Вообще, я в ЗФБ не собирался участвовать - быстро понял, что ничего не успею. Но команда Дигрея - а точнее, Кагами - поинтересовалась... и тут я вспомнил, что у меня есть два замысла, которые в голове варятся больше года, чтоб не соврать. Но не успевал я в предыдущие Битвы, когда обдумывал. А сейчас решил - а что если?
Успел.
Вообще же, идея появилась, когда знакомился с первоисточником и тем, что получается у Черного Ордена на Британских островах. Потом базовая идея обросла подробностями - ну вот и получился текст.
Первый день мая выдался удивительно теплым, даже для самого веселого месяца в году. Попавший в этот день в Лондон чужестранец никогда бы не подумал, что этот город славится своими туманами: напротив, улицы были залиты солнечным светом.
I
Первый день мая выдался удивительно теплым, даже для самого веселого месяца в году. Попавший в этот день в Лондон чужестранец никогда бы не подумал, что этот город славится своими туманами: напротив, улицы были залиты солнечным светом.
Кипела обычная для столицы суета: шаги прохожих и стук колес кэбов смешивались со звонкими выкриками мальчишек-газетчиков и доносящимися из порта свистками. Облаченный в зеленый костюм джентльмен с темно-рыжими волосами остановился у витрины, с интересом разглядывая ясеневую трость под стеклом. Старуха в светло-сером платье проскользнула по переулку, толкая перед собой тележку с пирожками. Невысокий священник в черной шляпе прошел вдоль дома, беседуя с хорошо одетым человеком гигантского роста.
Обычный день. Каждый обитатель Лондона занимался своим делом.
К несчастью, для членов Черного Ордена «дело» означало сражения.
Аллен Уолкер прокатился по земле, уходя с линии огня; снаряды из темной материи обожгли землю на том месте, где он только что стоял. Вскочив на ноги, он вовремя вскинул левую руку, обратившуюся в чудовищный коготь: новый залп бессильно разбился об нее.
Еще пару минут назад Аллен просто шел пустыми улицами, решив срезать путь, и не помышлял ни о каких схватках. Конечно, он понимал, что враги могут встретиться везде, но когда из переулка вылетели пули, все равно изрядно удивился.
Акума первого уровня не считался опасным противником для экзорциста, но этот конкретный слишком уж ловко маневрировал, не давая Аллену подойти на расстояние удара. А также, не давая времени, чтобы остановиться, прицелиться и выпустить губительный луч Чистой Силы.
Аллен Уолкер снова дернулся в сторону, уходя от нового залпа и едва не врезаясь в дерево у ближайшего дома. Грохот схватки разносился на половину квартала, было странно даже, что никто не прибежал… А значит, надо было заканчивать с боем раньше, чем кто-то явился бы. Нельзя было подставлять людей под снаряды.
На мгновение Аллен замер, рассчитывая дистанцию. Замер и акума — то ли ждал хода противника, то ли набирал сил для удара.
А затем все решилось в одно мгновение: потому что из переулка стремительно вынырнула фигура.
Выраставшие из тела акума стволы в мгновение ока взорвались черным дождем; длинный сверкающий клинок вспорол воздух, отбивая снаряды прочь.
Аллен не размышлял и не присматривался — противник отвлекся на новоприбывшего, и этого оказалось достаточно. Ему и нужно-то было не более пары секунд.
Левая рука мгновенно выросла, изменяя форму, становясь похожей на жало скорпиона; пропитанное Чистой Силой острие ударило прямо в яйцеобразное тело врага.
Как и всегда, Аллен ощутил сопротивление, почувствовав, как две противоположные силы стараются перебороть друг друга. Как и всегда, его воля сосредоточилась в сияющем острие и пронзила чужую защиту.
Короткий, ударивший по ушам вой, и акума рухнул на мостовую, обращаясь в ничто.
А Аллен, опуская руку и возвращая ей нормальный размер, наконец смог разглядеть неожиданного помощника.
На вид ему было лет тридцать-тридцать пять — стройный, со светлыми волосами и ярко-зелеными глазами, четкими чертами лица. Темно-зеленый костюм и жилет цвета молодой травы. В руке он держал узкий длинный меч с изящно изогнутой крестовиной. Если не считать оружия — обычный состоятельный лондонец. Аллена, уже свыкшегося с Черным Орденом, и меч не удивлял.
Судя по спокойно-ироничному выражению глаз незнакомца, он тоже не поразился жуткому виду Чистой Силы.
— Благодарю вас, — сказал Аллен, вспомнив о приличиях. — Вы услышали шум сражения?
— Нет, — покачал головой незнакомец. — Прошу простить — однако я тому причиной, что шум сей схватки не донесся до чужих ушей. Здесь тишина царит, никто не помешал бы битве длани вашей и чуждых сил. Спугнул я тварь сию, свою судьбу она нашла, столкнувшись с вами.
Аллен моргнул. Слова звучали в странном ритме, какой ему еще не приходилось слышать в устной речи.
— Но, простите, кто вы?
Незнакомец сверкнул улыбкой и чуть заметно поклонился.
— Рейнольд Гринлиф, Зеленый Лист — вот имя, экзорцист.
— Аллен Уолкер. Рад познакомиться, — машинально ответил он. Этот человек знает об экзорцистах? Нет, конечно, наверняка есть и те, кто знает об Ордене и не принадлежит ни к нему, ни к его врагам… но кто это вообще такой?
Видимо, немой вопрос отразился в глазах; Гринлиф снова улыбнулся.
— Я думаю, терзает любопытство вас. Что ж, по праву долга оно в вас расцвело, и я не откажусь такую жажду знаний утолить, — он опустил меч, коснувшись острием брусчатки. — Сэр Аллен, я пришел по повелению других, что старше ваших братьев. От имени нас всех я говорю: уйти должны вы. Зовущимся экзорцистами себя нет места на Британских Островах — так должно быть, и станет так.
Аллен остолбенел. Смысл сказанного затмил даже странную манеру речи собеседника; в последнюю очередь он ожидал, что к нему просто подойдет некто и потребует от экзорцистов уйти из Англии.
— Я не командую, — ответил он, чтобы хоть что-то сказать и собраться с мыслями.
— О, и я не властвую над пославшими меня, — улыбнулся Гринлиф. — Посланец я — и я прошу мои слова доставить тем, кто братством экзорцистов правит.
— Погодите! — наконец опомнился Аллен. — Кто вы вообще? Кто вас послал?
— О том пока я умолчу, поскольку не даровано мне право всю правду открывать сейчас. Но знайте же, что не желаем мы вас более здесь видеть, и извещаем вас о том.
— А как же акума? — поинтересовался он. — Пока они угрожают…
— Не стоит беспокоиться о черных тварях. Сэр Аллен, поверьте слову моему: недолго они останутся на сей земле; клинки и воля наши их сокрушат, как сокрушали многих.
— Что? — он озадаченно кивнул на меч Гринлифа. — Вы хотите сказать, что у вас в руках тоже Чистая Сила?
— Нет, — спокойно ответил тот. — Вы знаете, не только эта мощь пробить способна черные сердца. Мы Чистой Силой не владеем, но и другие методы избавить острова от напасти сумеют.
— Постойте, — нахмурился Аллен. Неужели эти таинственные «они» не знают? — Только Чистая Сила способна освободить души акума из плена. Другое оружие этого сделать не может.
— Да, несомненно, — кивнул Гринлиф, будто прозвучало нечто само собой разумеющееся.
— Если уничтожить акума «другим методом», то душа погибнет! Исчезнет в момент гибели тела!
— Да, несомненно, — повторил Гринлиф. — Что ж с того?
