принялся раз за разом поднимать скопившуюся внизу силу на второй ярус. Копейщики против Огненного, самоубийственная атака всадников на Земного – и стрела Древесного вдобавок… пусть даже его после этого и снес Водный.
Эта часть боя не продлилась долго. Последним рухнул Воздушный, которого Досан переместил на второй ярус и успешно собрал вокруг него пехоту – но у меня еще была пара баллист.
– Да, – задумчиво сообщил старик, изучая расположение фигур, – это я сглупил. Вот пути-дороги! Надо было за смертным ярусом следить как следует.
– Бывает, – пожал плечами я. Еще больше его зауважал – досады в голосе не слышалось, лишь легкое недовольство собой; Досан умел не только побеждать, но и проигрывать. Редкое умение.
– Сегодня я буду учить вас проигрывать.
Сказать, что у всех в зале глаза выпучились – значит, преуменьшить. Ученики Дома Колоколов как-то не привыкли такое слышать, да еще от кого – от самого Тепета Арады!
Танцор Ветра, видно, того и ждет. Обводит нас взглядом, усмехается и идет себе спокойно меж рядов, заложив руки за спину. Воздушный генерал вообще редко стоит на месте, а когда стоит или сидит – то в нем все равно постоянно чувствуется кипящая и неукротимая сила вихря.
Я-то знаю. Чую прямо, как от него холодным ветром веет.
– Я буду учить вас проигрывать, – повторяет Арада, оглядывая нас. – Нанести победный удар несложно, если знать – как, этому учатся быстро. А вот проиграть так, чтоб не погибнуть, и потом быстро встать на ноги – это уже искусство.
Вот уж точно. Если кто не уловил сходства с занятиями по бою – то он придурок, нас там в первую очередь падать и учат.
– Недавно я пил с адмиралом Арамидой, – небрежно бросает Танцор Ветра, и ученики снова давятся. Я, напротив, ухмыляюсь; нравится мне эта живая легенда – и то, как других старейшин поминает ну совершенно по-жизненному. – Мы о многом болтали, и она бросила фразу, которую вам надо затвердить как следует – «Я никогда никому не проигрывала дважды».
Ага. Понимаю, о чем он.
– В проигрыше врагу нет ничего особо позорного. Позор – проигрыш раз за разом; если враг сильнее – нарастите силу, или найдите слабое место, если враг умнее – потренируйте ум или поставьте его в положение, где ум не поможет. Тогда и сможете проигрывать битвы – но выигрывать кампании. А вот как – я вам сейчас и расскажу.
Нет. Мне определенно нравится эта живая легенда. Говорят, он еще и ругаться умеет на всех языках Творения.
Так, чего-то у меня сегодня памятный вечер. Ладно, тут хотя бы воспоминание приятное, можно припомнить лекцию Арады – которая оказалась такой же необычной, как и начало – и заново расставить фигуры.
Ну что, попробуем теперь агрессивный стиль! Полагаю, Досан такого после осторожной игры в прошлый раз не будет ожидать.
Видно, ожидал. Или мы с этим стариком мыслим до демонов похоже.
Потому что он, получив первый ход, тоже попер вперед как бешеный йеддим… да нет, как раз йеддимов Досан придержал, вместо того маневрируя кавалерией. Мне пришлось срочно сводить вниз своего Земного – потому что противник сделал то же самое раньше и принялся таскать к себе нейтральные фигуры.
На втором ярусе завязалась такая же схватка. Всадники друг против друга, лучники против варстрайдеров и баллист… Древесные стрелы, сошедший вниз мой Огненный и досанов Воздушный… Я даже почти не обдумывал ходы – бешеный темп игры меня просто затянул.
Один за другим мелькали ходы и таланты фигур. Исцеляющее Касание. Славный Порыв. Стальной Гром. Взрыв Анимы… мы, похоже, пустили в ход все, что только можно.
Только вот в какой-то момент я понял, что отступаю, что чужие кинжальные атаки разрывают намеченный строй, а некоторые сильные фигуры связаны боем. Смертные пехотинцы окружили Земного, варстрайдер умудрился сразить Огненного, Воздушный поймал стрелу и снаряд баллисты (проклятье, запомню – Досан любит эту тактику!)… Двоих его Возвышенных я сумел вывести из игры, часть самых быстрых солдат сковал Круговой Волной Водного… что ж, это помогло ему прожить до конца – пал под сдвоенным ударом Огненного и копейщика.
– М-да, – протянул я, глядя на доску. – Мощная тактика.
– Я такой научился в Шетлене, – пожал плечами Досан; я на мгновение замер, ставя обратно на доску фигуру и лишь кивнул.
– Волны ударов, – припомнил я название похожего стиля. – Отлично исполненные.
Удары монаха и в самом деле напоминают волны – первая сносит вскинутый ему навстречу щит, вторая – сминает нагрудник, отшвыривая противника прочь.
Байдаки, тем не менее, наседают – откуда этот демонолог, чтоб ему морским червем родиться, их столько вызвал? Твари. Самые человекообразные из демонов – но ни чувств, ни страха, ни воли… ни ума. К счастью. А то бы с их отменным строем нам весело пришлось.
Но – спасибо Драконам – на нашей стороне этот монах. Впервые вижу в действии стиль Дракона Воды, и даже в горячке боя восхищаюсь. Служитель Ордена сам напоминает живую волну, с легкостью уклоняется от копий и мечей и размазывает байдаков по камням так, как я бы прихлопнул комара.
Только их ведь все равно много. Из башни уже больше не валят – но наседают, тесня нас к берегу. Вот же… так, сейчас небольшой разрыв, повод перегруппироваться, выставить клинки, мне – полоснуть пламенем по их рядам. Мерно маршируют, поганцы, как на параде.
– Назад, – бросает монах. – Все – за меня!
Мы подчиняемся без раздумий; есть что-то такое особое в голосе.
Он соединяет ладони, делает глубокий вдох. Байдаки успевают пройти еще четыре шага.
А потом монах кричит.
Сам воздух идет рябью от извергающегося из легких боевого вопля; невидимая волна врезается в ряд демонов и доспехи тех трескаются, плоть сминается, а оружие выпадает из рук. Немногим удается устоять на ногах – только тем, кто оказался слишком далеко.
