28
– О встрече договорено, госпожа, – сказал Тейм. – Вас жаждут увидеть. Ваша работа в Т’Телире становится все больше и больше известна.– О встрече договорено, госпожа, – сказал Тейм. – Вас жаждут увидеть. Ваша работа в Т’Телире становится все больше и больше известна.
Вивенна пригубила сок, не зная, что об этом и подумать. Подогретая жидкость была удивительно приятной, хотя она хотела бы добавить идрийского льда.
Тейм с восторгом глядел на нее. Дент провел расследование и сказал, что Тейму можно достаточно доверять. Однако он слегка преувеличил то, как его «заставили» вести преступную жизнь. Тейм нашел себе нишу в обществе Халландрена – посредника между идрийскими рабочими и различными преступниками.
И, несомненно, он был убежденным патриотом – несмотря на то, что использовал своих же соотечественников, особенно только прибывших в город.
– Сколько человек будет на встрече? – спросила Вивенна, глядя, как мимо ворот во двор ресторана течет людской поток.
– Около сотни, госпожа, – ответил Тейм. – Клянусь, все верны нашему королю. И все они влиятельны – хотя бы среди идрийцев в Т’Телире.
Согласно Денту это значило, что они обладали властью, потому что могли предоставить дешевый идрийский труд и влиять на мнение неимущих идрийцев. Эти люди были вроде Тейма – процветали из-за идрийских эмигрантов. Странная двойственность – они имели власть над притесняемым меньшинством, но без притеснения лишились бы власти.
«Как и Лемекс, – подумала она. – Он служил отцу, даже, вроде бы, уважал и любил его, но крал все золото, до которого мог дотянуться».
Она откинулась назад; сегодня на Вивенне было белое платье с длинной складчатой юбкой, колыхавшейся и развевавшейся на ветру. Она постучала по краю кубка, и слуга немедля заново наполнил его соком. Тейм улыбнулся, и тоже взял сок, хотя сам сильно выделялся в изысканном ресторане.
– Как думаешь, сколько их там? – спросила Вивенна. – Я имею в виду – идрийцев в городе.
– Может, где-то около десяти тысяч.
– Так много?
– Проблемы на нижних фермах, – пожал плечами Тейм. – Иногда в горах жить непросто. Что делать в случае неурожая? Земля принадлежит королю, так что продать ее нельзя. Надо платить налоги…
– Да, но в случае бедствия можно подать прошение, – напомнила Вивенна.
– А, госпожа, но большинство из них живет в нескольких неделях пути от короля. Они могли бы уехать подавать прошение – но боятся, что семья умрет с голоду, пока они привезут еду из королевских запасов. Им проще проделать куда более краткий путь в Т’Телир, а там – грузить товары в порту или собирать цветы на плантациях в джунглях. Они выбрали тяжелую, но стабильную работу.
«И поступив так, они предали свой народ».
Но ей ли судить? Пятое Видение определило бы такое поведение как надменность. Она сейчас сидела в прохладе под пологом, на легком ветерке и с дорогим соком, а другие люди продавали себя в рабство, желая обеспечить семью. У нее не было права презирать их мотивы.
Идрийцы не должны были искать работу в Халландрене. Вивенне не нравилось признавать недостатки отца, но королевство было не слишком эффективным бюрократически. Оно состояло из десятков разрозненных деревень с дурными дорогами, которые часто преграждали снежные заносы или оползни. Вдобавок ему приходилось много тратить на армию – на случай халландренского вторжения.
У Деделина была трудная работа. Извиняет ли это бедность людей, которым пришлось покинуть родину? Чем больше Вивенна слушала и выясняла, тем больше она понимала, что многие идрийцы никогда не знали той идиллической жизни, которую она сама вела в горной долине.
– Встреча через три дня, госпожа, – сказал Тейм. – Некоторые колеблются, вспоминая провал Вара, но вас они выслушают.
– Я буду там.
– Благодарю, – Тейм поднялся, поклонился – хотя она и просила не привлекать внимания, – и ушел.
Вивенна снова пригубила сок; она почувствовала Дента, прежде чем он оказался рядом.
– А знаете, что меня занимает? – спросил он, садясь на стул Тейма.
– Что?
– Люди, – сообщил он, постучав по пустой чашке и подозвав слугу. – Люди меня занимают. Особенно те, которые поступают не так, как предполагается. Которые меня удивляют.
– Надеюсь, ты говоришь не о Тейме, – подняла бровь Вивенна.
Дент покачал головой.
– Я о вас, принцесса. Не так уж давно вы смотрели на что угодно, и во взгляде читалось недовольство. Теперь его нет. Вы начинаете сливаться с местными.