Аллен отступил назад, не веря своим ушам. Он бы еще мог понять, если бы эти слова прозвучали с гневом или горечью — даже в Ордене встречались схожие настроения. Но Гринлиф отозвался так, будто сказанное представляло разве что легкий интерес.
— Я еще раз повторю, — произнес Аллен, еще надеясь на то, что они просто не поняли друг друга. — Убийство акума без Чистой Силы равнозначно гибели плененной души. Вы понимаете это?
— Несомненно, — подтвердил Гринлиф. — Позвольте мне опередить вопрос: да, сие мы понимаем. Мы знаем, что, избавив от врага все острова архипелага, мы уничтожим заключенные в акума души. Но вновь я говорю — и что ж с того?
В Ордене быстро поняли, что разозлить Аллена Уолкера — разозлить всерьез — задача не из легких. Список того, что могло быстро разжечь гнев в его душе, оставался совсем коротким.
Беспечное пренебрежение чужими жизнями и душами в нем значилось.
Аллен почувствовал, как в левой руке запульсировала энергия: Чистая Сила отзывалась на его гнев, и пальцы уже начали менять форму. Он порывисто шагнул вперед.
— Да кто вы такой, чтобы так просто говорить о гибели душ?!
— Я? Только лишь посланец тех, кто меня старше. Но и я не вижу — что тут сожалеть? Выбрали они отчаянье, выбрали молитву — и молились не тому, кому могли бы. Сами навлекли на себя беду.
Воспоминание об искаженном лице Маны вспыхнуло в разуме Аллена ярким жгучим клеймом. Тогда он хоть немного исправил ошибку, освободил душу приемного отца… но сколько таких же безвозвратно погибнет, лишившись шанса на спасение?
Желание продолжать разговор куда-то делось; Аллен сжал зубы, вскидывая левую руку. Гнев выплеснулся в действие — и коготь вспорол воздух.
Гринлиф вскинул меч навстречу неуловимо быстрым движением; тонкий с виду клинок парировал мощный удар Аллена, отведя изменившуюся руку в сторону.
— Пришел я со словами, и встречен был ударом? — весело поинтересовался он. — О вежливость! Когда успела ты погибнуть и в мир иной сойти?
Аллен не ответил; коготь снова рассек воздух, целясь в плечо Гринлифа. Тот ускользнул, и удар выбил кирпичную крошку из стены дома; Аллен мигом развернулся, отгоняя противника к ясеню у дома.
Ну да, этого следовало ожидать — учитывая, с какой скоростью он отбивал снаряды акума… Стоп! Но если он не владеет Чистой Силой и все же противостоит творениям Графа — то кто он вообще?
Может, удачный удар когтем и дал бы пищу для размышлений. Но сделать этого так и не получилось — новый выпад опять пришелся в пустоту. Гринлиф легко ушел в сторону, и буквально взлетел по ветвям дерева, а с них — на крышу дома.
Он даже и сделать ничего не успел, лишь вскинуть голову, отыскать противника взглядом.
— Еще минуты три здесь тишина останется, сэр Аллен, — сообщил Гринлиф сверху, — но время вам, чтобы уйти и привести себя в достойный вид. Надеюсь, мы свидимся еще, и вновь поговорить сумеем!
Он вскинул меч в знак прощания и исчез за краем крыши.
Почему-то Аллен был уверен, что если сейчас поднимется наверх, то не застанет и следа незнакомца.
Так и получилось.
В отличие от Аллена, Роад Камелот провела весь день в самом что ни на есть радужном настроении. Возможность просто пройтись по Лондону, погулять под солнцем… и, что интереснее всего — полюбоваться на людей, которые даже не понимают, с кем рядом живут.
В человеческом обличье семейство Ноя было неотличимо от людей, и иногда Роад доставляло истинное наслаждение просто пройти сквозь толпу. Прекрасно зная, что она может сделать в любой момент. Прекрасно зная, как она может. И сознавая, что никто из людей вокруг даже не способен представить подобное.
В этой идее было что-то неимоверно притягательное.
— Пирожки, пирожки, отличные пирожки!..
Роад оглянулась, остановив взгляд на старухе в светло-сером платье. Та закашлялась, поднесла ко рту ладонь, потом снова завела дрожащим голосом:
— Пирожки, пирожки…
Они и впрямь выглядели отлично: круглые, хорошо пропеченные, чуть ли не сверкающие под солнцем. Роад мимолетно улыбнулась, проходя мимо лотка, и спокойно подхватила один из пирожков.
Да, действительно вкусно.
— Эй! — крикнула вслед старуха. — А заплатить, мисс?
Роад не ответила.
— Я… я оскорблена, мисс! Я… я обижена!
Роад едва сдержала смех, завернув за угол. А чего еще она ожидала, вот так просто выставляя свой товар? Это Лондон. Здесь много кто ходит, в том числе и потомки Ноя.
Она забыла о случившемся через пару секунд после того, как доела пирожок. Да и в самом деле — что толку помнить такую мелочь?
II
Первого августа в Лондоне было пасмурно. Бледно-серые облака затянули небо, обращая свет солнца в невесомое сияние, окрашивая день оттенками вечера. Осень еще не спешила в столицу, но уже напоминала о себе порывами холодного ветра и разлитой в воздухе влагой.
И эта погода отнюдь не прибавляла Канде Юу хорошего настроения.
В последнее время Черный Орден решил серьезнее относиться к окрестностям Главного управления и регулярно отправлял экзорцистов проверять здешние места — не появилось ли кого? Ранее с этим справлялись искатели, однако кому-то (имя «кого-то» начиналось с «К», и он носил очки) пришло в голову, что экзорцистам не помешает постоянная практика.
Сейчас настала очередь Канды выбраться в Лондон, что его совершенно не радовало. Еще меньше удовольствия доставляло то, что новые меры были приняты после сообщения от Уолкера, столкнувшегося непонятно с кем и даже не сумевшего ничего толком объяснить.
Так что он шагал по лондонским улицам, а настроение его становилось все мрачнее.
Несколько раз он ловил на себе настороженные взгляды полицейских. Канда прекрасно понимал, что в Лондоне высокий длинноволосый человек с азиатской внешностью сильно выделяется и не может не привлекать внимания… и это бесило еще больше. Особенно потому, что Муген пришлось замаскировать под чехол для инструментов и в случае чего пришлось бы потратить пару секунд на извлечение.
Остальные лондонцы тоже бросали заинтересованные взгляды. Одному из них — высокому темно-рыжему человеку — Канда ответил столь же прямым взглядом, и тот с усмешкой отвернулся.
Пройдя мимо старухи с лотком мелких товаров, он остановил взгляд на человеке в клетчатой кепке и с трубкой в зубах. Нет, просто показалось, что похож на кого-то знакомого.
Канда двинулся дальше, повернул за угол. Нахмурился, посмотрев в сторону ворот парка на другой стороне улицы. Названия его он решительно не помнил и помнить не собирался, но отметил про себя: стоит проверить. Акума нередко обнаруживаются в безлюдных местах.
Да и побыть вдали от любопытных взглядов не помешает.
С этими мыслями Канда пересек улицу и прошел в ворота.
Тишина парка, нарушаемая лишь шелестом листьев вокруг, его немного успокоила. Он шагал по чисто выметенным дорожкам, прислушиваясь к ветру — в таком спокойном и безлюдном месте было куда проще вовремя услышать приближение угрозы.
— Приветствую вас, о брат из Ордена. Приветствую, сэр экзорцист.
Канда развернулся так резко, что чуть не задел чехлом дерево рядом.
Он был готов поклясться, что секунду назад посмотрел в сторону высокого дуба, и там не было никого и ничего. Но теперь в тени старого дерева стоял человек, и Канда его мгновенно узнал.
На память он не жаловался, а Уолкер дал довольно точное описание.