Я это вижу – и кидаюсь вперед, как только крик стихает. Проводник очерчивает дугу в воздухе, снося сразу две головы, мой собственный голос зажигает плоть демона; легионеры устремляются за мной.
Когда последний байдак летит на камни, я оглядываюсь на монаха; тот припал на одно колено, ладонь упирается в землю, вторая поднесена ко рту, из которого течет струйка крови. Анима бьется вокруг него колеблющимся ореолом; монах машет мне рукой, указывая на башню.
Я киваю и кидаюсь к ней.
Тьфу ты, вот опять воспоминания, демон задери. Кстати, вот о чем я долго жалел – что и не спросил у того монаха имени. Даже лица его толком не помню. Непорядок же.
Мы молча расставили фигуры и принялись за четвертую партию – досталось начало мне. Теперь уже играли с меньшей спешкой, ураганный ритм третьей партии все же мозг напряг.
О, а мы заигрались. Одни в зале сидим, даже хозяин со слугами ушли, оставив нам светильник над столом. Ну ничего, с таким противником и многие часы потерять не грех. Кстати, стоит присмотреться к нему, а не только на доску глядеть…
Наверное, потому я и не запомнил полностью хода этой партии. Впрочем, ее мы играли неспешно… поначалу. Перебрасывались фразами, обсуждали местную кухню, двигали фигуры… а потом вдруг как-то резко начали играть жестко и быстро, с деятельным участием Возвышенных.
Я трижды проклял про себя Катака Качека за его правила о Древесной фигуре – этот лучник меня основательно достал. Досан очень умело поставил его за ряды бойцов, и оттуда раз в три хода летела смертоносная стрела. Ответить было трудно – мой Древесный не доставал, остальным преграждали путь солдаты… которых та же фигура исцеляла.
Что ж, на сей раз я избрал тактику «охоты на великих», которую так любила Шенна (она шутила, что и на меня глаз положила по той же причине) и нацелился именно на Возвышенных. Пришлось пожертвовать Огненным – чтобы положить Земного и Водным – чтобы подвести в нужное положение Воздушного и Огненного. С Водным оказалось проще – спасибо сочетанию варстрайдера и баллисты. А вот для удара по Древесному пришлось прогрызаться сквозь досановы войска, потерять немало фигур… но в конце концов загнать его в угол.
Уф.
– Прямо штурм крепости, – честно сказал я.
– Ну так врата у крепостей обычно и бывают, – пожал плечами Досан, ничуть вроде бы не расстроенный поражением. – Главное, чтобы было что в них защищать.
Я лишь кивнул.
Я стою у двери, сжимая массивную рукоять Проводника. Если кто-то прорвется к этому наскоро возведенному руками и Эссенцией драконлорда зданию – то ему придется сперва пройти через меня.
То есть – сперва сделать меня трупом, что непросто. А кто попытается – поймет, как себя чувствует пирог в печке, о котором хозяйка забыла. Вот только маневренности недостает – не могу я уйти отсюда, оставить дверь без защиты.
Потому что у меня за спиной – три десятка раненых. И командир когтя Ледааль Фелена, чья Древесная сила и умение сейчас ставит их на ноги.
Мне даже смотреть не надо, чтобы понимать, что она делает – видел уже. На столике бурлят алхимические снадобья, которые Фелена вливает в рот раненым и коими смачивает повязки; около особо тяжелых она стоит, касаясь ран и направляя в них целительную силу своего Аспекта; анима трепещет вокруг ее фигуры легким ореолом, в котором иногда распускаются изумрудные лотосы.
Мы мало общаемся, я говорил с Феленой всего раза два, точнее – обменивался колкостями. Она считает меня невоспитанным ехидным и наглым типом (что правда), я ее считаю излишне задирающей нос и зацикленной на своей семье стервой (что правда).
Но я знаю, что она мое умение драться уважает и всегда доверит мне прикрыть ее спину. А я знаю, что она – отменный и внимательный целитель, и всегда доверю ей собственные раны.
Конечно, потом она будет нарочито громко ругать идиотов, которые себя так подставляют под клинки, что ей приходится срочно заниматься алхимией и тратить всю Эссенцию на лечение. Но – только когда поставит на ноги всех.
Как-то раз я видел ее издалека – когда четыре тяжело раненных умерли у нее в палате. Решил не подходить – пусть уж лучше поговорит Белый Ясень. Наш монах умеет утешать горюющих.
Ну а я умею драться. И стоять у госпиталя, не пуская к нему тех, кто прорвется сквозь линию легиона.
Фелена ж еще не закончила.
Да эримантоса мне в глотку, чего сегодня сплошь из памяти прошлое лезет? Спасибо хоть, что не копье в брюхо вспомнилось – было у меня такое чудное переживание. Я бы посоветовал его всем, кто расстройством желудка мается и говорит, что больно.
Мы снова расставили фигуры; первый ход достался Досану. Ну и методична же кость выбора сегодня.
Он начал со второго яруса – выдвигая всадников, на что я ответил перемещением баллист. Впрочем, первыми свою роль сыграли лучники, снявшие устремившегося в атаку всадника; пехотинцы преградили путь второму.
На первом ярусе закипела схватка, когда мы оба принялись объявлять захваты нейтральных фигур по одной. Однако чуть ли не впервые за все партии случай повернулся в сторону свободных стихий – и по велению кости нейтральные фигуры метались по доске, сталкиваясь с нашими. Мне даже пришлось провести на второй ярус Древесного, чтобы снести особо везучего пехотинца.
Впрочем, остальные Возвышенные тоже быстро покинули свой ярус. Двое Земных, мой Огненный и досанов Воздушный оказались внизу, остальные – на второй доске. Игра понемногу наращивала темп – и на сей раз «охотой за великими» занялись мы оба, причем преуспели.
Первым счет открыл я – Досан своим Водным сковал несколько пехотинцев, но я ударил варстрайдером и в следующем ходу добил Древесным. Своего лучника старик тоже применил с пользой, ранив моего Воздушного, только переместившегося с группой, и довершив дело баллистой.