– А в этом и проблема, Дент, – сказала Вивенна. – Я не хочу «сливаться». Я ненавижу Халландрен.
– А сок вам вроде по нраву.
Вивенна отставила чашку.
– Да. Ты прав. Я не должна была его пить.
– Как пожелаете, – пожал плечами Дент. – Но если бы спросили наемника – чего, конечно, никто никогда не делает – он бы сказал, что было б неплохо поступать как халландренцы. Чем меньше вы выделяетесь, тем сложнее другим связать в уме вас и прячущуюся в городе идрийскую принцессу. Вот посмотрите на своего друга Парлина.
– В ярких цветах он выглядит дураком, – сказала она, глянув через улицу – там Парлин разговаривал с Жемчужиной, наблюдая за путем отхода.
– Да? – спросил Дент. – Или выглядит как халландренец? Скажите, вы бы колебались, если б оказались в джунглях и увидели, как он накидывает звериную шкуру или плащ цвета опавших листьев?
Она снова поглядела на Парлина. Тот прислонился к зданию, в точности как местные уличные громилы, каких она видела повсюду в городе.
– Вы оба сливаетесь с городом лучше, чем раньше, – заметил Дент. – Вы учитесь.
Вивенна опустила взгляд; кое-что в новой жизни действительно начало казаться естественным. Например, нападения стало удивительно легко воспринимать. Она постепенно привыкала двигаться вместе с толпой и быть частью подполья. А лишь двумя месяцами раньше она бы с негодованием отказалась иметь дело с человеком вроде Дента просто из-за его профессии.
На некоторые изменения ей было очень непросто себя уговорить. Вивенне становилось все сложнее понимать себя и решить, во что она верила.
– Хотя, – продолжил Дент, оглядев платье Вивенны, – можете попробовать перейти на штаны.
Вивенна хмуро поглядела на него.
– Просто предлагаю, – Дент отпил сок. – Вы не любите короткие халландренские юбки, но единственная приличная одежда, которая по-вашему «скромна» – заграничная, и потому дорогая. А значит, надо ходить в дорогие рестораны, чтоб не выделяться. А значит, придется и дальше иметь дело со всей этой кошмарной роскошью. А вот штаны, однако, и скромны, и дешевы.
– Штаны – не скромная одежда.
– Колени они не открывают, – заметил Дент.
– Неважно.
Дент пожал плечами.
– Просто выразил мнение.
Вивенна отвернулась, потом тихо вздохнула.
– Я ценю совет, Дент. В самом деле. Я просто… В последнее время моя жизнь в изрядном смятении.
– Мир вообще – смутное место, – сказал Дент. – Поэтому в нем и весело.
– Мы работаем со странными людьми, – призналась Вивенна. – Они возглавляют идрийцев в городе, но одновременно их эксплуатируют. Лемекс крал у моего отца, но трудился на благо моей страны. А я сама? Одета в чрезмерно дорогое платье, пью дорогой сок – а мою сестру насилует ужасный тиран, а этот чудесный и кошмарный город собирается пойти войной на мою родину.
Дент откинулся назад в кресле, глядя на улицу поверх низких перил, на толпы в ужасных и прекрасных цветах.
– Мотивации людей. Они всегда лишены смысла. И в них всегда есть смысл.
– Вот сейчас у тебя в словах нет смысла.
Дент усмехнулся.
– Я хочу сказать, что нельзя понять человека, не поняв, что побуждает его поступать так, а не иначе. Каждый – герой своей истории, принцесса. Убийцы не верят, что их надо винить в их поступках. Воры считают, что заслуживают денег, которые крадут. Диктаторы считают, что у них есть право поступать как хочется – ради безопасности народа и блага страны.
Он уставился перед собой, потом покачал головой.
– Думаю, даже Вашер считает себя героем. Однако истина в том, что большинство тех, кого вы назовете «дурными» занимаются своим делом по причинам, которые считают правильными. Только наемники думают здраво; мы делаем то, за что нам платят – и все. Может, потому люди на нас свысока и смотрят – мы единственные, кто не прикрывается высокими идеями.
Он помедлил, потом взглянул ей в глаза.
– В какой-то степени мы – честнейшие люди из тех, кого вы встречали.
Оба они замолчали; мимо – рукой подать – текла разноцветная людская река.
Приблизился еще один человек.
– Это точно, – сказал Тонк Фа, – но ты забыл сказать что мы не только честные, но еще и умные. И красивые.
– А об этом уже и говорить не стоит, – отозвался Дент.
