Этот замысел начал бродить в голове еще тогда, когда я вчитался в книгу Нижнего Мира и события времен «сразу после Чумы». Чем-то они меня захватили – а потом полились в текст, с небольшими изменениями. История развернулась, несколько изменилась; опять-таки, спасибо Гретчен, указавшей на то, что может сделать историю лучше. В текст просочилось еще несколько персонажей, как каноничных, так и собственных, неизвестные факты были дополнены – а неизвестного было много. В полном соответствии названию.
Далеко на юге Нижнего Мира высятся исполинские черные скалы; некогда здешние вулканы испускали бледный дым, и тени смертоносных зверей бродили среди зазубренных пиков. Ныне же в самих горах высечена могучая крепость, ровню которой трудно найти во всех мирах.
Путники из числа обычных призраков обходят ее стороной, и даже племена теней-бандитов не осмеливаются приближаться к несокрушимым стенам.
Все они знают – эта цитадель служит пристанищем Лорду Смерти, Генералу Забвения, воину при жизни и после кончины.
Первый год после Великой Чумы
Творение – мир живых. Нижний Мир – владения мертвецов.
Во время Великой Чумы различить два плана бытия было почти невозможно. Страшнейшая в истории мира болезнь иссушающим ветром прошлась по континенту и островам, унося жизни с той же легкостью, с какой отточенный нефритовый клинок рассекает полотняную одежду и плоть под ней.
Она убивала быстро и безжалостно; смертные лекарства были бесполезны, лучшие целители дракорожденных признали свое бессилие, целительные знания лунаров не оказывали никакого влияния. Сторонние с ужасом обнаружили, что не могут отыскать богов болезни и заставить их помочь, и что Чума передается даже через нити судьбы.
Откуда она пришла? Почему обрушилась на мир, не щадя никого?
Во всех мирах была, пожалуй, лишь горстка существ, способных ответить на этот вопрос – потому что именно по их замыслу Чума и выплеснулась в Творение. Знали, разумеется, и их ближайшие приближенные.
Чума пришла с Востока, из лаборатории Вдовы Неуважительной Речи в Нерушимой Вуали – но ей помогали все Лорды Смерти. И только после того, как болезнь выплеснулась в мир, они разошлись, наблюдая за происходящим.
Великая Чума убивала не всех – но из каждого десятка погибали девять; казалось, гибель мира не за горами. Еще сильнее такие мысли стали, когда границы Творения рухнули и в мир полилась иная, еще более древняя опасность.
Орды Вильда, внемирового хаоса. Существа изменчивые и безумные, называвшие себя «ракша»; в Творении же их именовали по-разному, но чаще всего звучало имя «фейри».
Казалось, мир обречен. Но Чума угасла, а воинство фейри погибло, когда пробудились древние защитные системы, построенные еще в Первую Эпоху и управлявшиеся из самого центра мира. Кто-то на Благословенном Острове подчинил себе наглухо запечатанный Имперский Мэнс и повернул его мощь против пришельцев.
Мир живых вздохнул с облегчением. Миру мертвых испытания еще предстояли.
Часто бывает так, что внезапно или мучительно погибший человек, не завершивший дела на земле, восстает призраком. Чума и вторжение фейри предоставили такую гибель миллионам людей – и число теней в Нижнем Мире выросло неимоверно. Королевства, ранее пытавшиеся затянуть к себе новых жителей, впали в панику, когда население увеличилось стократ. Лучшие бюрократы царства призраков сбивались с ног, пытаясь хоть как-то организовать невероятное количество ошеломленных, растерянных и еще не свыкшихся с переменами новичков. Даже сиджанцам с огромным трудом удавалось справиться с потоком недавно умерших – а ведь их город тысячелетиями работал с Нижним Миром.
Наступивший хаос не минул и Стигийский Остров, центр мира и его столицу. Правившие им Двойные Монархи и их Божественные Советники отчаянно старались справиться с выросшим населением – а Стигия и в прежние времена никогда не была проста в управлении.
Тем не менее, именно за Стигией следили все правители Нижнего Мира, ожидая, что столица, как всегда, подаст наилучший пример и покажет, как должно справляться с проблемами. Если бы кто-то сказал, что судьба дальнейшей политики царства мертвых и самой Стигии решается сейчас в совершенно ином месте, в сотнях миль от Внутреннего Моря – такого пророка бы сочли глупцом.
Но так и было – и началось с простого вопроса, прозвучавшего в небольшой, сокрытой в скалах крепости.
– Мобилизация Легиона завершена в срок?
– Да, повелитель, – ответил высокий призрак с покрытой тонкой чешуей кожей и вертикальными зрачками. Змеелюды были немногочисленны, но встречались не так уж редко, как среди живых, так и среди мертвых.
– Теншар докладывает, что его корпусу пришлось сделать крюк, – добавила темноволосая черноглазая женщина. – Такое обилие смертей побудило одного из гекатонхейров выбраться наружу и он предпочел не рисковать солдатами.
– Хорошо, – отозвался хозяин крепости, – пусть только узнает имя гекатонхейра. Возможно, он мне пригодится.
Призраки переглянулись. Пожалуй, лишь их господин и его коллеги могли небрежно бросить такую фразу – мало кто обладал способностью призвать самых кошмарных существ Нижнего Мира и мало кто мог подчинить их своей воле.
Впрочем, оба они знали своего повелителя слишком давно, чтобы удивляться.
Апофис был из земель Ан-Тенга; тогда его звали иначе, но после смерти он сменил имя. Еще будучи живым, он расстался со своим народом, пусть и происходил из благородной семьи; став наемником, участвовал во множестве кампаний. Военным гением он никогда не был, но по праву гордился тем, как точно и скрупулезно исполняет приказы и как умеет организовать и найти нужных людей. Погиб он обычной для наемника смертью – в бою, схватившись с чрезмерно сильным противником. Очнувшись в Нижнем Мире, змеелюд не пропал и здесь; освоившись с новым бытием, он создал свое войско… и попался на глаза лучшему военачальнику призраков. От таких предложений не отказываются; за прошедшие века Апофис научился быть верным не только за деньги. Его господин вызывал у змеелюда искреннее восхищение.
Ламашту происходила из пустынных племен; ее народ изредка допускал женщин в вожди, опутывая их множеством ограничений. Ламашту сумела разорвать эти путы, подчинить себе все племя и успешно правила им, руководя в мире и на войне… пока ее не отравили. Убийцы недооценили бывшую королеву – та окончательно ушла в Нижний Мир лишь после того, как вернулась в ночи и лишила жизни как преемника, так и сварившего отраву алхимика из далеких земель. В царстве теней она стала предводительницей призрачных бандитов, быстрых и неуловимых – и господин Апофиса остановил взгляд на талантливой женщине.
Постепенно они перестали быть просто командирами и превратились в ближайших и вернейших помощников. И на самых важных совещаниях обычно были лишь они трое – Апофис, Ламашту…
И их господин, сейчас внимательно изучавший доклады командиров Легиона.
Даже в обыденном облике он был на голову выше своих подчиненных и гораздо шире в плечах. Одеяния из темного шелка казались на нем изысканно гибкой кольчугой, кисть в пальцах – рукоятью меча. Любой, кто взглянул бы на него, сказал – «это воин и командир, и у него за плечами сотни сражений».
Сам он не прикладывал никаких усилий, чтобы производить такое впечатление. Ему надо было лишь оставаться тем, кем он был.
Самый старший из Лордов Смерти. Генерал Забвения.
Первый и Покинутый Лев.
Иногда Апофис и Ламашту задумывались о том, что почти ничего не знают о своем повелителе и других Лордах. Призраки? Да. Но отличающиеся от обычных обитателей Нижнего Мира во всем. Скажем, из всех призраков лишь безумные и искаженные Лабиринтом нефреки могли овладеть некромантией; Лев на нефрека нисколько не походил, но его некромантические сила и знания превосходили любое воображение. Более того – ему было подвластно и чародейство, что для призрака было вообще неслыханно. Не говоря уже о множестве иных сил, совершенно не похожих на обычные арканои призраков, даже самые редкие.