— Гринлиф? — поинтересовался Канда, глядя в зеленые глаза незнакомца.
— Я вижу, имя ведомо мое, — улыбнулся тот, шагнув вперед. Оружия видно не было, но Канда все равно мгновенно сбросил чехол с плеча. — Позвольте же спросить, о экзорцист — как имя ваше?
— Обойдешься, — холодно бросил экзорцист.
Гринлиф сощурился.
— О. Я вижу, что легенды истинны — о доблести и нраве вашем, сэр Канда. Вас трудно с кем-то спутать, прошу прощенья за такую прямоту.
— Кто ты такой, и что тебе нужно? — он уже нащупал рукоять меча и был готов атаковать в любую секунду.
— Вам имя ведомо мое. Пришел я снова с той же вестью: покиньте остров, экзорцисты. Не возвращайтесь, и пребудьте в мире — вдали от этих берегов.
— Сначала хоть скажи, кто тебя послал, — резко ответил Канда, — и по какому праву.
— По праву? — рассмеялся Гринлиф, отходя от дерева. — О, это должен я спросить — кто наделил вас правом сражаться на земле британской, кто вам позволил своими битвами ей шрамов добавлять? Сэр Канда, я боюсь, что вы столь многого не знаете о мире…
Он почувствовал, как в его сердце вспыхивает ярость. Голос Гринлифа звучал насмешливо-покровительственно, словно он обращался к ребенку, который сделал глупость и сам этого еще не понял.
— Но право же, — продолжал Гринлиф, пожав плечами и остановившись между двух молодых дубков, — вам стоит согласиться с предложением нашим. Ведь сколько лет ведете битву вы — и ей конца не видно. Неужто вы сумеете могучих тварей поразить?
— Любой акума смертен, — процедил Канда. Сомнение, ясно звучавшее в интонациях Гринлифа, бесило безмерно.
— О, неужели? Но сможете ли вы то доказать — не словом, а клинком? Боюсь, что есть препятствие, боюсь, что есть у вас предел…
— Хватит! — не выдержал Канда. Муген с тихим шелестом вылетел из ножен, темная сталь тускло блеснула под рассеянным светом солнца.
— Ах, вот как, — задумчиво произнес Гринлиф; он неторопливо поднял руку — в ней блеснул невесть откуда взявшийся меч. — Да будет тишина вокруг. Пусть нас не потревожат.
Канда шагнул к нему, плавно перетекая в боевую стойку. Лучше всего задавать вопросы чужаку, когда он и сопротивляться-то не может — и стоит выяснить, не служит ли этот тип Графу. Это был бы дурацкий ход, но кто предскажет поведение тысячелетней твари?
— Мне можете вы нанести удар, сэр Канда. Цельтесь хоть сюда, коль захотите испытать себя, — Гринлиф выразительно постучал кончиками пальцев по шее. — Уже я предлагал такой обмен, тогда исходом спора остался я доволен.
Канда сощурился, поднимая меч.
Итак, он позволяет первый удар… Самонадеянно. Глупо. Совершенно глупо! Потому что рисковать и наносить обычный выпад Канда даже и не собирался.
Триада действий уложилась в единый миг — как и всегда, как и было привычно.
Чистая Сила, звенящая в теле и Мугене.
Знакомая до последнего звука формула, слетающая с губ.
Взмах клинка, порождающий сотни голодных насекомых.
Но как бы ни были быстры созданные Чистой Силой существа, им нужно было преодолеть расстояние до цели — и Гринлиф успел среагировать. Острие его меча вонзилось в землю, раздалось короткое слово:
— Фриогес!
Ветви деревьев внезапно вытянулись навстречу рою, сплетаясь в живой щит, преграждая насекомым дорогу. Удар Канды даже и не достиг цели: все сотворенные им существа столкнулись с ветвями.
А Гринлиф одним немыслимо высоким прыжком перемахнул преграду, оказываясь перед Кандой.
Его рефлексы сработали мгновенно: он атаковал так быстро, что клинок, казалось, размазался в воздухе. Темное лезвие со звоном столкнулось с серебряным, на долю секунды оба бойца замерли.
Затем в парке воцарился лязг мечей.
Гринлиф бил с неожиданной для его внешности силой; каждый раз Канде приходилось сбрасывать чужой удар по клинку или уклоняться. Лишь однажды он попытался напрямую парировать — и столкновение отозвалось болью в кисти.
Если бы Канда когда-то взялся подбирать метафору для своего стиля боя, то сравнил бы свои удары с мазками кисти художника — широкими, быстрыми, но рассчитанными и ложащимися в предназначенную им часть холста. В бою он писал картины темной сталью меча и кровью противников — или тем, что заменяло кровь у акума.
Но сейчас он столкнулся с практически таким же художником. Гринлиф по-прежнему казался обычным человеком, однако не уступал Канде в скорости и явно превосходил в физической силе.
Только вот перемещался он куда меньше — постоянно обороняясь и сдвигаясь лишь на пару шагов. Серебристый меч вставал на пути Мугена, разил в ответ, но именно сам Канда метался вокруг противника, пытаясь пробить его оборону.
«Он пытается меня вымотать?» — мелькнула мысль у Канды. Уолкер рассказывал, что в их схватке Гринлиф как раз маневрировал и уклонялся, но и по скорости он значительно уступал…
На мгновение они замерли друг против друга. На плече Канды сочился кровью порез, такой же тянулся по кисти Гринлифа, но явно не доставлял ему неудобств. Гринлиф широко усмехнулся, переступив с ноги на ногу, бросив мимолетный взгляд на дуб за спиной.
Глаза Канды внезапно расширились; осознание пришло мгновенной вспышкой.
Гринлиф впервые заговорил с ним, стоя в тени дуба.
Гринлифа закрыли от его удара ветви молодых дубов.
Гринлиф не отходил от старого дуба.
Канда понятия не имел, что это может означать, но в душе настойчиво вскричало чутье — то, которое всегда помогало ему определить уязвимые места противника. Кто-то лишен защиты в определенной точке, кто-то слишком медлителен, а кто-то защищен внешним источником.
Он сорвался с места, замахиваясь мечом. Клинок запылал Чистой Силой; сможет ли срубить дерево?
Проверить можно лишь одним способом.
Гринлиф вскинул оружие навстречу, но Канда метнулся в сторону, замахиваясь и целясь в покрытый темной корой ствол. Меч вспорол воздух, казалось, сам обратился в бритвенно-острый поток ветра…
Зеленая фигура молнией бросилась наперерез, в руках у нее вспыхнул серебристый щит. Клинок врезался в преграду — и воздух парка разорвал оглушительный взрыв.
Канда отлетел назад, прокатился по земле, уперся локтем и только благодаря этому не врезался плечом в ограду. Помотав головой, медленно поднялся, сжимая рукоять меча побелевшими пальцами.
У дуба — невредимого — точно так же вставал на ноги Гринлиф; в его руках медленно таял помятый серебристый щит.
— Воистину благословен воитель, что острым оком наделен, — с уважением произнес он. — Вы быстро мыслите, сэр Канда, и жажду я столкнуться с вами, когда меня не будет сковывать приказ.
Канда сжал зубы, снова поднимая оружие.
— Но это подождет, — продолжил Гринлиф. — Хоть вы напали на меня — однако схватка была доброй. Да не затупится ваш меч, сэр Канда, да повезет вам в битве вновь.
Он сделал шаг назад, скрываясь среди ветвей: они сами расступились, пропуская Гринлифа, и сомкнулись за ним.
Канда дернулся было за ним, но остановился. Похоже, бесполезно.
Надо вернуться в штаб и доложить. Кажется, Уолкер не преувеличивал.
