4
Карета Сири остановилась прямо перед Т’Телиром, столицей Халландрена. Сири уставилась в окно и осознала нечто очень и очень пугающее: ее люди понятия не имели о том, что такое «показуха».Карета Сири остановилась прямо перед Т’Телиром, столицей Халландрена. Сири уставилась в окно и осознала нечто очень и очень пугающее: ее народ понятия не имел о том, что такое «показуха».
Цветы не были показухой. Десять солдат вокруг кареты не были показухой. Приступ гнева на людях не были показухой.
Выстроившиеся на поле сорок тысяч солдат в яркой сине-золотой форме, стоящие совершенными рядами, с поднятыми копьями и трепещущими на ветру кистями… вот это была она. Двойная линия кавалеристов на огромных лошадях с крепкими копытами, все (и люди, и звери) облачены в мерцающую под солнцем золотую ткань. Вот это была она. Огромный город, столь большой, что ее мозг немел при попытке его осознать, купола и шпили, ярко окрашенные стены, старающиеся притянуть ее внимание. Вот ЭТО была показуха.
Она думала, что приготовилась. На пути к Т’Телиру карета проезжала сквозь разные города; она видела окрашенные дома, яркие цвета и узора. Она была в гостиницах с роскошными кроватями. Она ела местную пищу и расчихалась от специй.
Она совершенно не была готова к приему в Т’Телире. Совершенно.
«Благословенный Господь Цвета…» – подумала она.
Ее солдаты сомкнули тесные ряды вокруг кареты, словно желая забраться внутрь и скрыться от невероятного зрелища. Т’Телир был выстроен на побережье Яркого Моря, огромного, но заключенного в материке водоема. Оно было видно отсюда – отражающее свет солнца, удивительно соответствующее имени.
К карете подъехал человек в сине-серебряной мантии. В отличие от одежды идрийских монахов, она вовсе не была простой – на нем красовались и огромные острые наплечники (почти придававшие одежде сходство с доспехом), и головной убор в тон. Это зрелище, в сочетании с яркими цветами и сложными узорами на мантии, заставило волосы Сири испуганно побелеть.
Незнакомец поклонился и произнес низким голосом:
– Госпожа принцесса Сисирина. Я Трилидис, верховный священник Его Бессмертного Величества Сесеброна Великого, Вернувшегося Бога и Короля Халландрена. Вы позволите этой символической почетной страже провести вас ко Двору Богов.
«Символической?» – подумала Сири.
Священник не стал ждать ответа; он просто повернул коня и направился обратно по дороге к городу. Карета двинулась следом, а солдаты неуверенно зашагали рядом с ней. Джунгли уступил место отдельным пальмовым рощицам, и Сири с удивлением заметила, сколько тут песка. Вскоре пейзаж заслонили ровные ряды солдат, стоявших по обе стороны дороги.
– Остр, Бог Цвета! – прошептал один из стражников Сири. – Это Безжизненные!
Волосы Сири только начали рыжеть; они мгновенно вернули себе белый цвет страха. Солдат был прав: облаченные в цветную форму халландренцы были тускло-серыми. Глаза, кожа, даже волосы – все было полностью лишено цвета, и остался лишь один оттенок.
«Не могут они быть Безжизненными! – подумала она. – Они выглядят как люди!»
Она представляла Безжизненных скелетами, с которых падает гниющая плоть. Они же, в конце концов, были умершими, которых вернули к жизни в качестве бездумных солдат. Но те, мимо кого Сири ехала, казались людьми. Только отсутствие цвета и застывшее выражение лиц их отличало – и то, что они стояли неестественно неподвижно. Ни движения, ни дыхания; не дергался ни единый мускул. Даже глаза застыли. Они казались статуями, а серая кожа лишь усиливала сходство.
«И… я выйду за одну из таких штуковин?» – подумала Сири. Но нет, Вернувшиеся от Безжизненных отличались, и все они отличались от Тусклых – людей, потерявших свое Дыхание. Она смутно помнила случай, когда кто-то в ее деревне Вернулся. Это было почти десять лет назад, и отец не разрешил посмотреть на этого человека. Сири помнила, что он мог говорить и общаться с семьей, даже хотя и не помнил ее.
Он умер снова через неделю.
В конце концов карета оставила позади ряды Безжизненных. Приближались городские стены – огромные и устрашающие, но казавшиеся выстроенными со вниманием скорее к искусству, а не практичности. Верхушки стен были изогнуты огромными полукружиями – словно цепи холмов; кромка была выложена золотым металлом. Сами ворота были сделаны в виде двух изогнувшихся гибких морских зверьков, обрамлявших огромную арку. Сири проехала сквозь них в компании халландрийских кавалеристов, казавшихся живыми.
Она всегда считала Халландрен местом смерти. Образы в уме Сири строились из рассказов торговцев историями или старух у зимнего очага. Они рассказывали о выстроенных из черепов городских стенах, которые были окрашены аляповатыми и уродливыми цветными мазками. Сири представляла здания, заляпанные различными несочетаемыми цветами. Вульгарные.
Она ошибалась.