Ясно было лишь одно – они связаны с неизвестными, легендарными существами, покоящимися глубоко под Нижним Миром. О Нерожденных и Забвении оба командира также почти ничего не знали – да и вряд ли кто-то знал много. Но Лев сам не отрицал связи, а совсем недавно Божественные Советники прямо обвинили всех Лордов в служении Забвению.
Самим командирам Льва было давно уже безразлично, кому служит или молится их господин. Без него они бы, скорее всего, слились с безликой ордой теней или канули на перерождение, с ним же стали офицерами одной из величайших армий Нижнего Мира.
– Полный хаос, – задумчиво произнес Лев, откладывая в сторону очередной доклад. – Нижний Мир пытается справиться с последствиями болезни, и правители не замечают решительно ничего, кроме этой проблемы.
Он потер подбородок; казалось, военачальник размышляет над какой-то чисто теоретической задачей. Тем не менее, Апофис и Ламашту знали, какие приказы Лев недавно отдал и понимали – начинается война.
Если другие Лорды восходили к власти, становясь советниками у правителей и постепенно набирая политический вес, то Лев с самого начала сосредоточился на армии. Он легко стал военачальником одного из небольших королевств, быстро подчинил себе местный двор и принялся вербовать и готовить солдат по всему Нижнему Миру – именно тогда оба командира и попали в его поле зрения. Попавших к нему в руки призраков Лорд быстро и эффективно превращал в умелых солдат, сочетая усиливающую магию с жестким курсом тренировок. Он не обходил вниманием и иные аспекты военной жизни – были в Легионе и инженеры, и интенданты, и даже несколько нефреков, послушных воле Льва. Некроманты, как он посчитал, лишними никогда не бывают.
Как ни странно, создание Кровавого Легиона, как Лев решил его назвать, прошло незамеченным для мира в целом. Но об этом Лорд заботился особо – каждый корпус создавался в ином месте, где Льва знали под чужим именем; только недавно Легион получил приказ выйти на марш и соединиться с другими. За прошедшие века Лев успел закалить всех солдат в бессчетных войнах Нижнего Мира и даже в Творении – владычество Сёгуната давало массу возможностей.
– Сейчас вполне можно смять Каджалис и Гайхару, – заметил Апофис. – Повелитель, если мы начнем поход прямо сейчас, то немалая часть Юга станет нашей уже через месяц.
– Поход на Восток был бы лучше, – возразила Ламашту, опираясь основанием ладони о стол Льва, и вглядываясь в полускрытую бумагами карту. – Там сейчас царит куда больший хаос, и убедить население в том, что мы принесем долгожданный порядок, не так уж сложно. Нужна лишь небольшая подготовительная работа…
– Ты войну предлагаешь или политическую кампанию? – усмехнулся Апофис, тронув воздух кончиком языка. – Ламашту, с Легионом нет смысла размениваться на такие детали… потому я и предлагаю Юг – местные разрозненные государства куда проще разбить и покорить.
– Политика и война неразделимы, – указала женщина. – Не надо думать как удав, который доволен тем, что переваривается в желудке.
– Не надо стремиться к изобилию драгоценностей, – парировал Апофис. Это уже вошло у них в традицию – споры, предложения, взаимные подколки, длившиеся, пока повелитель не скажет свое слово. Лев выбирал цели сам – но внимательно слушал предложения своих командиров.
И сейчас оба они замолкли, когда Лорд поднял руку. Военачальник отодвинул в сторону доклады, глядя на карту, коротко усмехнулся.
– Ваши приказания? – спросил Апофис, когда повелитель поднялся.
Лев снова задумчиво потер подбородок. Потом сделал короткий жест, подождал, пока на пороге появится бессловесный раб и распорядился:
– Доставить мне черный сундук. Перенести сундук с драконьей печатью в лабораторию.
Апофис вздрогнул и ощутил, как призрачное сердце бьется быстрее. Переглянувшись с Ламашту, он понял, что она испытывает те же чувства. Сами они были обычными призраками, неспособными овладеть чародейством или некромантией, но оба неплохо разбирались в артефактах и не раз ассистировали повелителю в лабораториях, когда речь шла о чем-то важном.
И они знали про Тигель Тарима – артефакт, способный обратить в жидкость и запасти впрок любое заклинание. Волшебные ингредиенты для такой жидкости были дороги, сам Тигель – очень редок и сложен в создании, но результат того стоил, и владевшие каким-либо из Тиглей всегда находили ему применение.
В черном сундуке хранились фиалы с готовыми заклятиями, тщательно укутанные слоями мягкой ткани. В опечатанном сундуке – сам Тигель.
И если Лев извлек из своих запасов и то, и другое – значит, он готовился к походу, в котором ему понадобились бы величайшие силы из доступных.
– Апофис, – Лорд взглянул на своего помощника, и змеелюд мгновенно вскинул голову. – Подготовь мне расчеты по скорому маршу и возможным препятствиям.
– Цель, мой повелитель? – деловито уточнил Апофис.
Лев усмехнулся, выпрямившись во весь рост.
– Стигийский остров, Апофис. Мы идем к сердцу Нижнего Мира.
Перебросить огромную армию на сотни миль всегда непросто, и любой полководец Творения приведет целый список причин, по которым эта задача сложна. Но у командиров мира живых нет воинов, которые маршируют без устали и еды, нет некротехнических машин, которые уж тем более не чувствуют усталости. И большинство живых полководцев не владеет магией, способной многократно ускорить продвижение войск.
Не говоря уже о том, что большой армии приходится встречаться с сопротивлением. Но кто посмел бы встать на дороге у Кровавого Легиона, ведомого Лордом Смерти?
Карты и маршруты были подготовлены заранее; Лев как-то раз обмолвился, что у него есть планы войны и быстрой переброски войск по всему Нижнему Миру и Творению – просто на всякий случай. Апофис знал, что у его господина до сих пор нет сильного флота и не удержался от вопроса: «Для Запада – тоже?» Лев взглянул на него, усмехнулся и ответил: «Просторы океана сильно переоценивают».
Сейчас, взирая на мир с седла, змеелюд вновь вспомнил эту беседу. На Стигийский Остров можно было попасть только через отделяющие его от материка воды, а армия была слишком велика. Даже если бы они захватили все города на берегу и забрали все корабли, пришлось бы совершить не один десяток рейсов. Но если у Льва есть план войны – то он предусматривает и преодоление препятствий.
Когда армия Льва подошла к Внутреннему Морю Теней, стоял штиль – как и почти всегда. Черные воды были недвижимы, и лишь источали окутывавший побережье белесый туман. Обычно у воды царила полная тишина – хищники поднимались к поверхности, лишь почуяв добычу. Но сейчас здесь кипела работа и совсем недавно перестали стучать молотки.
Апофис натянул поводья; конь с мертвыми глазами и покрывавшими кости стальными пластинами послушно остановился, позволяя хозяину оглядеть завершение грандиозной работы.
По приказу Льва вперед были посланы мобильные войска, захватившие прибрежные поселения и сразу же начавшие строительство кораблей. Впрочем, ни один моряк не назвал бы эти сооружения «кораблями» – просто огромные ковчеги в несколько палуб, без парусов или рулей. Но они были истинно исполинскими – инженеры Легиона уничтожили все окрестные леса и соорудили суда, способные вместить по нескольку тысяч человек за раз («от семи до девяти», прикинул Апофис, оценив ковчеги взглядом).
Змеелюд не понимал, как его повелитель собирается распорядиться такими судами. Хотя он слабо разбирался в кораблестроении, но видел, что они – лишь громоздкие, лишенные какой-либо подвижности коробки, неспособные выдержать серьезное путешествие. Не говоря уже о том, что черные воды всегда жадно старались вытянуть Эссенцию из мореплавателей, истощая их еще до того, как они достигли бы берега.
Тем не менее, Апофис верил Льву и знал, что на войне у любого его поступка есть смысл. Генерал Забвения редко отдавал необдуманные боевые приказы.
Рядом остановился другой конь, едва ли не в полтора раза крупнее скакуна Апофиса; но его всаднику иного и не подобало.
Лев, привстав в седле, оглядел корабли и удовлетворенно кивнул.