Джасдеро и Дебитто всегда огорчались, когда Граф оставлял их на попечение других членов Семьи. Сам-то патриарх всегда понимал, когда им хотелось развлечься, и легко шел навстречу; остальные вели себя куда скучнее. Вот и сейчас Шерил отвлекся от нормального поведения в кругу Семьи и запретил им по-настоящему развлекаться в Лондоне.
«У нас же тут дом», — сказал он. Как будто это имело какое-то значение.
Но что поделать. Шерил сказал, другие поддержали — так что близнецы просто отправились прогуляться по окраинам Лондона, по каменистой дороге.
— Как считаешь, — задумчиво спросил Дебитто, — крепость экзорцистов далеко отсюда?
— А хочешь наведаться? — уловил мысль Джасдеро.
Дебитто подумал, пинком отшвырнул с дороги камешек и признался:
— Хочу. Но не буду, слишком много внимания. Вот поймать кого-то за пределами их штаба…
— Это было бы отлично, да! — согласился Джасдеро. — Но… нам же сейчас никого нельзя убивать?
— Пока да, — со вздохом подтвердил Дебитто. — Но тут все равно никого…
— Ох!
Близнецы одновременно повернулись.
Они не заметили старуху в сером платье: та споткнулась и пыталась подняться.
— Помогите, пожалуйста, — жалобно попросила она. — Юноши… добрые юноши, помогите?
Близнецы переглянулись. На лице Дебитто заиграла злая усмешка; он выбрал на дороге подходящий камень и расчетливо пнул его.
Старуха уже почти встала, когда камень угодил ей в бедро, и она снова рухнула на землю с громким криком.
— Отличный удар, брат! — восхитился Джасдеро. Дебитто широко улыбнулся, и они оба двинулись дальше, не обращая внимания на старуху.
— Это… это оскорбление! — крикнула та.
Ни один из близнецов даже не повернул голову.
III
Первого ноября в Лондоне и окрестностях с самого утра шел дождь. К полудню он прекратился, но в воздухе осталась влага, а холодный ветер свободно хлестал по домам и крышам.
В Главное управление Черного Ордена холод не проникал, но любой, кто ступал за порог, мигом попадал в объятия ветра. Так и случилось сейчас с тремя экзорцистами, шагавшими по дороге от Лондона к скале, где высилась башня управления.
— В этой стране нет нормальной погоды, — мрачно констатировал Канда, обходя терновый куст: они в последнее время что-то разрослись у дороги к башне.
— Землетрясения лучше? — не удержался Аллен; Канда бросил на него яростный взгляд.
— У каждой страны свои законы и своя погода, — примиряюще сказала Линали, расправив складку на юбке. Сейчас она носила внешне обычное платье, чтобы не привлекать внимания вне Ордена.
Канда не стал отвечать. Аллен тоже не поддержал беседу, задумавшись.
На ум снова пришел странный человек, называвший себя Рейнольдом Гринлифом. Второе его столкновение с экзорцистами доказало — он настроен серьезно, и наделен немалой силой: Канда рассказал о схватке неохотно, но искренне.
Но кто он такой? И кого представляет?
Этим вопросом задавалось и руководство Главного управления. На всякий случай экзорцисты приняли ряд предосторожностей и даже в октябре перевезли Хевласку в один из тайных схронов на материке. Как заметил Комуи: «она тут самая уязвимая и самая…» Фразу смотритель оборвал, но Аллена не покидало ощущение, что должно было прозвучать «незаменимая».
Сами экзорцисты теперь выходили за пределы управления лишь командами; потому-то Аллен и оказался сейчас в компании Канды и Линали. Ударная мощь плюс скорость; в управлении такую комбинацию посчитали удачной.
Он машинально огляделся: вокруг никого не было, лишь вдали виднелась фигура какого-то джентльмена, выбравшегося на прогулку, несмотря на дурную погоду. Сейчас не удавалось разглядеть даже цвет волос… кажется, рыжий. Может, не прогуливается, а что-то заказывал? Тут кузнечная мастерская на окраинах.
Аллен выбросил из головы посторонние мысли и вновь задумался о таинственной угрозе. Сколько еще ждать опасности? Или все-таки слова Гринлифа были всего лишь попыткой запугать Орден?
— Уже три месяца прошло, а никто не показался, — неожиданно сказал Канда, словно прочитав мысли Аллена.
— Но в прошлый раз он явился как раз через три месяца после встречи со мной, — заметил Аллен. Что-то эти даты, первые числа месяцев, ему напоминали, но он никак не мог вспомнить — что именно.
— Возможно… — начала Линали, обходя колючую ветку терновника.
— Прошу простить меня, о дама, что меж рыцарей красой сияет — но должен я прибавить голос свой к беседе вашей.
Трое экзорцистов развернулись одновременно, молниеносным отточенным движением.
Гринлиф — которого еще секунду назад не было рядом — стоял на фоне одного из терновых кустов; на его лице играла вежливая мягкая улыбка.
— Приветствую, сэр Канда, сэр Аллен, — наклонил голову он. — Предполагаю я, что удостоила своей компанией вас леди со звонким именем «Линали»; поклон сиянью вашему, о дама.
Линали даже сделала шаг назад, смутившись от внезапного комплимента.
Канда сорвал чехол с меча; клинок холодно блеснул под солнцем.
— Канда, стой! — вскинул руку Аллен. — Он же пока не нападает…
— Пока, — мрачно заметил Канда.
— Не нападаю, верно, — отозвался Гринлиф. — Я вновь пришел лишь со словами, не с оружьем. И в третий раз звучат мои слова: покиньте остров, экзорцисты. Оставьте землю нам, ищите битв в иных местах.
Аллен сжал зубы; в памяти снова всплыл первый разговор и полное пренебрежение чужими душами у собеседника. Но прежде чем он успел ответить, вмешалась Линали:
— Но вы так и не сказали, кого представляете. Гринлиф с… Мистер Гринлиф, вы до сих пор говорили лишь загадками. Мы же не можем обдумать предложение, если не знаем — от кого оно исходит, не правда ли?
— Воистину, — рассмеялся Гринлиф, — то верные слова, произнесенные прекрасными устами. Да, то вежливый вопрос. А третий раз — священный; не стану я таиться боле.
Аллен обратился в слух; Канда не снимал ладони с рукояти меча.
— Итак, с чего начать… Я говорил уже — война меж вами и зверьми из ада всем островам наносит раны. Терпеть сего не можем мы; пусть скрылись мы от мира глаз, но не забыли о земле своей.
— Да кто бы вы ни были, — резко бросил Канда, — вы действительно считаете, что сможете изгнать Графа и его рабов отсюда? Хоть откуда-то? Мы и так едва справляемся!
Гринлиф печально покачал головой.
— Ужель забыли вы о том, что говорил я в первый раз? Не родился еще ваш Орден, когда мы с ужасом боролись. И враг ваш не успел восстать в могуществе своем, когда мы пировали, сразив существ, что всякой тьмы кошмарней.
В другом случае эти слова прозвучали бы с пустым пафосом и напыщенностью; однако сейчас, под серым небом и в устах неизвестного человека в зеленой одежде, они не казались смешными. Напротив — Аллен ощутил, как по спине его пробежал холод.
Он знал это чувство. Оно всегда возникало, когда Аллену доводилось столкнуться с чем-то опасным и могучим.
— Ваш враг зовет себя Тысячелетним Графом, — продолжал Гринлиф, — но мы пришли сюда, когда вы, люди, еще не научились дни считать и не способны были сочинить хоть малый титул. Семейство ваших недругов от праотца свои считает годы, однако мы сюда пришли, когда еще не прикоснулся к древу Ной.
— Да хватит недомолвок! — взорвался Канда, потянув меч из ножен.