Следующими почти что одновременно мы разменяли еще двоих – мой Водный угодил под удар Пылающего Меча и под удар варстрайдера. Но я в ответ провел маневр, что заставил чужого Древесного выйти под прицел баллист и лучников. Впрочем, мой лучший стрелок ненадолго пережил со-Аспектника – Досан исключительно удачно сыграл внезапно поднятым с первого яруса Воздушным и кавалерийским ударом. Однако это свежее пополнение я убрал чисто смертными силами – атака варстрайдера позволила Досану лишить меня баллисты, но и дракорожденного он утратил.
Дальше мы слегка замедлили темп – Досан перегруппировывал войска второго яруса, я свои отводил – и преследовал Земного на первой доске. Пришлось пожертвовать йеддимом и двумя всадниками – но под удар сперва Огненного, а потом и кавалериста я его загнал.
…и мигом лишился своего Земного. Очень уж умело Досан объявил Врата на две баллисты и атаковал его.
Остались только две Возвышенные фигуры. Два Огненных, надо же. Что ж, теперь все и решится… не только партия, но и вся игра.
Досан явно счел также, и сразу же свел своего бойца на первую доску. Не люблю таких сравнений, но следующие ходы напоминали танец – фигуры кружились, каждый из нас старался поскорее уязвить противника, солдаты проходили Врата в обе стороны. Лучники. Баллисты. Атака всадника. Снова лучник…
Оба наших Возвышенных оказались на грани смерти. Еще пара ходов, возможное сближение… Кто первым окажется на дистанции Пылающего Меча?
Мы оба сосредоточились на Огненных, Досан передвинул свою фигуру… и я, резко выдохнув, атаковал копейщиком, которого ходов пять назад свел со второй доски.
На мгновение мы застыли. Потом старик шумно выдохнул.
– Поздравляю, мастер Скейд. Я слишком внимательно следил за Возвышенными фигурами… а они так и не сцепились.
– Не всегда Огонь драчлив, – хмыкнул я.
– Скейд!
Я оборачиваюсь, сощурившись – солнце било в глаза. Но и не надо было всматриваться – таких здоровенных парней во всем легионе двое, я, да Катак Нолор. Вот это он и есть.
– Говорят, уходишь? – спрашивает он, останавливаясь.
– Угу, – киваю я. – С генералом и Омодой оговорено, замену мне пришлют.
– Но почему так решил-то?
Я пожимаю плечами.
– Спокойные времена. Размеренная служба. Чего мне тут еще делать, Нолор? Сам знаешь, я от такой жизни подохну скоро.
– Многие, напротив, к такому стремятся, – усмехается Нолор.
– Вот пусть многие и живут себе тихо! Марик Скейд – не из их числа.
– Да уж знаю. Вот жаль только, что нам так и не удалось нормально силами помериться.
Я вздыхаю. Да. Чего-то когда у нас оказывалось свободное время – то площадка для поединков занята, то иных дел хватает. В походе не до этого, в бою – уж тем более.
А хотелось бы. Нолор моложе меня – но гибче, и обучен он с детства. Я зато тяжелее и боевого опыта побольше. Славный бы вышел бой – но что поделать.
– Извини. Мне уже пора, караван ждать не будет даже Возвышенного. Сам знаешь.
– Да уж, – соглашается Нолор и протягивает руку. – Что ж, надеюсь, еще встретимся и наконец познакомим Огненную Молнию с Проводником.
– Они друг другу понравятся! – смеюсь я, стискивая ладонь товарища.
Вот это воспоминание к месту. Очень… отражает то, что на доске вышло.
Досан, пока я стряхивал образ, чуть поклонился, улыбаясь.
– Для простого смертного так сыграть с Возвышенным – честь.
Вот же дед. Даже не краснеет.
– Для простого смертного – да, – кивнул я. Помедлил и добавил: – А вот для Рувии, Капитана Золотого Корабля и Бога Дорог – не думаю.
Старик замер на мгновение. Сквозь блеклый взгляд на мгновение сверкнула небесная синева.
– И как догадался-то?
– Сразу после третьей игры понял, что не смертный, – усмехнулся я. Дос… Рувия вопросительно поднял бровь и я пояснил: – Как «Шетлен» прозвучал. Знаю я этот город, мой командир там родился. Только вот ведь дело… его переименовали в Зимнюю Гавань. Уже лет двести как, командир тогда еще даже и не Возвысился.
– Эх, – вздохнул бог. – Надо же, а казалось, вчера было… как быстро летит время!
Я кивнул.
– Ну а потом… Борода, мешок, да еще и присказка про пути. Чего мне было еще думать?
– Верно, – один из самых влиятельных Небесных богов чуть слышно рассмеялся и поглядел на меня. – А ведь ставки мы так и не оговорили. Что желаешь попросить, Марик Скейд?
Я задумался. А чего просить-то? Денег мне много не надо, славу я своим мечом добуду, мастерства бог Возвышенному прибавит мало…
– Удачи, – уверенно сказал я. – Чтоб жить было не скучно всегда.
– Ха, – усмехнулся Рувия. – Выиграй ты у меня все пять партий – я бы согласился. Но две ты все-таки проиграл, Марик Скейд, так что – проси меньшего.
Я развел руками.
– А нечего.
– Хм, – Рувия погладил седую бороду. – Ну что я могу сказать… Предлагаю тебе – удача в скитаниях тебе будет сопутствовать. На приключения будет везти. На интересные знакомства и переживания. Но – только в скитаниях. Поживешь на одном месте, прирастешь к одному месту – и мое благословение рассыпется навсегда.
– Если я захочу осесть – века так через два, – усмехнулся я, – оно мне и не понадобится. Благодарю, Капитан.
Мы оба поднялись, и Рувия сгреб доску в свой необъятный мешок.
– Не думаю, что мы встретимся снова, – сказал Бог Дорог, – но мне было интересно сыграть с тобой, Марик Скейд, и мне будет любопытно за тобой понаблюдать. Только помни – мое слово даст тебе приключения… а вот как выйти из них живым и невредимым – твое дело.
Я лишь рассмеялся в ответ – и Рувия ответил мне смехом, рассыпаясь миллионом искр и растворяясь в воздухе. Игра осталась позади, надо было только выспаться… да, надо. И лишний раз проверить, как парни Рокло за всем следят – вдруг обещанное приключение прям завтра прилетит?