– Отлично. На кавалерию места не хватит, но я это учитывал.
Кавалерия составляла лишь небольшую часть Легиона. Животные оставляли призраки реже, чем люди, и постоянным притоком свежих скакунов располагали лишь несколько государств, вроде Сиджана; другим приходилось обходиться без кавалерии или изобретать иные методы.
Лев предпочел создать небольшой, но опасный корпус; его всадники восседали не на призраках, а на творениях некрохирургов, спаянных вместе костях и стали. Скакуны могли бежать без устали, а в бою помогали всадникам окованными металлом копытами и закрепленными на броне клинками.
– Разделить кавалерию на три колонны, – приказал Лев. – Две поведете вы с Ламашту, третью – я сам.
– Повелитель, – облизнул воздух раздвоенным языком Апофис, – но как?
Лев едва заметно усмехнулся и объяснил. Змеелюд мысленно укорил себя за недогадливость; хотя, конечно, он никогда не знал всего арсенала своего господина…
Ему потребовалось отдать лишь один приказ: пехотинцы немедля подчинились, ровными шеренгами двинувшись в корабли. Апофис мысленно порадовался выучке легионеров: пожалуй, разве что армии сёгуна удалось бы столь быстро и организованно занять свои места.
Лев тем временем спешился, наблюдая за тем, как огромные суда заполняются солдатами, а кавалерия выстраивается у берега тремя колоннами.
Рабы молча поднесли ему небольшой ящик, куда Генерал Забвения заранее переложил несколько фиалов. Лорд очень бережно извлек первый хрупкий сосуд, коснувшись пробки. Подождал, пока на борт корабля ступит последний солдат, медленно подошел к первому из огромных ковчегов.
А затем – открутил пробку.
Освобожденное заклинание вырвалось наружу сплошным потоком белого света, смешавшись с туманом вокруг. Тот взвился исполинскими волнами по обе стороны корабля, распустился цветами огромных перьев над ним; широкие крылья подняли ветер, а могучие когти намертво вцепились в крышу. Сотворенное магией существо – сплошные перья, ничего более – легко поднялось в воздух, унося с собой корабль и мерно заскользив над черным океаном, к Стигийскому острову.
Кавалеристы замерли на месте, взирая на происшедшее с изумлением и восхищением. Даже солдатам Легиона не так уж часто приходилось видеть чародейство в настоящем деле.
Лев же невозмутимо прошел ко второму кораблю и откупорил следующий фиал.
Один за другим суда поднимались в воздух и уносились прочь, к теряющемуся вдали берегу. Апофис знал, что берегов Острова они достигнут всего через несколько часов, и вряд ли кто-то успеет организовать оборону против такого количества солдат – на мелкие походы Лев не разменивался почти никогда, и все его командиры прекрасно умели руководить крупными отрядами.
Сам же Лорд вернулся к своим всадникам, легко взлетел в седло. Апофис и Ламашту заняли свои места так же, как и повелитель – в самой середине колонн, вытянувшихся длинными и узкими змеями. В другом случае такое построение было бы странным и не слишком удобным… но только не сейчас.
Лев поднял еще один фиал, его помощники вскинули сосуды, доверенные им хозяином. Одновременным и синхронным движением они отвинтили пробки и сила заклинаний устремилась к Морю Теней.
Туман взвился вверх; его пряди свивались и сплетались, обретая иную форму. Два призрачных гиганта встали перед Львом, окунув руки в воду и вздернув темный покров так, словно поднимали ковер; обнажилось дно, море рассек длинный узкий тоннель с водяными стенами. В одной из них отчаянно бился темный силуэт – подхваченный чародейской волной хищник не мог преодолеть внезапно возникшую преграду.
– Вперед! – прогремел голос Лорда, и его всадники без колебаний устремились в открывшийся перед ними проход.
Точно такие же проемы открылись перед Апофисом и Ламашту, и те мгновенно последовали примеру повелителя. Они знали, что тоннели не бесконечны и тянутся от силы на полмили – но гиганты будут двигаться вместе с ними и удерживать воду, пока у освободивших заклинание хватит сил сосредотачиваться.
А уж это и Лев, и его верные командиры умели отлично.
Первый год после Великой Чумы. Стигия
Тиан умер всего десять лет назад – ничтожный срок для призрака. Иногда он думал, что расстояния в Творении значат куда больше, чем граница между жизнью и смертью; он все свои двадцать два года прожил на Благословенном Острове, здесь же налетел на нож разбойника – и очнулся на занимавшем такое же центральное место в мире ином острове.
Стигийском.
За его пределы в посмертии Тиан не выходил, и занимался тем же самым, чем и раньше: при жизни он был стражником на службе сёгуна, теперь же стал воином стигийской стражи. Ничего удивительного – почти все призраки в Нижнем Мире продолжали ту же работу, что и при жизни.
Тиан нередко ловил себя на мысли, что Кордай, капитан стражи и его нынешний командир, по характеру почти такой же, как и прежний. Разве что тогда они служили в маленьком городке, а теперь охраняли столицу всего Нижнего Мира. Да и старше был Кордай не на двадцать лет, а на добрых три века; даже призраки за этот срок накапливают немало опыта и мудрости.
А вот что было иным – это разнообразие. Да, ясное дело, на Благословенный Остров и так съезжались со всего Творения, и смешанные семьи тут встречались нередко. У самого Тиана были светлая кожа, темные жесткие волосы и карие глаза; его прежний начальник же был голубоглазым блондином, а писарь в участке – огненно-рыжим и смуглым разом.
Но в Стигии не просто смешивались призраки со всего Творения – тут встречались совершенно удивительные существа. Поначалу Тиан шарахался от страшных масок или доспехов со зловеще мерцавшими визорами, но потом привык. Такие же, граждане, как и все.
Стражник искренне считал, что все так и будет, что он последующие века проведет здесь, будет продвигаться по службе, когда-нибудь станет капитаном, окажется среди попавших под Выбор или уйдет в Лету. Он постепенно полюбил запутанный лабиринт стигийских районов и кипучую не-жизнь столицы.
Но все эти мечты рухнули в тот день, когда армия Первого и Покинутого Льва прошлась от побережья до центра и окружила Стигию стальным кольцом солдат.
– Как им только удалось… – невольно произнес он, глядя с высокой стены на сплошное море закованных в черные доспехи воинов.
– Понятно как, – мрачно сказал Кордай, опиравшийся на каменные зубцы рядом. – Остров с Первой Эпохи никто не трогал, да и тогда в Нижний Мир лишь небольшие группы спускались. Не привыкли здесь воевать – вот и оборона была рассчитана на то, чтобы врагов топить на подходе, а если прорвутся – изматывать.
Тиан кивнул. План был хорош, но Лев сорвал его сразу же, высадив невозможное количество солдат на побережье. Встречные гарнизоны не стали для него помехой, измотать столь превосходящую армию было невозможно.
К счастью, Стигия закрыла ворота, стянула всю стражу из округи. Белые нефритовые големы, подчинявшиеся Двойным Монархам, присоединились к стражникам небольшим отрядом и были готовы отразить штурм.
Штурм. Тиан попробовал на вкус это слово. Он так часто слышал его, когда товарищи обсуждали новости о войнах даймё, но в Стигии оно почти не звучало. И вот теперь, похоже, предстоял именно он…
А ведь население теперь выросло многократно. Стражнику было трудно представить размах Великой Чумы, о которой рассказывали новоприбывшие, но миллионы новичков в Нижнем Мире говорили сами за себя.
– Главное, – задумчиво произнес Кордай, – чтобы оттуда подмога не пришла.
Он кивнул в сторону центра города и Тиан невольно содрогнулся. Ему рассказывали об Колодце Забвения, жутком бездонном провале в самом центре Стигии, над котором вращался исполинский Календарь Сетеша. Рассказывали и о том, как века назад оттуда хлынули орды нефреков, едва не сравнявших город с землей, и как их нападение отразили лишь только что погибшие и восставшие призраками герои.