На этот раз его остановила Линали, мягко прикоснувшись к плечу. Смотрела она, однако, на Гринлифа.
— Вы сказали, что настало время правды, — напомнила она. — В таком случае — прошу вас, покажите, кто вы на самом деле.
— Да это так, о доблестная дама, — рассмеялся Гринлиф. — Вы правы, минул срок плетений слов и чародейства.
Улыбка исчезла с его лица; глаза мгновенно стали серьезными.
— Прочь маски, — тихо сказал Гринлиф. — Прочь обличье человека. Приди, мой Летний облик, яви себя глазам людей.
И по его фигуре пробежала изумрудная волна.
В одно мгновение он стал выше и стройнее; костюм сверкнул сталью, обернувшись темно-зеленым доспехом. Кираса и поножи, наручи и наплечники, сапоги и перчатки — каждый дюйм тела Гринлифа оказался укрыт металлом, на голове возник открытый шлем. По доспеху вился странный узор — насечки из прямых линий, пересекавшихся под разными углами.
Переменилось и лицо. Ясные черты стали тоньше и изящнее, словно их долгими часами тщательно вырезал мастер-гравер. Одно движение руки заставило Аллена вздрогнуть: сейчас Гринлиф двигался не как человек, так могло бы взмахнуть веткой дерево, или так бы мог дернуться на ветру лист.
Казалось, лишь зеленые глаза остались теми же — и в них читалась спокойная ирония, окрашенная долгим, долгим сроком жизни, развернувшимся за плечами рыцаря невидимым плащом. Так старик может смотреть на игры котят или щенков… или скорее старая скала — на человеческих детей.
И теперь Аллен ясно понял, почему при первой их встрече Гринлиф так спокойно говорил о гибели душ.
Акума некогда были людьми.
Их хозяева начали жизнь людьми.
Но, глядя на истинный облик называвшего себя Рейнольдом Гринлифом, Аллен осознавал: рыцарь в зеленых латах — не человек и никогда им не был. И что подобная человеческой внешность — лишь дань традиции и главному обличию разумной жизни на Земле.
— Кто вы? — прошептала Линали.
— Во снах мы ходим и в холмах живем, — прозвучал ответ. — Пришли мы в прошлом и вечно здесь пребудем. Мы — те, кого страшатся и к кому стремятся люди. Не раз мы имена меняли; звались Туата де Даннан и Тилвит Тег, Народ Чудес, Народ Холмов…
Гринлиф холодно улыбнулся.
— Но часто звали вы нас словом, которое давно уже до мелочи волшебной низвели. Вы говорите «фейри», не ведая того, какие корни имя то пустило.
— Что? — выдохнул Аллен.
Слово было ему знакомо. И сейчас казалось… неожиданно подходящим. Правильным. Если есть Граф, акума и наделенные Чистой Силой люди — почему бы и не быть существам из старых легенд?
— Теперь же, — завершил Гринлиф, — мы вновь пришли, желая заявить права на землю нашу и подкрепить их словом, волей, делом. Мы не желаем видеть чужаков, ведущих битвы, которым места нет на островах.
— И потому вы желаете нас прогнать, — произнес Аллен, сам удивившись своему спокойствию.
Или напротив — он был настолько поражен, что даже не мог заставить себя выразить это удивление?
— Воистину, сэр Аллен. Все так и есть.
Аллен поглядел на напарников. Он искренне не знал, что сказать и что вообще можно сказать в таком положении.
Не каждый день тебе предъявляют требования существа из сказок. Пусть даже и в третий раз.
— Вранье, — коротко бросил Канда. — Обманка, игра или Графа, или еще кого-то. Если бы такие существа были реальны, мы бы о них давно знали.
Гринлиф негромко рассмеялся; Канда стиснул зубы и вонзил в него ледяной взгляд.
— Это не нам решать, не правда ли? — заметила Линали. — Мы можем лишь передать Комуи, а он — генералам и смотрителям других управлений.
— Да что тут решать? — взорвался Канда. — Если кто-то пытается нас выгнать с земли, где мы заняты верным делом — то это враг.
— А нам нужны новые враги? — возразила Линали.
— Уолкер! — рявкнул Канда. — Ты чего молчишь?
— Я думаю, — медленно ответил Аллен. Он поглядел прямо в глаза Гринлифа, теперь и впрямь похожие на осколки изумруда. — Если легенды правдивы — возможно, вы и впрямь сумеете бороться с акума. Вот только… Вот только при этом будут погибать души. Вам это безразлично, и мне даже трудно с этим спорить — вы не люди. Но вот дело в том, что мне не все равно.
— И надо полагать, сэр Аллен, вы будете стоять за то, чтоб здесь остаться? — спросил рыцарь-фейри. — Идея благородна; поверьте, вы заставили меня питать к вам уваженье.
Голос его звучал серьезно и спокойно, без капли привычной иронии.
— Однако же мне кажется, вы сделали ошибку, приняв за предложенье ультиматум. Не просим мы уйти, не предлагаем. Мы требуем. У вас такой же выбор, какой… — он задумался на секунду, — какой у жителей Гарфлёра был.
— Это угроза? — нахмурился Канда.
— То обещание, — ответил Гринлиф. — То правда, изреченная владыками через мои уста.
Возможно, Аллен или Линали успели бы вставить слово; может, и не захотели бы. Но Канда часто опережал других в бою — опередил и сейчас.
Его удар был быстрым и точным, и прошел совсем рядом с торсом Гринлифа: тот уклонился движением, немыслимым для человека в доспехах. Но, похоже, латы фейри человеческим законам не следовали.
— Ах вот же как! — Гринлиф отскочил назад, выбросив вперед руку. — Ну что ж, я вижу, разговор наш из слов ручья в плетенье стали обратился. Да будет тишина, да не узрят нас люди!
В воздухе поплыли призрачно-серебристые нити, соткавшиеся в уже знакомый экзорцистам меч; Канда за долю секунды преодолел расстояние между ними, и два меча столкнулись.
На сей раз Гринлиф не собирался уходить просто в оборону: парировав выпад Канды, он атаковал сам, точным прямым уколом. Экзорцист уклонился, но лезвие распороло его одежду. Широкий взмах напоенного Чистой Силой меча заставил Гринлифа вскинуть руку: наруч столкнулся с плоской стороной клинка, со звоном отбив его в сторону.
А через один лишь вздох Гринлиф метнулся в сторону: землю на его месте взрыл громадный коготь. Аллен вступил в бой, логично рассудив: возможно, оказавшись в плену, фейри наконец сможет принять разумные доводы.
Линали присоединилась несколько секунд спустя: ее юбка была скроена так, чтобы легко отстегнуться, освобождая ноги и тесно облегающие их сапоги — ее проявление Чистой Силы.
Буквально через секунду Аллен отметил про себя: в предыдущих схватках Гринлиф явно сдерживался. Или же так повлияло то, что он сбросил человеческую маску?
Сейчас рыцарь обратился в настоящий зеленый вихрь; сражаясь одновременно с тремя экзорцистами, он отражал удары каждого из них. Клинок Канды столкнулся с серебристым мечом, коготь Аллена скользнул по щиту — и Гринлиф словно размазался в пространстве, едва не подставив экзорцистов под удар сапога Линали; та в последний миг успела прервать удар и откатиться, взметнув фонтаны земли.
Канда вложил всю силу в мощный рубящий удар; Гринлиф подставил меч, но мощь столкновения заставила его отступить назад. Аллен этим мгновенно воспользовался, атаковав с другой стороны, размахнувшись когтем…
…и тот скользнул по щиту: Гринлиф изогнулся с нечеловеческой гибкостью, выпад Аллена лишь поцарапал гладкую сталь. Меч мелькнул быстрее молнии, и лишь напоенные Чистой Силой рефлексы позволили Уолкеру встретить его, отклонить в сторону.