Уже утром я вышел во двор, глубоко вздохнул, и усмехнулся, глядя на небо, залитое солнечным светом и вспоминая предыдущий день. Что ж, хорошая вышла игра – и результату моя беспокойно-огненная душа рада.
Теперь жить мне будет не скучно. А уж выжить в обещанных приключениях я сумею. Почему? Ну, я уже сказал.
Я Марик Скейд, и я неимоверно крут.

22.07.2012 – 25.07.2012

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Что ж, ЗВ готовят деанон, а я пока что потихоньку начну выкладывать то, что написано на ФБ - благо на первых квестах для ЗВ, увы, не сумел ничего сделать. Буду выкладывать поквестово.)

"Звезды" - второй сложившийся у меня для ФБ замысел. Вообще, подсказан он мельком увиденной на Беловолковском форуме фразой; к сожалению, не помню ни автора, ни того, о чем шла речь в дискуссии. Вроде о функциях каст разных Возвышенных; тут надо пояснить, что Сторонние Безмятежности немалой частью англофэндома воспринимаются как порнозвезды. Справедливости ради, сама фраза "Избранные Венеры" на эту мысль наводит, конечно. Но... там было замечание, что они могут заниматься еще вот чем... И этот пост дал идею, которая выскочила из памяти перед началом ФБ и облеклась в текст.

Чем меньше королевство – тем богаче старается оно казаться. Истинному величию нет смысла накидывать на себя узорчатые одежды и сияющие диадемы… но что-то я слишком погружаюсь в философию. Тем более, что двор Фларитты не так уж плох, но после Небесного Города земные богатства не впечатляют.Чем меньше королевство – тем богаче старается оно казаться. Истинному величию нет смысла накидывать на себя узорчатые одежды и сияющие диадемы… но что-то я слишком погружаюсь в философию. Тем более, что двор Фларитты не так уж плох, но после Небесного Города земные богатства не впечатляют.
Король давал бал в честь семнадцатой весны своей дочери; он сам был уже стар, но глаза его лучились любовью при одном лишь взгляде на юную принцессу. Единственный и бесценный ребенок, наследница его престола… как ее не обожать?
Он хороший человек. Жаль, что не увидит внуков; Отдел Финалов говорит, что он умрет через восемь месяцев и четыре дня.
Вокруг журчала легкая восточная речь (ее местный диалект), гости приносили поздравления принцессе, танцевали, вели учтивые беседы. Даже заклятые враги – потому что король обрушит свой гнев на того, кто испортит праздник его дочери.
Мне, как Избранной Венеры, приятно видеть такую гармонию.
Сама я ее нарушала, правда: синий шелк моего платья и серебряный узор на нем никак не вписывались в принятую здесь зелено-золотую гамму. Да и светлые кожа и волосы выделяли меня среди смуглых и темноволосых флариттцев.
Но разве это имеет значение, когда они не могут меня увидеть? За пределами судьбы я стою, и смертным чувствам не дано узреть… о, Венера, Дева Безмятежности, я начинаю думать как отдельные Небесные поэты. Какой ужас.
В любом случае – я действительно незрима, как и мой верный спутник. По идее, я тоже не должна его видеть, когда он сбрасывает материальный облик, но заплетенное в волосы зеркало из звездного металла меняет дело. Львинопес из живого нефрита застыл рядом, с искренним интересом оглядывая людей; вопреки обычаям своих сородичей, Рикарлен любит странствия. Еще бы, после того, как три века просидел на одном месте… Я нашла его – и не могла не взять с собой; пусть страж мне и не нужен – но кому помешает спутник?
– Хороший праздник, – заметил львинопес. Ему было видно больше – Рикарлен почти на голову выше меня; увы, я всегда выделялась еще и невысоким ростом. – Хм… Сапфировая Роза, а что мы тут делаем?
– Ш-ш. Музыка чудесная, не находишь?
Рикарлен энергично кивнул; он хоть и мелкое божество, но музыку любит больше всех демонов. Вот и хорошо, отвлечется, а я получше рассмотрю принцессу Сиорли.
Прелестная девушка, без всяких оговорок. Свежесть молодости, блестящие черные волосы, ровный и здоровый загар, тонкие черты лица и лучистые глаза… Половина мужчин здесь постоянно возвращается взглядами к ней, и их можно понять.
(Другая половина – те, кто слишком стар, уже влюблен или не смеет по своему положению смотреть на нее прямо).
Надо сказать, сами мужчины здесь очень даже примечательны, ни одного некрасивого лица. Но сейчас мне интересны только двое из них.
Командир Каторис – высокий, крепкий, с суровым обветренным лицом и пересекающим щеку шрамом. Резкая, сильная привлекательность уверенного в себе и могучего волей человека. Испытанный солдат, мастер боя… через три месяца станет генералом. Коллеги из Отдела Битв подтвердили.
Севан, принц Альгии, соседа и давнего союзника Фларитты. Изящный и удивительно красивый юноша, талантливый политик и просто хороший человек. Через четыре года его отец уступит ему престол и Севан станет прекрасным правителем.
Почему они интересны мне? Так ведь и Сиорли с любопытством смотрит на обоих, а они – на нее. Пока что это лишь интерес с обеих сторон… но поверьте Избранной Безмятежности, есть признаки, что говорят о зарождении чувств и знающий их не пропустит.
Я вздохнула. Извини, милая, но этот выбор делать будешь не ты.
– Рикарлен, пойдем, – я коснулась плеча львинопса, отступив к открытым дверям. Дух печально вздохнул и последовал за мной.
– Севан и Сиорли, – сказал он, когда мы вышли в сад. – Мы ведь тут из-за них? Прекрасная пара.
– Не могу не согласиться, – отозвалась я. Пара действительно чудесная; будь здесь холст и мои кисти – немедленно бы написала их рядом. Но на работу я их не беру, чтобы не отвлекаться. До сих пор со стыдом вспоминаю тот случай в Белостенье, полтора века назад. Спасибо Сове, подхватившей операцию.
Мы беззвучно скользнули мимо стражей, скрылись в подходившем к дворцу лесу. Платье за ветки не цеплялось; пара веков практики позволяют хоть в кружевах ходить по чащобе и не вспоминать об искусстве швеи.
Рикарлен восторженно рассуждал о музыке, я слушала краем уха, сосредоточившись на предстоящем. Эту судьбу я рассчитывала последний месяц, подтвердила свои выводы визитом на бал.
Остался последний штрих. А, вот и подходящая поляна…
Я сбросила с себя незримость – теперь она ни к чему. Рикарлен, поняв, что я буду делать, отошел к деревьям, замолчав; я же опустилась в высокую траву, смешав сочные стебли и синий шелк.
Все ли я подготовила? Гороскопы участников, тщательно выписанный план, каллиграфически исполненное прошение, подписанное еще двумя коллегами… Да, все. Пора начинать.
Лазурный свет моей анимы озарил поляну призрачным сиянием, когда я наконец позволила себе отпустить замысел на волю, вплести его в слова молитвы, растворяющейся в пространстве и уходящей ввысь и сквозь границу миров – в Небесный Город, к Веретену Судьбы, к мириадам пауков-ткачей, скользящих по его бесконечным нитям.
Я знала, что они слушают меня, любуются изяществом плана, моим почерком и совершенством составленных гороскопов… а затем дети Асны Перворожденной ищут судьбы, к которым я привлекла их внимание.
Извини, принц Севан. Завтра ты повредишь ногу, потому что столкнешься со светловолосой путешественницей, а выздоровев – засядешь за обременительные дела, не оставляющие свободного времени. Ничего страшного – я не питаю к тебе неприязни – но в течение трех месяцев ты не сможешь даже увидеться с Сиорли, не то что поговорить с ней.
Таков твой рок.
Поздравляю, командир Каторис. Тебе будет сопутствовать удача – здоровье будет крепким, обаяние твое укрепится, когда ты будешь надевать форму (а ты ее носишь почти всегда), да и звать на службу тебя будут не скоро. Сиорли влюбится в тебя без памяти; это подтверждает незнакомая тебе Звезднорожденная. И она за этим проследит.
Таков твой рок.
Когда молитва закончилась, я осела в траву, чувствуя безмерную усталость. Всегда так ощущаю себя после сплетения сложных судеб… а эти две были сложными и тонкими. Прислушалась к себе – нет, все в порядке. Я не рассердила ткачей своим проектом.
– Почему? – тихо приблизившись, спросил Рикарлен. Львинопес достаточно часто видел меня за работой, чтобы понять, какое сплетение рока я сейчас создала. – Они с Севаном…
– Были бы прекрасной парой, – расслабленно улыбнулась я. – Он бы любил ее и окружал заботой всю жизнь; Сиорли не знала бы никаких невзгод.
– А Каторис?..
– Будет любить ее любовью собственника. Приходить в ярость, увидев другого мужчину в пределах десяти шагов от жены, никогда не интересоваться ее мнением… она будет любима – но несчастна.
– Так почему же?! – топнул лапой Рикарлен. Трава не колыхнулась – он по-прежнему был нематериален, и видим лишь мне. – Почему, Безмятежная?
Я покачала головой.
– Через двенадцать лет сюда вторгнутся арцзехи, друг мой. Если королем будет Севан – то он не сможет их сдержать; он велик в покровительстве искусствам, он хорошо разбирается в мирных делах… но он не воин. Орда сметет Фларитту, разграбит половину Алькарии, и они так и не восстановятся – соседи поглотят. Сотня Королевств, сам знаешь…
– А Каторис?.. – вопрос духа прозвучал эхом предыдущего.
– А Каторис сделает из флариттцев отличных воинов. Выкует эффективную армию сумеет пригласить на службу многих детей духов, а когда сотворенная им разведка донесет о дикарях – найдет и наймет внекастовых дракорожденных. Фларитта выстоит и отразит орду, прикрытая ей Алькария – поможет после войны, король Севан щедро вознаградит царственного собрата за то, что тот стал бастионом на пути орды. Отношения стран укрепятся.
Я вздохнула и добавила:
– Сын Каториса, с детства глядя, как отец обращается с матерью, никогда не позволит себе такого же. Более того, когда он взойдет на престол, Фларитта прославится тем, как хорошо здесь поступают с женщинами – и такая привычка закрепится в веках.
– И ради этого, – медленно сказал Рикарлен, – не грех и пожертвовать счастьем одной девушки.
– Ради Безмятежности, – поправила я, – им я обязана пожертвовать.
Львинопес печально покачал головой.
– И ведь это не в первый раз у тебя, Сапфировая Роза? Как ты вообще живешь с такой работой?
Я мягко улыбнулась, поднимаясь.
– А почему, как ты думаешь, нашей силе не завидует никто?..