А ведь Божественные Советники публично объявили, что Лорды – слуги Забвения…
Шелест мантии по камню оторвал Тиана от раздумий; призрак мгновенно вытянулся по стойке «смирно», воины вокруг сделали то же самое. Казалось, мысли стражника воплотились в реальность – на стену неспешно поднялся один из Божественных Советников, облаченный в роскошные темные одеяния.
Как только его высокая тиара оказалась видна снизу, ряды воинов расступились, и из них вырвалась окованная сталью лошадь. Она вихрем пронеслась к городским стенам, остановившись лишь неподалеку от огромных тяжелых ворот, покрытых тонким узором.
Всадница была облачена в легкие темные доспехи и стелющийся по ветру плащ; голова ее была непокрыта, и любой мог рассмотреть длинные черные волосы, лицо с четкими приятными чертами (даже после смерти по-южному смуглая кожа лишь чуть побледнела) и внимательные черные глаза. В руке она держала знамя, уперев древко в бок.
– Я – Ламашту, глашатай Первого и Покинутого Льва! – прозвучал над полем усиленный магией бархатистый голос. – Вот его слова: стигийцы и Советники, откройте ворота Кровавому Легиону. Мы пришли избавить вас от тягот, связанных с наплывом призраков; если властители Стигии признают себя вассалами Льва, то никто не пострадает.
Советник наклонился вперед, вцепившись в камень костлявыми руками.
– Мы знаем о «милости» Лордов, – проронил он, и такая же магия разнесла негромкий голос над полем. – Совет и Монархи говорят – отступите и не тревожьте великий город!
Ламашту нахмурилась.
– Если вы не подчинитесь, то Легион начнет штурм.
– Мы не откроем ворота слуге Забвения! – Советник выпрямился во весь рост. – Пусть он отправляется в породившую его Пустоту!
Глашатай ничего не ответила. Развернув коня, она унеслась в сторону армии; Советник молча повернулся и двинулся к лестнице, бросив на ходу Кордаю:
– Готовьтесь, капитан. Скоро они пойдут на приступ.
Старый призрак коротко кивнул; приказы уже были отданы, оборона – готова, оставалось лишь проверить ее на прочность.
Видно, Лев и не ожидал того, что Стигия откроет ворота: первые снаряды катапульт взвились в воздух, стоило Ламашту скрыться среди солдат. Тяжелые ядра врезались в городскую стену, заставив защитников невольно дернуться назад; во все стороны полетели осколки камня.
– Ах ты ж! – выругался Кордай. – Не высовываться! Не подставляться!
Катапульты и требушеты всегда непросто перевозить – но если нет некротических созданий, которым живые сильно уступают в выносливости. И если нет инженеров, способных быстро собрать боевые машины на месте.
Лев обеспечил свою армию и тем, и другим; даже при этом катапульт хватало только на стену с главными воротами. Осаждающим от этого было не легче; каждый понимал, что именно здесь войти в город будет удобнее всего. В иное время нефритовые големы Белого Короля выстроились бы у ворот, выдерживая любой штурм… но не сейчас. Нефритовая гвардия была рассредоточена по всему Острову, помогая обустройству новых призраков, и в столице оставалась лишь малая часть големов.
Неудачная случайность? Со стороны казалось так. Но Ламашту, отвечавшая за шпионаж, посмеялась бы над такой версией.
Камни падали один за другим, осколки вспарывали воздух над головами. Кордай порадовался, что уже не может сорвать голос, отдавая приказы: сейчас не было смысла выглядывать, но некоторые все равно пытались.
Когда наступила тишина, стражники даже изумились; Кордай же немедля выпрямился, бросил взгляд вниз и выругался снова.
– К стенам! – прогремел капитан. – К бою – готовьсь!
Внизу легионеры уверенно пошли на приступ; многие тащили лестницы, два массивных костяных страйдера несли огромный таран. Лучники участия не принимали – стены были слишком высоки, чтобы посылать стрелы с уверенностью; так что в бой шла пехота. Но от такого нападения защитники уже могли защититься, и стены мигом ощетинились копьями и клинками.
Лестницы отталкивали от стен, забравшихся легионеров сталкивали; Кордай и Тиан сражались рядом, скрещивая мечи с врагами, отбрасывая их прочь. На монотонные удары тарана никто не обращал внимания: они даже не разбивали чеканный узор на воротах, а сами створки были слишком могучи, чтобы поддаться такому натиску.
Призраков трудно убить надолго и надежно, особенно в родном им Нижнем Мире. Но почему-то мало кто на стенах Стигии сомневался, что Льву такие способы известны, и что он поделился ими с легионерами.
Потому-то и старались не допустить солдат Лорда до прямой схватки. Потому и сбрасывали их со стен – но многие из легионеров просто поднимались снова. Лев позаботился об укреплении корпусов своих солдат – и потому Кордай прямо-таки топил в ругательствах тех, кто пытался сойтись с любым легионером в одиночку.
Однако этот штурм кончился спустя какой-то час, прошедший в сплошной бешеной битве. Отхлынули от стен сброшенные с гребня легионеры, отошли костяные страйдеры, так и не оставившие ни царапины на воротах. Защитники вздохнули с облегчением.
Рано.
Вперед выступило еще три костяных страйдера, и каждый из них вскинул на плечо Эссенциальное орудие. Пульсирующие сгустки бледно-зеленой энергии вырвались из стволов, пронеслись по дуге над стеной, распоров серое небо – и крыши домов взорвались облаками осколков. Стигийцы кинулись в разные стороны, спасаясь от летящих камней; големы-стражи спешили к разбитым домам, которые уже охватывало погребальное пламя.
За первым залпом последовал второй. И третий.
Кто-то вскинул лук, но Кордай коротким жестом остановил стрелка.
– Не трать стрелы, – сурово велел он. – Не долетит, да и страйдеру ничего не сделает… Баллисты к бою! Цель – страйдеры!
Расчеты баллист мигом подчинились приказу и уже возились со своими машинами, передвигая и перенаправляя их. Против пехоты тяжелые снаряды были бессильны, но вот против крупных и неподвижных целей…
Звонкий щелчок – и огромные стрелы сорвались в полет. Прицел стигийских артиллеристов оказался точным: снаряды ударили в страйдеры, заставив некромашины пошатнуться. У одного из страйдеров сбился прицел, и новый шар Эссенции ударил в городскую стену, оставляя безобразное обугленное пятно.
Мало кто из стражников сейчас не жалел, что установка таких же орудий на стенах Стигии все откладывалась. Но у кого бы хватило наглости штурмовать столицу Нижнего Мира?
Вопрос больше не казался нелепым.
Еще несколько залпов баллист – и страйдеры дружно отступили, опустив орудия и уходя сквозь ряды солдат. Обстрел длился совсем недолго, но целый квартал за спиной стражников сейчас обратился почти в руины и лишь неуязвимые големы бесстрастно тушили пламя.
По стене пронесся дружный вздох облегчения… и снова рано.
Из рядов армии Льва в небо взмыли стремительные крылатые тени. Взлет, пике – и они прошлись вдоль стены; когти костяных птиц с горящими зеленым огнем глазами выхватывали стражников, унося их вверх – и сбрасывая вновь. Лучников они выбивали в первую очередь.
– Щиты в небо! – заорал Кордай, – копья вверх!
Он сам и подал пример, подхватив рухнувшее на стену копье и ткнув им в воздух – птица шарахнулась в сторону.
Стигийцы сориентировались быстро; лучники тут же оказались под прикрытием товарищей, посылая стрелы из-за щитов, копейщики уперли древки в камень, выставив отточенные наконечники вверх. Птицы с немиссарами внутри могли бы сломать копья, врезавшись всем весом – но копейщиков страховали бойцы с мечами и молотами.
Но им не пришлось стараться. Несколько атак – и костяные птицы безмолвно вернулись к армии.
Лишь когда прошло несколько минут, а нового нападения не последовало, стигийцы позволили себе поверить, что первый штурм закончился. И многие – особенно стоявшие над воротами – вздрогнули, осознав, что их последние часы атаковала лишь малая часть Легиона, что остальная армия по-прежнему замерла вдали от города, не спеша принимать участие в штурме.