Вивенна повернулась: Тонк Фа стоял рядом, готовясь оказать поддержку в случае чего. Наемники уже начали позволять ей проводить некоторые встречи.
– Может, и самые честные, – сказала принцесса. – Но я определенно надеюсь, что вы – не самые красивые из тех, кого я встречу. Готовы идти?
– Ну, если вы закончили с соком, – ухмыльнулся ей Дент.
Вивенна поглядела на чашку – сок и впрямь был очень хорош; чувствуя себя виноватой, она его допила, подумав, что грех выплескивать напиток. Затем поднялась и скользнула на улицу, оставив расплачиваться Дента – большая часть денег была у него. На улице к компании присоединился Болван; ему ранее приказали явиться, если она позовет на помощь.
Вивенна повернулась, поглядев на наемников.
– Тонкс, где твоя обезьянка?
Он вздохнул.
– А, обезьяны скучные.
Она закатила глаза.
– Ты и ее потерял?
Дент рассмеялся.
– Привыкайте, принцесса. Во вселенной случаются счастливые чудеса, и одно из величайших – что у Тонкса никогда не появилось ребенка. Он бы его потерял еще до исхода недели.
Она покачала головой и констатировала:
– Может, ты и прав. Следующая встреча – в саду Д’Денир, так?
Дент кивнул.
– Пойдем, – сказала она, двинувшись по улице. Остальные пристроились позади, подобрав по пути Парлина и Жемчужину; Вивенна не стала ждать, пока Болван протолкнется сквозь толпу. Чем меньше она зависела от Безжизненного – тем лучше.
Двигаться по улицам и впрямь оказалось не столь уж тяжело. Это было своего рода искусство – надо было шагать с толпой, а не пытаться плыть против ее течения.
Очень скоро команда с Вивенной во главе свернула на обширное покрытое травой поле – сад Д’Денир. Как и в случае с площадью на перекрестке открытая зелень здесь вписывалась среди зданий и цветов – но ни цветы, ни деревья не нарушали ландшафт, а люди здесь не суетились. Тут было куда более почтенное место.
И его наполняли статуи – сотни статуй. Они выглядели почти как другие Д’Денир в городе – чрезмерно крупные тела и героические позы, на многих – цветная одежда или ткань. Эти статуи были из старейших, что видела Вивенна; их камень потрепали годы частых т’телирских дождей.
Эти изваяния были последним даром Миротворца Благословенного – памятник тем, кто погиб во Всевойне, памятник и предупреждение. Так говорили легенды; Вивенна не могла не подумать, что если бы местные и впрямь почитали павших, они бы не стали одевать статуи в такие смехотворные костюмы.
И все же это место было куда более безмятежным, чем остальной Т’Телир и Вивенна это ценила. Она сошла по ступеням на лужайку, к молчаливым каменным фигурам.
Дент догнал ее.
– Помните, с кем мы встречаемся?
Вивенна кивнула.
– С фальшивомонетчиками.
Дент оглядел ее.
– Все в порядке?
– Дент, за прошедшие месяцы мы встречались с главарями воров, убийцами и, что самое страшное, наемниками. Я думаю, что могу пообщаться с парой хитрых писцов.
Дент покачал головой.
– Это те, кто продает документы, а не работающие с ними писцы. Нет опаснее людей, чем мастера подделок. Учитывая бюрократию Халландрена – вы сможете придать законность чему угодно, поместив в нужное место подходящие бумаги.
Вивенна медленно кивнула.
– Помните, что они должны сделать? – спросил Дент.
– Конечно, помню, – отозвалась Вивенна. – А помнишь, что этот конкретный план – моя идея?
– Просто проверяю, – усмехнулся он.
– Боишься, что я испорчу дело, да?
Он пожал плечами.
– Этот танец ведете вы, принцесса. Я лишь потом вытираю пол, – он оглядел ее. – Терпеть не могу вытирать кровь.
– О, прошу, – вздохнула она, ускорив шаг и оставив наемника позади. Опередив обоих, она услышала, как Дент и Тонк Фа переключились друг на друга.
– Плохая метафора? – спросил Дент.
– Не-а, – ответил Тонк Фа. – Ты сказал «кровь», значит метафора хорошая.
– Думаю, ей недоставало поэтичности.
– Тогда надо найти рифму к крови, – предположил Тонк Фа и задумался. – Любовь? Морковь? М-м… бровь?
«Для компании головорезов они определенно грамотны», – подумала Вивенна.
Долго идти не пришлось – она вскоре заметила нужных людей. Они ждали в условленном месте, у большого Д’Денир с потрепанной секирой. Несколько людей выбрались на природу и болтали друг с другом – совершенно невинно со стороны.