Нет, конечно, в Т’Телире была надменность. Казалось, что каждое новое чудо хочет схватить ее за волосы и притянуть к себе. На улицах толпились люди – больше, чем Сири когда-либо видела – и теснили друг друга, чтобы посмотреть на карету. Может, тут были и бедняки, но она их не различила – они все были ярко одеты. Некоторые носили более пышную одежду – может, торговцы, у Халландрена вроде не было знати, кроме богов. Но даже на самой простой одежде хватало жизнерадостного цвета.
Многие цвета на зданиях конфликтовали, но неряшливости не было. Следы умелой руки ремесленника и человека искусства были везде – на фасадах лавок, людях, статуях могучих солдат, что часто встречались на углах. Все это было ужасно ошеломляюще. Блестяще. Яркая, увлеченная показуха.
У Сири начинала болеть голова, но она невольно улыбнулась и ее волосы стали соломенными.
«Может… может, потому отец меня послал, – подумала Сири. – Что бы там ни было с обучением, Вивенна бы сюда никогда не вписалась. Но я всегда слишком сильно интересовалась цветом».
Ее отец был хорошим королем, и чувства его были остры. Что если он, двадцать лет взращивая и обучая Вивенну, пришел к выводу, что помочь Идрису может не она? Неужели именно потому впервые в жизни Сири отец предпочел ее Вивенне?
«Но если это правда, то что мне надо делать?»
Она знала, что идрийцы боятся халландренского вторжения, но не представляла, чтобы отец послал одну из своих дочерей, если верил, что близится война. Может, он надеялся, что она сможет ослабить напряжение между государствами?
Эта возможность лишь усилила беспокойство. Долг для Сири был чем-то незнакомым и определенно нервирующим. Ее отец доверил ей саму судьбу и жизнь народа. Она не могла сбежать, исчезнуть или спрятаться.
Особенно от собственного замужества.
Ее волосы снова начали белеть от страха перед будущим, и Сири постаралась отвлечься на город. Не так уж сложно оказалось позволить ему захватить внимание – он был огромным, раскинувшимся по холмам и вокруг них подобно усталому зверю. Когда карета добралась до южной части она увидела сквозь промежутки между зданиями, что Яркое Море создавало залив у города. Т’Телир окружал залив, спускаясь к воде и охватывая ее полумесяцем. Так городской стене надо было лишь выписать полукруг, примкнув к морю и окружив город.
Он не казался тесным. В городе хватало открытого места – рынки и сады, большие участки незанятой земли. Пальмы обрамляли многие улицы, хватало и иных деревьев. Приходивший с моря прохладный ветер сбивал жару куда сильнее, чем Сири ожидала.
Дорога привела к возвышению на побережье, к малому плато, с которого открывался прекрасный вид… если бы его не окружала высокая глухая стена. Сири с нарастающим опасением следила за тем, как ворота в этот маленький город-в-городе открылись, впуская карету, солдат и священников.
Простолюдины оставались снаружи.
Внутри оказалась еще одна стена, не дававшая никому увидеть происходящее через ворота. Процессия повернула налево и обогнула эту стену, въезжая во Двор Богов – закрытый, покрытый травой огромный двор. Здесь высилось несколько десятков огромных особняков, и каждый был окрашен особыми цветами. А на самом дальнем конце находилось массивное черное строение, куда выше обычных зданий.
Огражденный стеной двор был тих и спокоен. Сири видела на балконах фигуры; обитатели домов наблюдали за тем, как ее карета движется по траве. Перед каждым дворцом простерлись ниц мужчины и женщины; цвета их одежды совпадали с цветами зданий.
Сири на них почти не обратила внимания. Вместо того она вонзила нервный взгляд в большое черное здание – в пирамиду из громадных блоков-ступеней.
«Черное, – подумала она. – В городе цвета».
Волосы Сири побледнели еще больше. Ей внезапно захотелось быть более благочестивой; она сомневалась, что Остру угодны ее вспышки, и чаще всего она с трудом цитировала Пять Видений. Но он же присмотрит за ней ради ее народа. Да?
Кортеж остановился у подножия огромного треугольного здания. Сири выглянула в окно, заметив на вершине выступы и украшения, отчего верхушка здания казалась тяжеловатой. На мгновение ей показалось, что сейчас темные блоки обрушатся и похоронят ее под собой.
Священник снова подъехал к окну Сири. Кавалеристы молча ждали приказов, и только дыхание их лошадей нарушало тишину огромного открытого двора.
– Мы прибыли, Сосуд, – сказал священник. – Когда мы войдем в здание, вас приготовят и отведут к мужу.
– Мужу? – неуверенно переспросила Сири. – А брачной церемонии не будет?
Священник самодовольно улыбнулся.
– Королю-Богу не нужны церемонии. Вы стали его женой в тот момент, когда он того пожелал.
Сири содрогнулась.
– Я просто надеялась, может, что увижу его до того, как… знаете…
Священник одарил ее жестким взглядом.
– Король-Бог не следует женским капризам. Вы благословлены превыше всех, ибо вам будет дозволено коснуться его – но лишь по его воле. Не притворяйтесь, что вы выше, чем вы есть. Вы пришли, потому что он того пожелал и будете повиноваться. В ином случае вас отставят и изберут иную – что, я полагаю, дурно обернется для ваших мятежных друзей в горах.
Священник развернул коня и направился к огромному каменному пандусу, что вел к зданию. Карета снова пришла в движение, унося Сири к ее судьбе.