Тиан мог считать себя счастливчиком – его минули осколки камня, клинки легионеров и костяные когти. Кордай, опиравшийся на зубец стены рядом, потерял шлем, когда крыло птицы сбило его с ног, но сам капитан казался совершенно невредимым.
– Странно, – внезапно пробормотал Кордай, вглядываясь в Легион. – Слишком легко. Слишком быстро.
– То есть? – удивился Тиан.
– Разные тактики в одном штурме, – объяснил капитан, – и далеко не вся армия участвует. Не в полную силу дерутся… Понимаешь, парень? Словно Лев пробует силы, прощупывает, словно примеряет свои тактики к Стигии. По одной.
Тиан задумался. И в самом деле – если бы на них разом обрушились и птицы, и штурм стен, и обстрел страйдеров… пришлось бы куда хуже. Но стражник смог лишь спросить:
– Зачем?
Кордай развел руками.
– Может, не уверен в своих силах. А может, просто хочет посмотреть, что против города лучше сработает. Или вообще смотрит на осаду как на упражнение… кто его знает?
Тиан пожал плечами, глянул поверх гребня стены на поле и дернулся: войска Лорда снова выстраивались в боевые порядки. Это заметили и другие; на стене снова воцарилась суматоха – стражники подхватывали оружие, занимали свои места, ожидая атаки.
Но вместо свиста катапульт и рева боевых кличей над полем воцарилась тишина.
Солдаты Кровавого Легиона застыли, словно невидимый чародей разом обратил их в камень; лишь мерное сияние глаз напоминало о том, что у врат Стигии стоят не изваяния.
Защитники города на стенах тоже замерли, ожидая, что сейчас ряды армии взорвутся движением, вихрем стрел или копий, что легионеры рванутся вперед, к несокрушимым стенам столицы. Но нет – они лишь стояли. Молча. Бесстрастно.
Один из стигийцев натянул лук, посылая стрелу в серое небо; острый наконечник звякнул о шлем вражеского солдата и тот даже не шелохнулся.
– Что происходит? – нервно выдохнул Тиан; с каждой минутой напряженное молчание все больше давило на него.
– Не знаю, – Кордай стиснул рукоять меча так, что некротическая плоть побелела. Старый призрак не понимал, что происходит – но всем своим существом ощущал, что ничего хорошего перемена не несет.
Ряды Кровавого Легиона были по-прежнему недвижимы и безмолвны, и лишь не отрывали взгляда от мощных городских стен.
Прошла еще минута.
Вторая.
Десятая.
А затем защитники резко дернулись назад, кто-то из стражников рухнул со стен – когда равнинный воздух расколол грохот металла о металл. С невероятной синхронностью легионеры ударили мечами о щиты, взорвав тишину тысячекратно усиленным лязгом.
Новый удар, и еще один – недвижимая во всем остальном армия выбивала тяжелый, мощный ритм неведомой мелодии, заставлявший вздрагивать и при этом приковывавший все внимание.
– Что это? – заорал Тиан, пытаясь перекричать грохот, но командир лишь отмахнулся, вглядываясь в ряды легионеров.
Он увидел изменения первым – чутье солдата подсказало, куда надо смотреть.
Продолжая бить мечами о щиты, легионеры дисциплинированно расступились, открывая широкий проход, по которому могло бы пробежать десять человек плечом к плечу.
Однако вместо отряда по нему шагал один-единственный воин в черном доспехе; короткие черные волосы контрастировали с бледным лицом с четкими, высокомерными чертами. Казалось, грохочущий вокруг него металл нисколько не тревожит военачальника – его глаза были прикованы лишь к воротам.
– Помилуй Двойные Монархи! – Кордай отступил на шаг. – Это же… Это же…
Он не успел договорить.
Лязг металла стих так же внезапно, как и зазвучал – и вместо него из тысяч уст одновременно вырвалось одно, не менее оглушительное слово.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ!
Первый и Покинутый Лев, впервые за эту осаду покинувший шатер полководца, неспешно шел к вратам Стигии, облачившись в душесталь и голоса своих верных воинов.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ!
Он менялся с каждым шагом. Бледное лицо скрыла маска шлема с черным провалом визора; и без того высокий, он вырос еще больше, становясь истинным гигантом. На поясе из теней соткался дайклейв: исполинское оружие казалось обычным мечом по сравнению со своим хозяином.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ!
– Стреляйте! – закричал Кордай, сбросив оцепенение. – Стреляйте, Бездна вас сожри!
Сотни стрел взмыли в воздух, осыпая равнину бритвенно-острым дождем; они градом падали на Льва, звеня о броню, скользя по душестальным пластинам.
Лорд Смерти даже не замедлил шага. Стрелы били в его доспех, бессильно падали у ног и хрустели под тяжелыми сапогами Генерала Забвения.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ! – гремело над полем. Неподвижные солдаты Легиона теперь уже не глядели на город – все их внимание было приковано к командиру и повелителю, неспешно шагавшему к Стигии.
Защитники успели развернуть баллисты, и тяжелые смертоносные снаряды вплелись в дождь стрел. Один из них вонзился в землю прямо перед Львом – но мгновение спустя генерал наступил на его наконечник и снаряд рухнул, расколовшись, когда Лорд прошел по нему.
Другому стрелку повезло больше – его снаряд устремился прямо в грудь Льва. Окованный сталью деревянный брус был достаточно тяжел, чтобы сбить с ног даже йеддима… но Лорд лишь вскинул руку навстречу.
Пальцы сомкнулись на наконечнике, и тяжелая стрела бессильно замерла в хватке Льва. Он крутанул ее в руке словно обычный дротик и, по-прежнему не останавливаясь, послал обратно – мощным, уверенным броском.
Снаряд насквозь пробил баллисту, из которой был выпущен, разнеся ее на части и сбросив стрелка со стены.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ!
Сквозь залпы лучников и выстрелы баллист, под криками воинов словно под знаменем, Первый и Покинутый Лев шел к вратам Стигии.
– На что он надеется? – вскрикнул Тиан. – Их нельзя выбить, и он не сможет просто так сплести заклинание, если мы будем…
Кордай помедлил секунду, и его глаза расширились.
– Конечно! Ясно! Дематериализация – и он пройдет!
Старый воин ринулся вниз по ступеням, на ходу раздавая приказы; Тиан последовал за ним, осознавая, что командир прав, не может не быть прав.
Призраки не способны становиться нематериальными в Нижнем Мире – но ведь есть арканои, которые это позволяют. А Лорды владеют множеством тайных сил… так что почему бы Льву не применить одну из них? Не пройти сквозь врата, материализоваться снова и разрубить засовы?
Поняли ли это другие, он не знал – но они хотя бы последовали приказам Кордая. Воины сгрудились перед вратами, устремив копья вперед и приставив их прямо к створкам; десяток стражников, способных видеть незримое и владеющих Цепями Древних Монархов, не отрывали взглядов от тяжелых ворот, готовясь атаковать в любую секунду.
– ЛЕВ! ЛЕВ! ЛЕВ! – гремело за стенами, и голоса тысяч солдат эхом отдавались в некроплоти каждого из защитников Стигии.
Тиану казалось, что даже на этом фоне он слышит тяжелые, неспешные шаги, слышит, как сапоги из душестали касаются земли острова.
И когда чеканные голоса внезапно стихли – стихли и шаги, у самых ворот.
– Полная готовность, – приказал Кордай. – В любую секунду…
Его снова прервали – могучий удар сотряс ворота. Тиану даже показалось, что несокрушимый металл слегка прогнулся.
Еще один удар – теперь сотряслась вторая створка.
Но ворота нельзя выбить! Легион уже подкатывал к ним тараны, и бесполезно! Неужели Лев…
Последовало несколько мгновений тишины. Призраки переглядывались, пытаясь понять, что делать; кто-то сделал шаг назад, но Кордай властным жестом вернул солдата на место.
Затем над Стигией разнесся оглушительный скрежет, словно сотни листов металла одновременно сгибали и сминали. Со стен перед солдатами посыпалась пыль и обломки камней.
Тиан бросил взгляд на башни по обе стороны прохода, и его глаза расширились от ужаса и понимания.
Ворота Стигии были задуманы и скованы так, чтобы выдержать удар любого тарана. Никто не мог вышибить их или открыть без помощи скрытого в башнях механизма.