02.05.2012 – 03.05.2012

Давно собирался оформить мысли, тайноградская команда на ФБ вдохновила это, наконец, сделать.)

Первая мысль - о масанах. Появляются они часто, но лучше всего нам их как народ раскрывают в "Королевском Кресте" и "Царе Горы", особенно во втором. Как помнит любой читавший, там немало места уделено Амулетам Крови, а в частности - тому факту, что Захар Треми, в котором кровь двух кланов, может подчинить себе два разных Амулета.
(Вопрос "кто ж ему столько даст" - иное дело)
читать дальшеЧитаю я это, откладываю в уме - интересный факт. Потом вчитываюсь в сами амулеты, их описание... и застываю. Оооодну секунду. А ведь Амулеты-то, сокровища кланов, никогда не сходившиеся вместе... прямо-таки сделаны под одновременное ношение одним человеком.
Смотрите. Алое Безумие - медальон. Драконьи Иглы - парные кинжалы. Крылатый Перстень - понятно что, как и Диадема Теней и Железный Пояс. Мертвая Роза, как о ней четко сказано, оплетает руку. Каменные Глаза не поясняются, но по названию в уме рисуется что-то вроде очков. Все Амулеты свободно размещаются на одном теле, не мешая друг другу.
Это наводит на разные мысли. В том числе о том, что некогда масаны были вполне себе единым народом, управлявшимся единым лидером вроде Князя Темного Двора. И... это особенно вероятно, если вспомнить, что тайноградские кланы явно созданы с оглядкой на Маскарад - а ведь все киндред восходят к одному-единственному прародителю, первоубийце.
И сие, кстати, вполне себе задел на что-то будущее. Вадим Юрьевич уже не раз извлекал на свет живых божеств - осары, Лорды татов, Азаг-Тот, Галла... что ж, может, где-то спит и тот, кого я пока что назову Каином.

Мысль вторая, касающаяся уже нынешних хозяев Земли. Да, я о человечестве и его странностях. Точнее... Фактически, о нашей же расе нам мало что известно. Да, пришли на Землю и снесли чудов, и стали править... Хм. Одно это наводит на размышления - потому что Орден всегда был крайне боеспособен и опытен в именно ведении войны. Была Могучая Древняя Магия? Так куда она подевалась, и какой вообще была? Потому что геомантия, к сожалению, на удобный инструмент войны все же не тянет.
А если присмотреться... то возникают те еще странности. Точнее, только одни странности и возникают. Давайте-ка сравним могучие Дома и человечество.
читать дальше1) Источники. У каждого Дома - по одному (исключая татов, но у них ситуация также невосполнимая), судя по всему, секреты их создания то ли утеряны, то ли создание требует неимоверных затрат или еще как-то ограничено; о некоторых исключениях - ниже. А наши собратья по генам? Черная Книга. Трон Посейдона. Золотой Корень. И Колодец Дождей до кучи.
Альтернативные источники наблюдаются в двух случаях - масаны с их магией крови и Белые Дамы. Но... фактически, это все то же базовое извлечение энергии из окружающего мира, на котором спалилась героиня одной из первых книг - только оптимизированное. Замечу также, что Белые Дамы - из людов, то есть наиболее генетически близкой нам расы.