Вивенна замедлила шаг.
– Это они, – прошептал Дент. – Сядем у Д’Денир напротив.
Жемчужина, Болван и Парлин отстали, а Тонк Фа двинулся вперед, дабы приглядеть за окрестностями. Вивенна и Дент приблизились к статуе рядом с фальшивомонетчиками; Дент расстелил для нее покрывало, и отошел в сторону, изображая слугу.
Один из людей у статуи рядом взглянул на Вивенну, потом кивнул. Другие продолжали есть. Вивенну все еще нервировала привычка халландренских преступников вести дела ясным днем, но можно сказать, что это было лучше, чем красться в ночи.
– Хотите сделать заказ? – спросил ближайший фальшивомонетчик – так, чтобы слышала только Вивенна. Казалось, что он продолжает разговаривать с друзьями.
– Да, – ответила она.
– Это дорого.
– У меня есть деньги.
– Вы – принцесса, о которой все говорят?
Вивенна помедлила, заметив, как Дент небрежно опустил ладонь на рукоять меча.
– Да, – ответила она.
– Хорошо, – ответил он. – Королевские семьи всегда умеют себя обеспечить. Что именно вам нужно?
– Письма, – ответила Вивенна. – Я хочу, чтобы они выглядели как переписка между определенными членами халландренского духовенства и королем Идриса. Должны быть официальные печати и убедительные подписи.
– Сложно, – констатировал незнакомец.
Вивенна извлекла из кармана платья листок.
– У меня есть письмо, написанное королем Деделином. На воске – его печать, внизу – его подпись.
Кажется, незнакомец заинтересовался, хотя она видела лишь профиль.
– Теперь возможно. Но сложно. Что документы должны доказывать?
– Что эти конкретные священники продажны, – объяснила Вивенна. – На листе есть список; сделайте так, чтобы казалось, будто они годами вымогали деньги из Идриса, заставляя нашего короля платить немыслимые суммы и давать чудовищные обещания, чтобы не допустить войну. Я хочу, чтобы вы показали – Идрис не хочет войны, а священники – лицемеры.
Фальшивомонетчик кивнул:
– Это все?
– Да.
– Это можно сделать. Мы выйдем на связь. Инструкции и пояснения на обороте бумаги?
– Как и просили, – подтвердила Вивенна.
Они поднялись, и слуга двинулся собрать еду. При этом он выпустил из рук салфетку – которую тут же подхватил ветер; слуга поспешил за ней и поднял, заодно захватив письмо Вивенны. Вскоре все они ушли.
– Ну? – повернулась Вивенна.
– Неплохо, – кивнул самому себе Дент. – Становитесь спецом.
Вивенна улыбнулась и поудобнее устроилась на покрывале в ожидании. Следующая встреча должна была пройти с ворами, которые по просьбе Вивенны и Дента украли различные бумаги из военных контор в бюрократических зданиях Халландрена. Сами документы мало что решали, но их отсутствие вызовет смятение и раздражение.
Встреча была назначена еще через несколько часов, так что Вивенна могла провести время на лужайке, а не среди неестественных цветов города. Кажется, Дент это понял, так что он сел, прислонившись к скромному пьедесталу статуи.
Вивенна заметила, что Парлин снова болтает с Жемчужиной. Дент был прав: да, самой принцессе одежда друга казалась смешной, но она-то знала, что он идриец. Взглянув более объективно, Вивенна поняла, что он удивительно хорошо сливается с городской молодежью.
«Ему-то хорошо, – раздраженно подумала Вивенна, отвернувшись. – Он может одеваться как хочет – нет нужды беспокоиться о вырезе или краях одежды».
Жемчужина рассмеялась – почти фыркнув, но все же с толикой веселья. Вивенна тут же оглянулась, и увидела, как Жемчужина отмахнулась от Парлина, у которого на лице возникла скромная улыбка. Он знал, что сказал что-то не так, но не понимал – что. Вивенна знала его достаточно хорошо и понимала, что он просто улыбнется и свыкнется с этим.
Жемчужина поглядела ему в лицо и снова рассмеялась.
Вивенна стиснула зубы.
– Надо отослать его в Идрис, – сказала она.
Дент повернул к ней голову.
– Его?
– Парлина, – пояснила она. – Я отослала остальных проводников, надо было и его послать. Ему здесь нет дела.
– Он быстро адаптируется к положению, – заметил Дент. – И достоин доверия. Этого хватит, чтобы оставить Парлина.
– Он глупец, – ответила Вивенна. – Не понимает и половины происходящего вокруг.