Но никто, от создателей и до нынешних обитателей, не рассчитывал на то, что найдется некто, способный вырвать ворота из башен.
– Он выры… – крикнул Тиан, бросаясь вперед.
Он опоздал.
Казалось, привратные башни словно взорвались, осыпав солдат осколками камней и металла; петли великих ворот разорвали камень, словно силач, разрывающий путы, и исполинские створки отделились от стен, с которыми их сковали долгие тысячелетия.
Ударивший по шлему камень бросил Тиана на землю и пыль запорошила ему глаза; он вскочил, возвращая себе зрение и замер.
Ворот больше не было. Створки неумолимо двигались назад – и с сокрушительным грохотом ударились о землю, впечатав в равнодушную почву изысканный рисунок.
А в опустевшем проеме высилась черная фигура того, кто лишил Стигию ее защиты.
И готовившиеся встретить его воины – ныне ошеломленные, сбитые с ног падающими камнями – оказались совсем близко, на расстоянии взмаха меча.
За спиной же Льва, нарушив неподвижные ряды, Кровавый Легион устремился в атаку, к ныне открытому пред ним городу.
Стигийская стража привыкла ко многому – далеко не всегда в столицу Нижнего Мира являлись с добрыми намерениями. Стражники несколько веков назад отчаянно дрались с нефреками, хлынувшими из Уст Пустоты, и за прошедшие столетия не раз без колебаний вступали в бой с врагами города. Им доводилось драться с голодными призраками, бандитами, выплюнутыми Лабиринтом на поверхность чудовищами, и даже – иногда – с бродячим гекатонхейром. Они привыкли сражаться, находить нужную тактику и побеждать.
Но сейчас они на мгновение застыли, не в силах шагнуть навстречу Первому и Покинутому Льву – а потом стало поздно. Лорду Смерти только мгновение и понадобилось.
Огромный дайклейв сам по себе сорвался с пояса, оказавшись во властно протянутой руке; Лев сделал лишь шаг вперед, и черное лезвие вспороло воздух.
Первый ряд стражников просто исчез: огромный меч рассек доспехи и те с грохотом рухнули на землю. Призрачные тела пропали, втянувшись в черный клинок («Крах Варана!» внезапно пронеслось в голове Тиана несколько раз слышанное имя).
По инерции огромный меч пронесся дальше – и Кордай, пользуясь этим, рванулся ко Льву, вскинув собственный клинок, целясь в сочленение доспеха. Старый призрак прекрасно владел этим приемом, и мог найти брешь даже в самой лучшей броне.
Теперь же он просто не успел.
Могло показаться, что Лев просто небрежно отмахнулся – но удар был немыслимо быстрым и точным. Меч в руке Лорда гигантской змеей метнулся к капитану, с легкостью разбил его оружие (бледные стальные осколки брызнули во все стороны) и распорол доспехи, одежду и корпус.
Кордай успел только коротко вскрикнуть, прежде чем его броня опустела, а тело смялось, втягиваясь в оружие убийцы. Мелькнул отчаянный взгляд, искаженное лицо – и капитан стражи пропал, соединившись с мечом своего врага.
Солдаты не успели даже осознать гибели командира: чтобы расправиться с остатками отряда, Лорду потребовалось всего четыре шага и четыре губительных взмаха меча. Остались лишь те, кого отбросило от ворот, кто оказался за пределами досягаемости Льва – на них он просто не обратил внимания.
Бросив мимолетный взгляд на Легион позади, Лев уверенно двинулся дальше, по идущей от ворот улице, вглубь Стигии. Пустые доспехи уничтоженных стражников сминались под его ногами.
Тиан усилием воли сбросил сковавший его страх, осознав: сейчас Легион вольется в город, а его владыка уже шагает по улицам столицы мертвых. Он ничего не мог сделать с приближающейся армией – тем более, что по ведущим со стен ступеням уже звучали шаги бегущих к бреши в обороне солдат. И уж точно нельзя было выйти против Льва – сорванные ворота и погибшие стражники лишь доказали его силу…
Но один лишь взгляд на пустые доспехи Кордая заставил сердце призрака вспыхнуть такой яростью, какой он сам от себя не ожидал. Казалось, он снова ожил – и не мог сопротивляться безрассудному желанию.
Сжав рукоять меча, Тиан устремился следом за Львом. Он знал, куда свернуть и где срезать дорогу.
Лорд Смерти шагал размеренно и неспешно; его шаги гулко отдавались по мостовой. Крах Варана в руке казался полосой совершенной тьмы, и точно такая же тьма взирала из-под визора шлема.
Стигийцы застыли на месте, не в силах поверить, что оборона города пала, и что захватчик действительно ступает по улицам города. Многие из обитателей столицы еще помнили вторжение нефреков – и исполинская фигура в душестальном доспехе пробуждала темные воспоминания о том, как орды безумных призраков вырвались из Уст Пустоты.
Торговцы, ремесленники, строители, чиновники – никто не посмел двинуться с места. И потому над Стигией пронесся дружный вздох, когда призрак в броне городской стражи вышел из переулка и твердо встал на пути Льва.
Тиан сжал рукоять меча обеими руками, отстраненно отметив, что они не дрожат. Он глядел прямо на надвигавшегося Лорда Смерти, ожидая, пока тот подойдет ближе.
Стражник понимал, что шансов в бою у него нет. Сила, скорость, лучшие доспех и меч, не говоря уже об опыте и мастерстве – все было на стороне Льва. Единственное отличие было в том, как смотрели стигийцы вокруг.
Лев мог дойти до Пути Монархов беспрепятственно, если его не остановят. И был лишь один способ поднять жителей города на сопротивление – показать, что не все еще сдались.
Тиан поднял оружие, готовясь встретить смертоносный взмах дайклейва; он ждал короткой отчаянной схватки и леденящего касания чужого меча.
Но он не ожидал, что Лев вообще не остановится.
Лорд Смерти даже не поднял меч: он просто врезался в стражника, и Тиана сорвало с места, будто он попал под удар тарана. Выступы на душестальной броне зацепились за доспехи и одежду, повисший на Лорде стражник не смог удержаться на ногах.
Лев шагал вперед, и волочил на себе Тиана, даже не глядя в его сторону, не обращая внимания на то, как призрак врезается в углы зданий и выступы на стенах. Стражник отчаянно пытался вогнать меч хоть в какую-то щель в доспехе – но острие лишь бессильно скользило по черной броне. Казалось, враг вообще не замечает его усилий, не более чем закованный в сталь воин заметит присевшую на броню муху.
Душестальные острия доспеха впивались в корпус, от них расходился леденящий холод. Удары о стены и барельефы выбивали из стражника сознание, в глазах стремительно темнело. Острый угол здания врезался в руку, и меч зазвенел по мостовой, шлем слетел и покатился прочь.
Каждый удар разрывал призрачное тело, каждая секунда пронизывала некроплоть ледяной болью все сильнее. Казалось, он волочится за лошадью, привязанный веревкой к седлу – такую казнь Тиан некогда видел. Но тогда палач намеренно выбирал самую каменистую дорогу, ломавшую кости и рвавшую плоть; Лев же просто шел, не сбавляя шага, не отклоняясь от выбранного пути.
Стражник наконец сорвался с брони, рухнув прямо перед Лордом. Даже не опуская взгляда, тот равнодушно наступил на противника, смяв кирасу и вогнав ее в истерзанный корпус стражника.
Тьма поглотила сознание Тиана – и последним, что он видел, стала фигура Льва, уходившего дальше.
Стигийцы остались там, где и стояли; никто из них даже не шагнул вслед Льву или наперерез ему, и никто не приблизился к распростертому на мостовой стражнику. Только в глубине переулка блеснул внимательный темный взгляд; через несколько секунд маленькие тени скользнули на улицу, обступая Тиана. Еще пара мгновений – и они исчезли, унося с собой сочащееся бледным ихором тело стражника.
А Лев шел дальше, зная, что через минуту его догонит личная гвардия – и к этому времени Кровавый Легион уже овладеет воротами и окажется в городе. И примется подавлять сопротивление, окончательно уничтожая защитников.