Рыцарь вновь размазался зеленым вихрем, сменив тактику — он не давал окружить себя и беспрестанно перемещался, сражаясь единовременно лишь с одним из экзорцистов. Вот он скрестил мечи с Кандой, но как только Линали ринулась с другой стороны — мгновенно прыгнул назад, перемахнув через девушку и оказавшись рядом с ней. Секундный бой — и он уже метнулся в сторону, встречая мечом и щитом руку Аллена.
Экзорцистам приходилось бегать не меньше, чем сражаться, беспрестанно перемещаться по полю, которое уже изрыли тысячи борозд и воронок от пришедшихся мимо ударов. Все они были привычны к боям, но оставались людьми — и уже чувствовали усталость. Гринлиф же, казалось, ее вовсе не ведал.
«Он силен, — подумал Аллен. — И… он сказал про тишину и глаза. В штабе не поймут, что происходит. Надо как-то с этим кончать, быстро…»
Догадка, воспоминание из старых сказок, сверкнула в уме, и Аллен, не размышляя, выпалил:
— Канда, займи его!
— Без тебя знаю! — прорычал Канда, снова ринувшись в атаку. Аллен же мгновенно повернулся к Линали.
— Ты быстрее нас всех, — напряженно сказал он, — слушай, есть одна мысль…
Через несколько секунд Линали рванулась по направлению к городу; Аллен же вновь вернулся в бой. Вместе с Кандой они преградили рыцарю путь, стараясь навязать ему схватку, не дать хотя бы дернуться вслед за девушкой.
Дурная погода портила настроение Тики Микку. Сегодня его раздражало почти все — и облака на небе, и дурацкая болтовня близнецов, даже Роад, с которой обычно разговор складывался более-менее нормально… Будь Шерил дома — тоже, вероятно, раздражал бы, но это и так случалось не столь уж редко.
Он попытался отвлечься чтением — не получилось.
Прозвучавший у двери звон колокольчика лишь прибавил недовольства. Отзываться никто не спешил, так что Тики пришлось самому выйти из библиотеки и подойти к двери.
На крыльце оказалась старуха в светло-сером платье, сгорбленная и седая.
— Добрый сэр, — пробормотала она, — не поможете ли несчастной женщине?
— Что? — переспросил Тики, гадая — как эта нищенка сумела пройти к самому дому Шерила? Куда только смотрят все обитатели особняка…
— Хотя бы несколько пенсов, добрый сэр.
— Пошла прочь, — бросил Тики; раздражение вспыхнуло с новой силой. — Здесь ты ничего не получишь.
— Но, сэр…
— Прочь, я сказал! — он отвернулся, шагнув в дом.
— Я оскорблена этим, юноша! — возопила старуха.
Тики удивленно оглянулся.
Аллен уже не замечал ни поля вокруг, ни далекого Лондона, ни скалы с башней Ордена. Остался только бой, только тяжелые удары его собственной руки, свист меча Канды и сокрушительно быстрый блеск оружия Гринлифа. Им удалось сблизиться с Гринлифом и не дать ему разделить группу; не сговариваясь, экзорцисты разделили обязанности. Когда один атаковал, второй прикрывал его, когда один отшатывался от удара или парировал его, второй нападал. Сейчас они забыли обо всех своих ссорах и разногласиях, полностью сосредоточившись на схватке.
Еще миг. Еще один. Еще…
И в эту секунду в звон клинков и когтя вплелся новый, неожиданный звук, разбивший мелодию и сплетение движений.
Канда замер, приставив клинок к горлу поверженного Гринлифа. По другую сторону Аллен сжимал плечо рыцаря-фейри когтистыми пальцами. Серебристый меч отлетел в сторону и поблескивал в темной траве блестящим ручьем.
А его хозяин неподвижно замер на земле и неотрывно смотрел на собственные руки, опутанные длинной тонкой блестящей цепью, другой конец которой сжимала Линали. Цепью, прихваченной из кузнечной мастерской на окраинах.
Железной цепью.
«Холодное железо, — выдохнул про себя Аллен. — Хорошо, что я вспомнил».
— Неплохая идея, Уолкер, — признал Канда вслух. — Мы его, похоже, взяли.
— Именно так, — кивнул Аллен. — Мистер Гринлиф, я думаю, теперь мы можем…
— Нет, сэр Аллен, — отозвался фейри. Он по-прежнему был неподвижен, но явно пришел в себя; голос звучал хоть и слабо, но уверенно. — Боюсь, что опоздали вы. Своим деяньем историю закончили сию. Не только вы, но также те, кого вы сокрушить поклялись.
— Что? — непонимающе выдохнули трое экзорцистов разом.
— Три раза нападали вы на эмиссара Лета, — пояснил Гринлиф, — когда пришел он, предлагая вам уйти. Враги же ваши трижды оскорбили Зимний Двор. Три слова было сказано Зиме, три дела обратили вы на Лето — и ныне получили право мы творить деяния в ответ.
— Что за деяния? — нахмурился Аллен.
— Узрите вы все сами. Поймете мигом — он уже пришел.
— Кто?
Рыцарь поднял скованные руки, указывая мимо экзорцистов. Те рефлекторно обернулись.
Уходящая ввысь скала и башня Ордена наверху. Никого рядом, только тот джентльмен, которого они заметили раньше…
И, прежде чем они успели вглядеться в его фигуру, поле озарила яркая золотая вспышка.
— Да, сэр, — повторила старуха. — Я оскорблена тем, как вы поступили.
— Да мне что за дело, оскорблена ты или нет? — бросил Микк. — Убирайся прочь, нищенка.
Дурацкое происшествие окончательно испортило настроение. Он толкнул нищенку в плечо, отбросив от крыльца, и снова отвернулся, собираясь переступить порог и захлопнуть дверь.
Сзади повеяло морозом.
Вместо человека с темно-рыжими волосами высилась исполинская фигура, выше даже Хевласки. Гладкая кожа излучала золотистый свет, сплетенный из тысяч ветвей плащ скрывал фигуру. Корона из золота и изумрудов покоилась на волосах, схожих с бурным речным потоком; при одном взгляде на безупречное лицо хотелось склонить голову и повиноваться.
Гигант неспешно шагнул к скале Ордена, и его движение словно стряхнуло оцепенение с экзорцистов. Они дернулись было вперед, но тут же осознали, что не успеют добежать до скалы.
— Кто это? — Канда обернулся к плененному фейри. — Отвечай!
Гринлиф тихо засмеялся, потом поднялся на ноги. Канда мгновенно вскинул меч, но рыцарь не нападал: напротив, он опустился на одно колено, не отрывая взгляда от сияющей фигуры.
— Пред вами Лета Властелин, — провозгласил он, — Король Земли и Солнца. Мой сюзерен, владыка вечный Летнего Двора.
Он улыбнулся и завершил:
— Пред вами Оберон.
Холодный ветер хлестнул по спине Тики, и певучий, завораживающий голос произнес:
— То было третье оскорбление. Три раза оскорбили вы меня — и Зиму всю в моем лице.
Тики резко обернулся и застыл на месте.
Старуха в серой одежде исчезла. На ее месте стояла высокая — на голову выше его самого — женщина, чье платье переливалось тысячами искр, словно было вырезано из цельного куска льда. На пальцах холодно сверкали алмазы, голову украшал венец из полированного белого металла; его зубцы, казалось, резали сам воздух. С мраморно-белого лица с совершенными чертами глядели глаза, переливавшиеся синим, белым и зеленым цветами.
Оттенки льда. Оттенки холода. Оттенки вечной зимы.
— Кто ты? — выдохнул Тики Микк, отступая назад, глядя на женщину, которой не могло быть.