– Да, у него нет разума ученого, но он, похоже, инстинктивно знает, как сливаться с окружающим. Да и не можем мы все быть гениями вроде вас.
Она поглядела на Дента.
– Это что значит?
– Это значит, – усмехнулся Дент, – что нельзя давать волосам менять цвет на людях, принцесса.
Вивенна вздрогнула, осознав, что ее волосы сменили цвет со спокойной черноты на рыжее раздражение.
«Господь Цвета! – подумала она. – Я же их так хорошо контролировала. Что со мной творится?»
– Не волнуйтесь, – Дент откинулся назад, – Жемчужине ваш друг не интересен. Клянусь.
Вивенна фыркнула.
– Парлин? Мне-то что за дело?
– О, не знаю, – весело сказал Дент. – Может, потому что вы с ним были практически обручены с детских лет?
– Это совершенно неверно, – сказала Вивенна. – Я была обручена с Королем-Богом еще до рождения!
– А ваш отец всегда хотел, чтобы вы могли выйти за сына его лучшего друга, – Дент покосился на нее с ухмылкой. – По крайней мере, так говорит Парлин.
– Он слишком много говорит.
– Строго говоря, он обычно очень молчалив, – заметил Дент. – Чтобы он заговорил о себе, его надо как следует потыкать. В любом случае, у Жемчужины есть иные интересы, так что не беспокойтесь.
– Я не беспокоюсь, – заявила Вивенна. – И Парлин меня не интересует.
– Конечно же нет.
Вивенна собралась было возразить, но заметила, что приближается Тонк Фа; его участия в разговоре она точно не хотела. Так что принцесса закрыла рот как раз когда грузный наемник подошел.
– Церковь, – вдруг сказал Тонк Фа.
– Чего? – переспросил Дент.
– Рифма к «кровь», – пояснил Тонк Фа. – Теперь можно творить стихи. Церковь и Кровь. Отличный образ, куда лучше, чем морковь.
– А, ясно, – прямо сказал Дент. – Тонк Фа?
– Да?
– Ты идиот.
– Спасибо.
Вивенна встала и двинулась меж статуй, разглядывая их – может, только чтобы не смотреть на Парлина и Жемчужину. Тонк Фа и Дент держались позади на безопасном расстоянии, следя за окрестностями.
Статуи были прекрасны. Они были не похожи на другие виды искусств в Т’Телире – яркие картины, цветные здания, преувеличенно пышную одежду. Д’Денир оставались крепкими творениями из постаревшего с достоинством камня. Конечно, халландренцы постарались уничтожить это ощущение шарфами, шляпами или другими цветными штуками, которые цепляли на изваяния. К счастью, в этом саду их было слишком много, чтобы жители смогли «украсить» все.
Они словно стояли на страже, и почему-то казались крепче, чем остальной город. Большинство каменных воинов взирали в небо или прямо перед собой, каждый был неповторим – иная поза, особое лицо.
«На их создание должны были уйти десятилетия, – подумала Вивенна. – Может, тогда халландренцы и приобрели вкус к искусству».
В Халландрене было столько контрастов. Воины, воплощающие мир. Идрийцы, которые защищали и использовали друг друга одновременно. Наемники, похоже, оказавшиеся среди лучших известных ей людей. Яркие цвета, создававшие определенно единообразие.
И яснее всего – биохроматическое Дыхание. Его использовали, но люди вроде Жемчужины считали право отдать Дыхание привилегией. Противоречия. Но может ли Вивенна стать новым противоречием? Человеком, изменившим веру, дабы сохранить ее саму?
Дыхания были прекрасны. И дело было не только в красоте или способности слышать изменения звука и инстинктивно ощущать точные оттенки цветов. И даже не в способности чувствовать жизнь вокруг, звуки ветра и тоны человеческих голосов, ощущения в группе людей и движения в толпе.
Везде читались связи. Мир вокруг нее был ближе. Даже неодушевленные предметы вроде одежды или упавших ветвей казались близкими. Они были мертвы – но выглядели так, будто стремились к новой жизни.
Она могла дать ее. Они помнили жизнь и эти воспоминания можно было Пробудить. Но если она потеряет себя – принесет ли это благо ее народу?
«Дент не кажется потерянным, – подумала она. – Он с другими наемниками может разделить свою веру и то, что приходится делать».
По ее мнению именно поэтому люди и относились к наемникам так, как относились. Отделяя веру от поступков, человек ступал на опасную тропу.
«Нет, – подумала она. – Никаких Пробуждений».
Дыхания останутся нетронуты. Если они станут слишком соблазнительны, она отдаст весь запас тем, кто их лишен.
И сама станет Тусклой.