2) Фенотип. Практически все народы Тайного Города легко опознаются чисто внешне, у всех семей имеются четко выраженные черты, по которым они легко узнаются. Единственное исключение - таты... но Божественные Лорды уникальны по определению, а кроме них мы видим только Глеба и Чио; пойди пойми - может, их внешность - самая что ни на есть типичнейшая для татских мужчин и женщин?
Смотрим на человечество. Объяснять, думаю, не надо.
Более того, есть еще и вопрос скрещивания. Поправьте, если ошибаюсь - но семьи Тайного Города давать общее потомство друг с другом не способны (чуды и люды, например, точно не способны). Исключение - моряны, но это существа искусственно выведенные, и кроме того, ребенок все равно однозначно будет принадлежать к семье матери. Теоретически исключение - и таты, но слова Нура позволяют предположить, что линии крови Глеба и Чио сохранились при деятельном участии божественных лордов, так что это не очень естественный процесс.
С человечеством все иначе. Они легко могут скрещиваться с расами Тайного Города и наследовать нужные таланты.

3) Магия. В целом тайноградцы используют одну и ту же внешнюю магию. Разница есть в источнике силы, некоторых традициях... но в целом же аркан, сотворенный людом, вполне изучаем и повторим навом или чудом - если там не нечто уж совсем специфическое. За исключением определенных культурных традиций магическая школа в Тайном Городе одна, и маг-рыцарь, по сути, не так уж отличается от волшебницы из дружины.
Смотрим на человечество. Гиперборея, геоманты, метаморфы, "жнецы", еще не совсем ясные атланты... и шут знает кто еще. Выделю еще два особых случая.
Во-первых, Инквизиторы. Брать силу из веры не умеет никто в Тайном Городе; даже избранники Галла пользовались только проекцией его сознательной воли.
Во-вторых... Иммунитета к магии нет ни у кого в Тайном Городе. Даже зубры вроде великой тройки и Сантьяги не иммунны - они очень хорошо защищены силой и опытом. А вот школа Китано вырабатывает абсолютный иммунитет без ущерба физическим параметрам (мягко сказать), и спокойно живет.

Так почему, спрашивается, это выходит? Почему у древних и могучих рас такое однообразие, а у вроде бы слабого народа - дофига всего по любому пункту?
Ответ, на мой взгляд, лежит в том, что можно назвать "темой". Или "киген" - "происхождением", термин Насуверса тут очень уместен. То есть... Люды - живая природа. Чуды - Огонь. Навы - Тьма. Масаны - Кровь. Асуры - Свет. Почти у всех есть собственная тема, своя стихия, свое происхождение, накладывающие отпечаток на всю расу.
Ну а что же тогда может быть "кигеном" человечества? Какая стихия, какая тема способна вобрать в себя войны и мир, воплощенную ненависть и истовую веру, силу слабых и магию мира?
Ответ прост.
Хаос. Вечный, бесконечный, адаптивный, непостижимый Хаос, с которым нельзя воевать... точнее, можно - но нельзя победить. Потому что Хаос подстроится под каждое оружие, обойдет любую преграду, адаптируется к любым условиям.
Человечество - народ Хаоса. Тем и сильны. Тем и опасны. Потому и владеют Землей.

О прошедшей ФБ я еще буду писать, и выложу все, мною написанное для нее - после деанона третьей команды начну понемногу.)

Пока что - две небольшие зарисовки по Возвышенному миру.

читать дальшеПять костров пылали вокруг него, сплетая жар, невыносимый для любого смертного и даже для Возвышенного иного Аспекта. Но на медной коже человека в кругу пламени не выступило ни капли пота – его тело сушил все тот же жар, окружавший его и проистекавший из души. Он знал, что за пределами круга есть вода – и также знал, что не позволит себе потакать желаниям, отступить от силы Хесиеша, что медленно росла в его душе и теле.
Уже несколько месяцев он находился наедине с огнем. Когда не сидел в центре пылающего круга – то смотрел в каждый из костров, призывал пожар собственной анимы и сравнивал их, пламя обыденного мира и полыхающий в его сердце огонь Стихийного Дракона.
Рядом не было никого. Только он – и огонь, которому нельзя гаснуть. Он выработал особый режим сна: рядом с пламенем, регулярно просыпаясь и подкармливая огонь. Другого человека такой режим бы истощил, но он всегда считал себя сильным и был прав.
Он никогда не притворялся пророком или астрологом, но чувствовал – сегодня нечто случится. Жар ощущался все более и более остро и ярко; он ласкал кожу и старался вырваться из сердца. Жар был почти невыносим – но человек оставался в круге. Впервые с начала многомесячной медитации на его лице появилась улыбка – незаметная, легкая, но истинная и уверенная.
И костры взорвались.
Они словно ответили на улыбку – каждый из них взметнул в темное небо колонну огня, заставив ночной холод в страхе отшатнуться.
Сам мрак отступил, когда высокий человек выпрямился среди пылающих костров; огонь служил ему плащом. Над его головой триумфально зашипел исполинский варан, сплетенный из нитей яркого пламени.
И Марик Скейд, дракорожденный Огня, выступил из круга своей стихии, став сильнее, чем был раньше.