И она ответила:
— МЭБ.
Стекла особняка взорвались миллионами искрящихся осколков.
IV
Оберон ступил на ведущий к башне Ордена скальный путь, и сквозь прочный камень пробилась зеленая трава. Тонкая паутина трещин разбежалась по всей горе, и всюду, где достигали мелкие трещины — и куда падал исходящий от исполинской фигуры золотой свет — поднимались зеленые побеги.
Каждый шаг Оберона вызывал к жизни все новые и новые растения. Травы, кустарники и деревья восходили на голом камне, разрывая его корнями и проникая в самую глубину скалы. Казалось, он не прилагает к этому ни малейших усилий, не творит заклятия; чтобы призывать новый лес, Оберону было достаточно просто быть.
Несмотря на расстояние, трое экзорцистов ясно различали, что происходит — то ли их зрение обрело небывалую силу, то ли Король Лета пожелал, чтобы его силу видели все.
— Мы можем желе… — Аллен осекся. Смогли бы они, даже со скоростью Линали, добраться до управления мимо Оберона? Да и оказался бы он столь же уязвим, как и его рыцарь?
— Как его остановить? — Канда в бешенстве вскинул меч над Гринлифом.
— Остановить? — поднял бровь рыцарь. — Сэр Канда, подумайте, что изрекли сейчас вы. Коль Лета Властелин пришел, по праву поступая, нельзя «остановить» его. Лишь сила равная способна с ним бороться; но нет здесь тех, кого хотя б сравнить с ним можно.
Оберон поднял голову и поглядел на штаб. Тугие зеленые стебли устремились по скале вверх, обвивая ее сплошным зеленым ковром, приближаясь к дому Ордена сплошным живым потоком.
— Надо что-то делать! — выкрикнула Линали.
— Не бойтесь, — все так же спокойно отозвался Гринлиф. — Он милостив сейчас. Мы не войну вам объявили; пришли изгнать, не убивать.
Он оказался прав: экзорцисты все с той же ясностью различили, как могучие ветви и стебли выволакивают из здания людей и тащат их вниз, к подножию огромной скалы.
А Оберон продолжал подниматься.
Тики с трудом поднял веки, помотал головой. Понял, что лежит на противоположной стороне холла — врезался в стену, когда гостья назвала свое имя.
Гостья…
Где она?!
Микк вскочил на ноги, пошатнулся — голова на мгновение закружилась. Но он вонзил взгляд в дверь как раз вовремя, чтобы увидеть, как она входит.
Мэб переступила порог; из-под носка ее туфли брызнули сияющие нити инея. Морозная паутина мгновенно покрыла весь пол, устремилась вверх по стенам и потолку, расписывая их тончайшим узором.
Она лишь иронично улыбнулась, подняла голову к потолку, прослеживая переплетения зимнего кружева. Казалось, Мэб полностью поглощена этим зрелищем, и упустить такой шанс Тики не мог.
Его ладонь изрыгнула десятки сияющих чернотой снарядов, способных мгновенно пронзить насквозь человека, стену, скалу… Он не промахнулся. Он не мог промахнуться, ведь его цель даже не попыталась уклониться — но снаряды Тики разбились о белое платье, не оставив на нем ни следа.
Мэб повернула к нему голову, насмешливо изогнув бровь; с запозданием Микк вспомнил, как ее называли в когда-то прочитанных стихах.
Царица Ветров и Тьмы.
Стоило ли даже и пытаться поразить ее темной материей?
Мэб легко дунула; порыв ледяного ветра, сжатый словно до твердости камня, снова распластал Тики на стене, чуть не переломав ему кости. Он только и сумел, что застонать.
Послышался стук обуви: кто-то приближался, бежал прямо к холлу. Еще мгновение — и рядом с Тики выросли знакомые фигуры.
Он еще никогда не был так рад видеть Роад и близнецов.
— Тики, кто это? — наклонилась к нему Роад, помогая подняться.
— Мэб! — выдохнул Микк.
— Кто?
Ответить Тики не успел: Мэб небрежно повела ладонью.
Тугие струи снега, настоящий беспощадный буран, хлестнули по четверым Ноям, сбивая их с ног; всех четверых проволокло по полу, ударило о стены. Воздух в особняке ощутимо похолодел: с каждой секундой крепчал мороз.
Сквозь снежные вихри мелькнули яйцеобразные силуэты: низшие акума пришли на помощь хозяевам, и мгновенно осыпали Мэб ливнем снарядов.
Она не удостоила их даже и взглядом. Прямо из воздуха соткались мириады ледяных копий, насквозь пробивших тела акума; те рухнули на пол, рассыпаясь на глазах.
— Вот сволочь! — возмутился Дебитто, вскакивая на ноги.
— Давай-ка займемся! — поддержал его Джасдеро.
Револьверы мгновенно возникли у них в руках; близнецы даже не стали размышлять над выбором заряда.
Грохот выстрела прорвался сквозь вой бурана, и огромный шар пламени вспорол белые вихри. Снег на его пути мгновенно испарился, растаял и разлетелся каплями воды, огонь устремился прямо к Мэб…
Та небрежно подняла руку.
Пламя побледнело и развеялось, столкнувшись с потоком стужи, способным заморозить даже вулкан.
Второго выстрела близнецы сделать не успели: Мэб указала в их сторону, и оба Ноя врезались в стену, разбив деревянные панели. Дебитто и Джасдеро сползли на пол, потеряв сознание.
Вот теперь Тики разозлился по-настоящему. Он вскочил на ноги, ощутил рядом с собой присутствие Роад; изумление и страх перед зимней мощью куда-то делся. Она сильна? Что ж, Нои тоже могут многое!
Тики и Роад обменялись короткими взглядами и шагнули вперед. Роад сосредоточилась, призывая собственную мощь, Тики ощутил, как пульсирует сила в теле. Стать нематериальным для снега, отвлечь Мэб на себя — и дать сестре затянуть ее в круговорот безумных снов.
Несокрушимая тактика.
И распавшаяся в самом начале — потому что когда Тики рванулся вперед, снег встретил его мощным ударом и отбросил к стене. Нематериальность не сработала; Роад тоже застыла на месте, глядя перед собой широко открытыми глазами. Пространство не спешило комкаться и искажаться по ее воле.
Во внезапной вспышке прозрения Тики понял причину — как только его рука скользнула по покрытому снегом и тонким морозным узором полу.
Иней. То, с чего Мэб начала — она направила по дому собственную волю, обратив его в замкнутое пространство… замкнутое ее силой.
Особняк был пронизан инеем — и здесь царила воля Мэб. Она решала, какие сны тут имеют силу, и кого здесь можно коснуться; бросив взгляд на Роад, Тики увидел в ее глазах то же замешательство, которое чувствовал сам.
Они не знали, что можно сделать.
Зеленые стебли стащили вниз всех — и ученых, и искателей, и медиков… Линали ахнула, увидев, как Комуи пытается отбиваться от обвившего его плюща. Бесполезно — смотритель Главного управления присоединился к своим подчиненным.
Оберон же поднялся на самую вершину, остановившись перед воротами башни Ордена.
Наступила тишина. Замерли все — и люди, и растения, и окутанная золотом фигура далеко вверху. Сияние Оберона запульсировало, он начал медленно поднимать громадную руку.
— Проклятье, — невольно прошептал Аллен. — Мы даже не знали… Он ведь мог это сделать в любой момент…
— О, мы не могли, — весело откликнулся Гринлиф, поднимаясь на ноги. — Могуч народ наш, но скован тысячей законов; три условия мы соблюсти должны, чтоб власть такую проявить. Три оскорбления Зиме, три нападения на Лето — и дозволенье с вами всеми говорить, и сокрушить по выполнении условий.