Так и должно быть.
Все идет согласно плану и по его воле.
Стигийская стража могла сопротивляться влившейся в город армии Льва – но не победить. Воины на стенах не могли одновременно сдерживать Легион, пошедший на штурм, и при этом отбивать нападение со спины; гарнизоны районов были отрезаны друг от друга и методично подавлены – Апофис всегда исполнял приказы с предельной скрупулезностью.
И, конечно, был сам Лев. Магия, связывавшая его с войском, позволяла мгновенно отдать приказ командирам, ощутить расположение своих солдат, а иногда – и явиться на поле боя неуязвимым видением, нанести смертоносный удар и снова вернуться в собственное тело. Сейчас ему даже не надо было отвлекаться на защиту в такие минуты: гвардейцы во главе с Ламашту уже окружили его сплошным кольцом, готовясь отразить любое покушение на своего повелителя.
Лорд продвигался к самому центру города, к Пути Монархов – ко дворцу владык Стигии, цитадели Божественных Советников и зала заседаний владык городских районов. Сердце города, оплот сопротивления – именно Божественные Советники громче всех высказывались против Лордов и именно они закрыли ворота перед пришедшим Легионом.
За его спиной Легион подавлял сопротивление; стражники гибли второй смертью, обычных же граждан гнали ко дворцу Монархов, к площади перед ним. Никто не знал, что должно там произойти, но Лев не собирался скрывать своих намерений.
Через несколько часов Стигия окончательно пала. И последний акт штурма разыгрался на площади почти в ее центре.
Саму площадь кольцом окружали закованные в доспехи легионеры, перед ними опустились на колени простые стигийцы, со страхом косившиеся на солдат за спиной. У ступеней, ведущих ко дворцу Монархов, неподвижно замерли семь фигур, облаченных в золото и шелк. Божественные Советники, семеро мудрецов, выше которых стояли лишь сами Двойные Монархи.
На середине лестницы застыла шеренга статуй из белого нефрита – стражи, подвластные Белому Королю, неподкупные и молчаливые воины, до сих пор хранившие безопасность Стигии.
А на самом верху, у врат во дворец, высились четыре трона, впервые вынесенные наружу. И хотя снизу фигуры на них были плохо различимы, но каждый стигиец знал, кто занимает троны, и как они выглядят.
Облаченный в белое одеяние и закрытый шлем мужчина с нефритовым ключом в руках. Женщина в черном плаще, вуали и высокой короне. Мужчина в черном одеянии из сотен шелковых клинков и скрывший руки под белыми перчатками. Высокая женщина в белом доспехе и нефритовой маске, с длинной булавой-посохом в руке.
Усине, Небтис, Сетеш и Эсет. Двойные Монархи, властители Стигии, покровители Нижнего Мира.
Мало кто из стигийцев видел Монархов иначе как в дни праздников. Мало кто видел Божественных Советников одновременно.
Но сейчас их внимание было приковано вовсе не к правителям Стигии – а к облаченной в душесталь громадной фигуре перед ними.
Первый и Покинутый Лев избавился от шлема, взирая на дворец и его хозяев без преграды визора и позволяя им видеть бесстрастное лицо с бездонными темными глазами. Сейчас он был безоружен, но вряд ли бы кто-то сказал, что Лорд безопасен.
– Стигия взята, – неторопливо произнес Лев, и его голос эхом раскатился по площади. Он обвел взглядом Советников. – Мои войска заняли город, сам я – здесь, перед вами. Ранее я предлагал передать Стигию под мою власть – вы отказались. Теперь я предлагаю вам участь не вассалов, но пленников. Сдавайтесь.
Советники не шелохнулись и даже не взглянули друг на друга. Только одновременно, с пугающей синхронностью произнесли:
– Нет.
Лев нахмурился. Чуть изогнул темную бровь, на мгновение сузил глаза.
И повел рукой.
Длинная душестальная цепь выплеснулась из рядов его воинов, вспоров холодный воздух; Советники отшатнулись, но не успели ничего сделать – черные звенья скользнули вокруг них атакующей змеей, обвили каждого безупречными оковами, щелкнув распустившимися как цветы кандалами на запястьях и щиколотках.
Одна из Советников не удержалась на ногах, едва не рухнув, но коллеги поддержали ее.
– Во второй раз вы отказались, – произнес Лев. – Теперь я предлагаю вам участь не вассалов, не пленников, а рабов. Примите ее; больше я предлагать не стану.
– Нет, – ответил седобородый и седоусый Советник за всех; остальные кивнули.
Лев чуть заметно пожал плечами.
– Выбор сделан.
Никто даже не успел понять, когда в руке Лорда возник Крах Варана; даже то, что произошло, стигийцы осознали с запозданием. Огромный черный клинок рассек воздух, в мгновение ока скользнув над плечами всех Советников, отделив головы от тел единым молниеносным ударом. Столь же невероятно быстрым был взмах левой руки; пальцы в латной перчатке пронеслись над еще не успевшими упасть головами, сжав волосы.
Тела Советников распростерлись на земле; Лев высоко поднял их головы, показывая стигийцам искаженные ужасом лица.
– Апофис, – произнес Лорд, даже не оглядываясь на помощника, – брось это в Колодец Забвения.
Он указал острием Краха на тела перед собой; змеелюд подчинился, коротко махнув солдатам, что поволокли обезглавленных Советников прочь, оглашая площадь скрежетом цепей по камню.
Лев перевел взгляд на четыре трона; наступила полная тишина. Могло показаться, что на престолах замерли статуи черного и белого мрамора, а перед ними высится изваяние из душестали.
Несколько минут висела тишина; только ледяной стигийский ветер шевелил одежды Монархов и длинные волосы Ламашту. Жители столицы затаили дыхание, солдаты Льва застыли, не отрывая взгляды от происходящего.
А затем Двойные Монархи поднялись со своих тронов, единым текучим и плавным движением. В совершенной тишине они спустились вниз, беззвучно скользя по ступеням, словно начиная сложный танец, пройдя мимо расступившихся нефритовых стражей.
На краткое мгновение четверо владык остановились перед возвышавшимся над ними Львом – и с плавной грацией опустились на колени, разметав пышные одежды по черному мрамору площади.
Даже склонившись, они казались царственными, но Лев лишь наклонил голову, и небрежным движением забросил Крах Варана за плечи; огромный клинок перечеркнул душесталь черной полосой.
Монархи выпрямились, устремив взгляды в лицо Льву.
– Мы покоряемся ради Стигии, – произнес Усине, держа перед собой ключ из белого нефрита.
– Мы предаем тебе тайны города, – прошелестела Небтис, переплетя темные пальцы.
– Мы отдаем себя во власть Лордов, – проронил Сетеш, поднимая руку.
– Мы слушаем твою волю, – завершила Эсет.
Лев коротко усмехнулся.
– Я принимаю вашу покорность, – пророкотал он и поглядел на головы Советников. – Они станут вашей первой данью мне.
Монархи склонили головы с удивительной синхронностью.
Отвернувшись и давая Монархам вернуться во дворец, Лев передал головы Советников Ламашту:
– Пусть их доставят в полевые лаборатории. У меня найдется для них применение.
Ламашту поклонилась, подзывая собственных помощников.
Стигийцы, повинуясь короткому небрежному жесту Лорда, поспешили покинуть площадь; сам же Лев окинул взглядом дворец, чуть сузил глаза, представляя, как теперь должна измениться оборона Стигии.
Она очень скоро понадобится – в этом Генерал Забвения был уверен. Когда сзади послышались быстрые шаги Апофиса, он лишь чуть улыбнулся собственным мыслям, прежде чем повернуться к помощнику.
– Мой повелитель, – произнес змеелюд. – Разведка донесла…
– Сколько армий? – прервал его Лев.
– Шесть, – озадаченно ответил Апофис. – Идут скорым маршем от побережья, будут здесь через три дня. Вы…
– Да, – сузились глаза Льва. – Они спешат; я ждал их неделей позже. Но лишь шестеро, так? Что ж, оборона будет проще, чем я думал. Передай войскам мои приказы, Апофис.