Герой текста

Исходный арт - что-то к Slayers, экзальтификация - Mephisto_II


читать дальше– Буду краток. Деньги – или жизни. Выбор за вами!
Возвышавшийся над крестьянами бандит ухмылялся, похлопывая ладонью по рукояти меча и даже не трудясь вытащить его из ножен. Простое дело – еще одна деревня, еще больше денег от перепуганных крестьян, неспособных хоть что-то сделать с его бандой. Даже местный монах не в помощь: угу, драться умеет, но он один против десятка. И знает, что банда сделает с деревней, если он станет драться.
Монах молчаливо застыл позади толпы; помимо него и бандитов, только два человека на деревенской площади не принадлежали к крестьянам. Странствующий торговец в скромной зеленой одежде стоял у фургона; сопровождавшая его молодая женщина в темно-синем платье и очках замерла чуть позади.
Бандит на секунду нахмурился. Похоже, у этой парочки хватает денег, так что они на очереди.
– Ну? – снова ухмыльнулся главарь, наклоняясь к старейшине деревни; старик отступил, и в его глазах заплескались страх и ненависть.
– Это деревня Царства! – вскричал он. – Да тебя за это…
Бандит расхохотался.
– Деревня Царства?! Ха! Да имело вас это Царство, а на меня ему плевать! Тебе проще на Анафем понадеяться, чем на Царство.
– Сомнительное утверждение.
Спокойный голос рассек воздух небрежным взмахом ножа, и главарь удивленно оглянулся. Торговец смотрел прямо на него, рассеянно поглаживая холст фургона; лицо его было удивительно безмятежным.
– О, да неужели? – прорычал бандит, сближаясь с ним парой широких шагов. – Ха, может, ты на большее надеешься? Может, с тебя тогда и начнем? А, парни?
Банда взорвалась хохотом и бандиты неспешно двинулись к фургону. Странное дело, но его владельца это совершенно не беспокоило.
– Знаете, – сообщил он, – я вас ждал. Точнее, кого-то вроде вас.
– Да? – изогнул бровь главарь. Женщина в очках внезапно двинулась с места и ушла за фургон.
Торговец улыбнулся.
– Полагаю, – сообщил он, – будет учтиво представиться друг другу.
Его голос звучал как-то странно. Слишком спокойно, чуть иронично; главарь банды потянулся к мечу, даже не осознавая того… но было уже поздно.
Неприметное кольцо на руке торговца сверкнуло – и в мгновение ока скромный образ смертного внезапно пропал, уступая место коже медного оттенка и длинным темным волосам с красноватым отливом; движения внезапно стали спокойными и грациозными, как у матерого хищника. Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, лже-торговец потянулся в фургон и вытащил изогнутый меч в четыре фута длиной, сияющий пламенем красного нефрита.
Бандиты резко остановились; деревню накрыл полог тишины. Уверенность на лицах головорезов мигом сменилась изумленным страхом; ужас в глазах крестьян переплавился во внезапную надежду и радость.
– Меня зовут Иселси Дайрио, – пояснил дракорожденный, делая шаг вперед. – Возвышенный милостью Хесиеша, мастер стиля Честного Клинка…
Еще шаг; воздух вокруг внезапно стал жарче.
– Назначенный магистратом милостью Ее Императорского Величества.
Красный, слегка изогнутый клинок дайклейва поднялся, указывая острием на бандитов.
– Пожалуйста, сложите оружие, – сказал Дайрио, подходя еще ближе. – Или головы.
Он вежливо улыбнулся и добавил:
– Выбор за вами.

Герой текста

Исходный арт - phoenixlu, экзальтификация - Caldeon

А, кстати.
Был недавно на книжной ярмарке - увидел переиздание дилогии про Орешка Ольги Голотвиной.
С чем и поздравляю, и надеюсь, что вскоре новые книги увидим.)

Небольшой анонс переводов на-после-ФБ. Предупреждение - первый кат таит спойлеры к Ghost Story.

Гарри Дрезден и пониУ меня охренительно странная жизнь.
За последний год (примерно) я спас свою незаконнорожденную дочь из лап злобных вампиров, вынес, по сути, целый вид единым магически-геноцидным ударом, убил любовь всей своей жизни в рамках ритуала по сотворению оного геноцида, устроил собственное убийство, довел ученицу до грани безумия и заново убил некроманта, которого убил за несколько лет до того.
И… да, я еще стал Зимним Рыцарем, смертным воителем самой Мэб, Царицы Ветров и Тьмы. Чтобы спасти дочь от вампов, мне нужна была сила и Мэб показалась наименее злым выбором. Я попытался избежать обязательств перед ней, устроив собственную смерть после спасения Мэгги, но Зимняя Королева потратила слишком много сил, чтобы меня заполучить, и мелочи вроде смерти ее не смущали.
Можно сказать, что это в итоге типа сработало: я не труп, я даже сумел договориться с Мэб так, что огорчились мы оба. Должность официального громилы Зимнего Двора мне не нравилась, но по крайней мере я не был обязан стать таким же монстром, как Слейт. «Признанный мордобоец Мэб» звучало чуть полегче, когда я хотя бы мог выбирать – как именно бить морду.
Я б сказал, что Мэб дала мне неплохую квартиру в Арктис-Торе, если бы западал на лед и черный камень. Ну хоть с титулом Зимнего Рыцаря пришло умение плевать на температуры, от которых у простых смертных пальцы на ногах отваливаются. С таким талантом спать на матрасе из свежевыпавшего снега как-то полегче.
Последние несколько месяцев я только и делал, что возвращал тело в приличную норму: пуля в грудь и полгода в коме неплохо его покорежили, пусть даже Мэб, Духоприют и то, что Мэб назвала «Паразитом» постарались сохранить мне жизнь. То, что Мэб понимала под физической терапией, оказалось дохрена болезненным и неловким, но с результатами трудно было поспорить. Даже если не принимать во внимание силу Зимнего Рыцаря, можно сказать, что я был в лучшей форме, чем до встречи со смертью. Мэб меня перестроила заново – магии ей хватало. Я был лучше… сильнее… быстрее, чем раньше.
Конечно, частично быстрым восстановлением я был обязан новой силе Зимнего Рыцаря. Я толком не успел понять, как она работает до того, как словил пулю от Кинкейда, но пара месяцев восстановления помогли мне все неплохо усвоить. Укрепление тела было особо приятно: вообще, я по-прежнему оставался хлипким смертным чародеем, но теперь я мог схлопотать удар от всякой жути и не бояться, что переломаю половину костей в теле, а еще, возможно, и дать сдачи. Болезненно.
Может, выздоровление меня бы более обрадовало, если б я не понимал – только еще не окрепшее здоровье не дает Мэб послать меня громить кого-то во имя Зимы. Я подумывал о том, чтоб притвориться по-прежнему слабым или даже себя заново поранить… но сообразил, что этим трюком я и школьных учителей-то дурить не мог, а уж Мэб на него точно не купится.