— Дозволение? — встрепенулся Аллен. — От кого?
— Да, — поддержал Канда. — С какой радости кто-то из руководства Ордена мог такое позволить?
Гринлиф расхохотался.
— О, экзорцисты! Вспомните — ведь за гранью братства вашего есть мир. Не властны вы в Британии, вы здесь лишь гости. Нам дозволение дала владычица, что правит островами… и землями, которые Империя взяла.
— Вы хотите сказать… — поперхнулся Аллен.
— Да, — кивнул рыцарь. — Виктория Британская изгнать вас разрешила. Владыки фейри пред владычицей людей явились, поведали ей о том, что ваша с Ноями вражда несет. И должен я сказать — не позабавила ее такая весть.
Аллен даже не успел ничего ответить.
Оберон вскинул руку к небесам, и тут же опустил ее, указывая на скалу у себя под ногами.
Раскат грома бросил людей на колени, сотряс землю под ними; лишь Гринлиф остался на ногах, вскинув голову и глядя на своего властелина.
Башня Черного Ордена обратилась в руины, в десятки тысяч обломков, покатившихся вниз, по склону горы. Трава прорвалась сквозь каменные ступени, разрушая обтесанный человеческими руками камень; могучий лес расцвел на вершине скалы и ранее голых склонах, словно и всегда здесь существовал.
Еще мгновение — и громадная скала приобрела такой вид, будто человек никогда в жизни и не ступал на нее.
Мэб повернула голову, останавливая лучащийся морозом взгляд на каждом из противников. Едва заметно улыбнулась; почему-то эта улыбка была ясно видна сквозь буран.
Она снова подняла руку; на кончиках изящных пальцев засверкали бриллиантовые искры. Слепящий ледяной свет усиливался с каждой секундой, и Тики остро осознал — такой удар будет смертельным. Или…
Он попытался собрать все силы, призвать хоть что-то, способное отвести угрозу — но не понадобилось.
В тот самый момент, когда режущий глаза свет сорвался с пальцев Мэб, на середине холла полыхнул черный вихрь. Приземистая толстая фигура возникла прямо на пути атаки, и резко взмахнула рукой.
Непроглядно-черный экран развернулся поперек холла.
Ледяной свет ударил в него долю мгновения спустя.
Тики показалось, что он оглох и ослеп: столкновение сил отозвалось в каждой кости и в каждой частичке тела, взорвалось вспышкой в глазах. В мозгу отпечаталась лишь цепочка образов:
Паутина инея, расползающаяся по темному щиту Графа.
Холодный ветер, обнимающий преграду.
Ощутимый даже на расстоянии мороз, проникающий в глубину созданной темной материей защиты.
И — лед. Искристый лед, завладевший щитом.
Спустя миг он взорвался.
Тики пришел в себя через пару секунд, чувствуя, что взрывная волна снова протащила его по холлу и, похоже, переломала несколько костей. У ключицы пульсировала боль: туда вонзился осколок льда, глубоко ушедший в тело. С трудом повернув голову, Тики увидел, что Роад скорчилась, стараясь извлечь такой же осколок из ноги. У стены вяло шевелились близнецы, и по их телам тоже стекала кровь.
Граф замер на прежнем месте и, казалось, не пострадал. Мэб тоже не двинулась; со внезапной оторопью Тики понял, что она легко расправилась с акума и Ноями, даже не сходя с места.
Обе фигуры — приземистая и толстая и высокая и стройная — излучали ощутимое могущество, готовое к бою. Почему-то Тики казалось, что сейчас на лице Графа нет его вечной радостной улыбки; впрочем, первый из Ноев все равно стоял к нему спиной.
Напряженное молчание длилось, и Тики не осмеливался даже двинуться, опасаясь нарушить хрупкое равновесие. Он прикинул возможный результат боя — насколько позволяли спутанные мысли — и понял главное.
Может, Граф и смог бы сразиться с Мэб — но его ученики бы этой схватки точно не пережили.
И почему-то Тики даже не удивился, когда после пары секунд раздумий Граф поднял руку и очертил круг, вбирая в него всех Ноев, забирая с собой в путешествие сквозь пространство.
Но когда холл особняка смыла черная волна перемещения, Тики Микк услышал навеки оставшийся в его памяти звук — словно тысячи капель застыли льдом в полете и разом разбились о гладкий камень.
Смех королевы Мэб.
— Вот и все, — тихо сказал Аллен.
Оберон исчез сразу после того, как рухнула башня и на ее месте восстал густой лес. Экзорцисты, как было видно с расстояния, постепенно собирались вместе, пытаясь понять, что случилось.
— Мне должно вас предупредить, — негромко сказал Гринлиф, — три дня у вас осталось. Коль не покинете вы острова навеки в этот срок — на вас самих обрушится наш гнев.
— Чудесно, — бросил Канда. — Невероятно милостиво.
— Не одиноки вы в изгнании, — заметил рыцарь. — Враги, что имя Ноя носят, Британию покинут также: то воля Мэб, Зимы Царицы. Уже им изрекла свой гнев она.
— Но нам придется заново отстраивать Главное управление, — невесело сказал Аллен. — А у Ноев наверняка есть надежный дом где-то еще.
Гринлиф улыбнулся:
— О, право, не носить свое мне имя, коль Мэб, врага изгнав, с ним не послала тайный дар. Поверьте, будет враг ваш занят, когда в его жилище зима предвечная безмолвно расцветет.
«Это хоть как-то утешает», — мрачно подумал Аллен.
— Не будете ли столь добры? — рыцарь протянул скованные руки. — Нам нет нужды сражаться боле.
Экзорцисты переглянулись.
Потом Канда пожал плечами и нанес точный, быстрый удар мечом; рассеченные цепи рухнули под ноги Гринлифу.
— Благодарю, сэр Канда, — наклонил голову тот. — Настало время мне вернуться к сюзерену… однако же, дозвольте мне лишь слово на прощанье молвить.
Трое экзорцистов повернулись к нему. Никто не сказал ни слова — да и что тут можно было сказать?
— В земле британской мы дремали, и ваши битвы пробудили нас, — произнес Гринлиф. — Но много в мире стран и много древних сил. Не одиноки мы по власти и стремленьям.
— В других странах может быть то же самое? — вздрогнул Аллен.
Гринлиф кивнул.
— Подумайте о том, что вы способны разбудить. Мы лишь изгнали вас — но пожелают ли того иные? Трезубец, молот, око и секира, овеянные дымом зеркала и скованный из бронзы посох… о, будут ли они столь милосердны к вам? — Гринлиф улыбнулся одними губами; глаза его оставались серьезными. — Да, вы все отважны. Вам безразличны ваших тел страданья… но помните о мире, экзорцисты. Коль пробудить те силы, что в прошлом дремлют — что они сумеют с миром сотворить?
По спине Аллена снова пробежал холод. Он никогда не задумывался о такой перспективе — да и кто в Ордене о ней вообще думал?
— Да будет путь ваш легок, а жизнь полна того, что сами б пожелали, — прибавил Гринлиф. — Сэр Аллен. Сэр Канда. Дама Линали — прощайте. Пусть Морриган крылом вас не коснется.
На этот раз он исчез, не скрываясь — растворился в воздухе, рассыпался тысячами зеленых искр бесшумно и бесследно.
— И что теперь делать? — мрачно бросил Канда. — После всего этого…
— Пойдем и объясним все Комуи, — вздохнул Аллен. — А потом пусть Лави выйдет на контакт с Книжниками. Ну не могут же они ничего не знать о… таких существах, правда?
— Одно ясно, — проронила Линали.
Она поглядела назад, на рухнувшую скалу, и заключила:
— Нам придется очень осмотрительно вести себя. Как со словами, так и с делами.