Стигия еще и не успела оправиться от штурма войсками Льва, когда к ней подошли шесть свежих армий, каждую из которых вел Лорд Смерти. На сей раз не было ни угроз, ни предложений сдаться: прибывшие владыки уже знали о падении столицы и понимали, что попытки переговоров вызовут у Льва только смех.
Вместо этого дружный штурм начался, как только Лорды разместили войска и хотя бы немного договорились. Но места на стенах уже заняли легионеры, а немногие оказавшиеся в их числе стражники испытали странные чувства, видя рядом прежних врагов… и то, как именно войска новоприбывших готовятся к битве.
Точно так же три дня назад выстраивались ровными рядами солдаты Льва. Только теперь на стенах было больше воинов, у сорванных ворот умело соорудили баррикады, а на улицах за вратами заняли место костяные страйдеры. Нефритовые големы рассредоточились по городу, подчиняясь переданным через Усине приказам Лорда. Легионеры затащили на стены тяжелые и покрытые шипами металлические щиты, прикрыв зону у ворот.
На одной из крупных площадей Пути Монархов инженеры Льва спешно монтировали сложную машину – десятки обсидиановых сфер и сотни соединенных душестальными нитями ониксов, обвивающих сердечник из нескольких магических материалов. Они закончили работу всего за несколько часов до подхода новых захватчиков и сейчас устройство ровно гудело, излучая бледное, холодное сияние.
За три дня Лев полностью организовал оборону города силами Легиона. Даже ближайшие помощники гадали – сколько же времени он создавал такой план и сколько еще подобных планов в запасе у него есть?
Но оставалось ясно: испытывать на прочность эту защиту придется очень скоро.
Лорды начали штурм практически так же, как и сам Лев: катапульты послали в цель снаряды, а солдаты хлынули к стенам. Лучники занялись проемом ворот – однако стрелы бессильно вонзались в возведенные легионерами баррикады. Щиты на самих стенах прикрывали зону ворот от осколков камня, выбиваемых катапультами, а шипы на них мешали чужим солдатам забраться на стены. Меж щитами мелькали клинки – легионеры сбивали чужаков быстро и эффективно. Лучники Легиона посылали стрелы поверх щитов, из надежного укрытия.
Лорды не привыкли отступать: выстроившись плотным строем и прикрывшись щитами, целый полк двинулся прямо к воротам, собираясь снести баррикады и занять позиции. Но они не проделали даже и половины пути: два страйдера Льва, разместившись далеко за воротами, подняли Эссенциальные орудия.
Шары погребального пламени разметали слаженный строй; бледно-зеленый огонь пожирал корпусы призраков и их вопли вплелись в звучавший повсюду шум. Нескольких залпов хватило, чтобы рассеять штурмовой отряд и заставить атаку захлебнуться.
Захватчики пустили в ход и собственные страйдеры – но занять позицию против ворот и разнести баррикады те не могли. Слишком уж хорошо была пристреляна эта зона артиллеристами Льва, и машины погибли бы раньше, чем успели разбить укрепления. Попытки стрелять навесом не дали ничего: привратные здания и так были разбиты при первом штурме, и защитники могли не обращать внимания на падающие на щебень шары Эссенции.
Одержимые немиссарами некротехнические существа взмыли в небо, спикировав на стены – и их встретили слаженные действия легионеров. Лучники бесстрастно перевели прицел на новую угрозу, пехотинцы встречали врагов наконечниками копий и крючьями; зацепив очередную птицу, они прижимали ее к земле и солдаты тяжелыми топорами рубили конструкцию на куски.
У Льва, в отличие от стигийской стражи, хватало людей на все задачи.
Конструкты же Легиона тоже не остались в стороне – они перехватывали врагов в пике, сбивая и раздирая когтями; несколько стай парили в небесах, осыпая взрывающимися сосудами вражеские страйдеры и не давая им занять удобную позицию. Иные костяные страйдеры тоже следили за небом, встречая новые стаи залпами погребального огня.
Сами стигийцы со страхом ждали, пока в ход пойдут иные, непонятные обычным призракам силы. Некромантия и чародейство были лучшими картами Лордов… неужели обойдутся без них?
Не обошлись.
Над войсками заплескались тени, чернее самой темной ночи; помнившие вторжение нефреков с ужасом узнали эту тьму – так она представала в Колодце Забвения. Возможно, этот удар сокрушил бы стены или корпусы защитников… но никто так и не узнал о сути творившейся магии.
Когда бездонно-черные тени рванулись к цели, над городом вспыхнуло мягкое бледное сияние. Заклинания на глазах исказились, скомкались – и рассыпались, лишь еще больше насытив воздух некротической Эссенцией. На площади в Пути Монархов ярко засияли ониксы таинственного аппарата.
В другом месте это устройство, названное Машиной Рассеивания, не сработало бы. Слишком уж много требовалось энергии, и собрать его можно было бы лишь на базе мощнейшего мэнса… но здесь была Стигия. Город, где сам воздух пропитывала Эссенция, где запах молитв чувствовался в каждом углу, и где просто достаточно было жить, чтобы питаться так, будто у тебя есть преданный культ в Творении. Здесь Машина Рассеивания могла работать без помех и присмотра.
Еще одна некромантическая атака окончилась точно так же; Лордов на время поразила растерянность. Их лучшее оружие внезапно оказалось бесполезным, и сейчас им пришлось воевать чисто военными методами.
Схватка у ворот кипела по-прежнему; в других местах стены штурмовали не менее яростно. Не обладая силами Легиона, Лорды смогли быстро переправить на Остров куда меньше боевых машин – и потому почти все они оказались у ворот. В других районах все решали клинки, стрелы и копья, и многочисленная армия противника сталкивалась со слаженностью и выучкой легионеров.
А затем ряды воинов внезапно дрогнули – и количество осаждавших уменьшилось. Часть войск, пусть и самая малочисленная, нарушила строй, устремившись к стенам Стигии – и там не встретила сопротивления. Над полем взвился дружный крик радости, когда солдаты принялись быстро взбираться по стенам и с легкостью перебираться через них.
Несколько минут – и радость в криках сменились возмущением и яростью: проникшие в город воины даже и не собирались прорываться к воротам или отвлекать на себя защитников. Вместо того они пополняли ряды Легиона, выстраиваясь на гребне стен или спускаясь в город, позволяя все большему числу легионеров выйти для обороны.
Целый полк устремился к тому месту, где проникли предатели – но на стене выпрямился высокий человек, с похожим на череп лицом и сложным устройством, заменявшим правую руку. Пальцы из некроплоти переплелись с металлическими в сложном жесте, шипящие слова прозвучали вместе с хриплым смехом.
Из земли вырвались сотни костяных пик, усаженных длинными шипами. Белые «стебли» встретили идущих на приступ солдат хлесткими ударами, каждый из которых раздирал корпусы и пробивал доспехи, выбивал оружие из рук и крушил черепа.
Атака захлебнулась – а оборона уже успела усилиться.
Вызванная изменой заминка послужила прекрасным отвлекающим маневром: легионеры хлынули из ворот. Кавалерия под началом Ламашту разрезала чужие порядки и заставляла рассеиваться; бегущая следом пехота закрепила успех, сокрушив сопротивление и охватывая Стигию кольцом солдат с выставленными клинками. Бойцов окутывало мертвенно-белое сияние: Лев вливал в своих воинов новую силу, тщательно соизмеряя ее с задачами.
Осаждающие вынуждены были сперва отойти на несколько шагов, затем – отступать все дальше и дальше. Взять Стигию не удалось, и теперь настало время осады.
Насколько можно осаждать огромный город, защищенный исполинской армией.
Здесь водятся львы
Этот замысел начал бродить в голове еще тогда, когда я вчитался в книгу Нижнего Мира и события времен «сразу после Чумы». Чем-то они меня захватили – а потом полились в текст, с небольшими изменениями. История развернулась, несколько изменилась; опять-таки, спасибо Гретчен, указавшей на то, что может сделать историю лучше. В текст просочилось еще несколько персонажей, как каноничных, так и собственных, неизвестные факты были дополнены – а неизвестного было много. В полном соответствии названию.