Эмия Широ и Луиза ла ВальерЗнаете, вот такого на сегодня я совершенно не планировал. То есть – ну кто такого мог ожидать? Технически, конечно, меня случившееся удивить было не должно; в мою мирную жизнь не первый раз вторгается сверхъестественное. Не впервые я был против моей воли втянут в странную и древнюю традицию и единственным выбором было – адаптироваться как можно лучше. Черт побери, это даже не первый раз, когда мне приходилось иметь дело с призывом.
Однако впервые в жизни призывали меня.
Технически, полагаю, призывали и раньше. Только это не случится, пока я не умру. Но технически это все же случалось раньше, и…
Знаете что? Это Источник Мира во всем виноват. Только чему-то столь неизмеримо древнему и могучему мог бы сойти с рук финт, за который к нынешнему моменту меня уже должно было стереть парадоксом из реальности.
Конечно, все эти жалобы – слегка завуалированная попытка отвлечься от того факта, что странный зеленый овоид утащил меня прямо с оживленного перекрестка, зашвырнул на невероятное расстояние сквозь черную пустоту и выбросил в рассеивающееся облако дыма над покрытым травой двором замка, прямо перед группой ошарашенных людей, похожих на учеников.
Я мгновенно огляделся и позволил себе слегка расслабиться. Когда во тьме пути передо мной впервые забрезжил свет, я решил, что осторожность сперва не помешает. Призыв вышвырнул меня на пятьдесят футов над головами ничего не подозревающих учеников и я мигом укрепил тело и сгруппировался для падения. Дым от взрыва, сопровождавшего призыв, скрыл нормальное место для приземления, но я сгруппировался так, что должен был упасть на ноги и легко уйти в перекат, если земля окажется неровной.
Короткая заминка – и я позволил ногам согнуться от силы удара, припав на одно колено и оперевшись рукой на землю. Другая рука была открыта и готова провести трейсинг за секунду. Я вызвал в уме шесть клинков и держал их наготове; мне слишком хорошо были памятны обстоятельства, когда я призывал сам, и я понятия не имел, надо ли будет отгонять маньяка с копьем, как раз собравшегося прикончить моего призывателя.
По иронии судьбы, среди удерживаемых в уме клинков был и тот, что применили против меня в тот день.
И все же я принял низкую стойку, дабы стать целью поменьше и приготовился прыгнуть в любом направлении при необходимости. Пусть дым и мешал зрению, но чувства у меня острые и я точно оценил позицию всех в поле. А когда мягкий ветер рассеял серный дым достаточно, чтобы глаза снова были пригодны, я поднял взгляд и поглядел на ту, что меня призвала.
Юная. Это было первое, что я подумал о девочке напротив.
Она была очень хрупкого сложения, с длинными волосами, до такой степени клубнично-светлыми, что в солнечных лучах казались почти розовыми и столь светло-карими глазами, что они казались янтарными. Когда наши взгляды встретились, я почуял мягкий поток не своей магии, струившейся сквозь меня, гудевшей в венах и в магических цепях. Я даже и не сомневался – именно эта девочка меня призвала.
Первую бесконечную секунду, пока мы смотрели друг на друга, я прикидывал, как вообще ответить. Очевидно, меня призвали, но помимо этого я совершенно не понимал происходящего. Мой прошлый опыт доказывал, что неотъемлемая часть ритуала призыва – обеспечение того, что призванное существо будет знать, как выжить в этом веке и местности, а также знания конкретных целей призыва. Однако единственное, что я мог почуять в струящейся сквозь меня странной магии – так это уверенность в том, что эта девочка притянула меня сюда. Я на мгновение задумался над тем, как мне реагировать, а пока я оставался на коленях и в молчании, толпа вокруг взорвалась непонятной болтовней.
Из толпы появилась еще одна ученица – рыжая, с едва ли не самой крупной грудью, что я видел; ее слова звучала насмешкой, а смех был явно высокопарным и жестоким. Я отметил и враждебность и то, что не понимаю сказанного. Все еще глядя в глаза призвавшей, я прислушался к толпе, и учел, что здешний язык мне незнаком. Он слегка напоминал английский, но лишь фонетически; я не мог ни понятть смысла, ни различить слова или глагольную структуру.
Девочке с розовыми волосами, казалось, тоже не хочется прерывать контакт взглядов, но сказанного рыжей хватило, чтобы нарушить ее спокойствие. Она отвернулась от меня и бросила что-то стоящему неподалеку лысому мужчине в очках и с посохом. Тот ответил и они несколько секунд спорили.
Я воспользовался краткой интерлюдией и огляделся. Как оказалось, только я тут не носил униформу; любопытно было и то, что большинство возможных учеников оказалось в паре с разнообразными животными, от обычных до истинно странных. Рядом с одним было летающее глазное яблоко, вокруг другого обвилась змея. Неподалеку стояла девушка,у которой на плече гордо восседала жаба, а рядом с другой расслабленно расположился… честно говоря, чертов дракон.

Космодесант и АзеротМогучий грохот моего болт-пистолета эхом отдается в темном лесу, разбивая иллюзию мира, возникшую лишь несколько минут назад. Еще один козлоногий демон отлетает назад, и в груди его зияет дымящаяся дыра. Предсмертный вопль сменяется горловым хрипом; нанесенная мной рана сочится кровью на голодную землю. Я подхожу к ныне неподвижному телу и на мгновение оглядываю извращенное существо. На меня глядит пурпурное, слегка похожее на человеческое лицо, искаженное касанием смерти. Изо лба исходят два изогнутых рога, оканчивающихся острыми, смертоносными кончиками. Я оглядываю его – мускулистая грудь покрыта густым коричневым мехом, уже запятнанным засыхающей кровью. Под холодным керамитом шлема мои губы презрительно кривятся, и я шепчу Литанию ненависти.
Из всего, что существует в неумолимой вселенной, нам, Астартес, более всего отвратительны демоны. Причина Ереси Хоруса, источник бессчетных смертей, причина, по которой человечество находится на грани уничтожения. Гнев струится по моим венам и оба сердца бьются чаще. Я мысленно клянусь Императору: я очищу этот мир от заразы, от порчи.
Земля сотрясается под моими сапогами, когда я ухожу от побоища, что сотворил.

– О, Элуна… две дюжины сатиров… оно их просто вырезало…
Ошеломленный шепот стражницы коснулся чувствительных ушей Кейны Бурепесни.
– У них и шансов-то не было, – с изумлением прошептала другая.
Кейна взглядом заставила их замолчать. Они были ее воинами, стражами Дарнассуса и народа кальдореев. Они были стражами, обязанными обходить границы владений ночных эльфов и уничтожать тех, кто смел беззаконно вторгнуться на святые земли. Десятилетия войны вылепили из них тех, кем они были сейчас – мастеров засады, тихую смерть, прилетающую издалека.
– Стоит ли нам попытаться пообщаться с ним? – спросила заместительница Кейны, крепко сжимая тугой лук.
– Нет, Меллия. У нас общий враг, но истинных намерений чужака мы не знаем. Будем смотреть и ждать.
Стражницы кивнули и растворились в чаще вокруг, молча следуя за богом войны.

К вопросу о вхарактерности.
читать дальше

Угу, вот за это его и любят.)

UPD: А, вот еще кое-что. К вопросу о кроссоверах...
читать дальше