По прибытии к Эльсинбергу наемники решили нанести графу ди Мереско прямой визит. Благо Гонзалес кое-что о нем вспомнил: богат, не то чтобы особо влиятелен, слывет добросердечным и эксцентричным. Детей нет, наследник – племянник.
И, кстати, для Гонзалеса пребывание на родной земле вообще началось с интересных вещей.И, кстати, для Гонзалеса пребывание на родной земле вообще началось с интересных вещей.
Во-первых, он извлек и надел мундир, в котором Кельтас и Риманн с некоторой оторопью признали мундир Королевской гвардии Ллаэля. К настоящему моменту уже распущенной премьер-министром после гибели короля, но тем не менее.
Во-вторых, близ Эльсинберга к Гонзалесу явилась гостья: деятельная дама с закрывающей глаз повязкой, шрамом на щеке… а еще двумя двуствольными магическими пистолетами на поясе. Это, если что, характерное оружие Ордена Аметистовой Розы, магов-стрелков Ллаэля. В общем, такая дама.
Разговора их на ллаэльском никто, разумеется, не понял, но стало ясно: это Лючия ди Фиренце, тоже из бывших гвардейцев. И не просто – она наставница Гонзалеса, именно она учила его искусству стрельбы и подарила пистолет, потерянный в схватке с призраком.
Что конкретно она попросила у стрелка, он пока что не открыл. Зато он в ответ попросил наставницу поискать Аманду, та обещала навести справки.
А группа прибыла в замок ди Мереско и благодаря рекомендательному письму от леди Каннинг граф их принял. Пока ждали его ответа, правда, Котори приметил поднимающийся рядом разноцветный дым и отчаянно матерящегося алхимика.
Поэтому группа разделилась. Большая часть пошла пообщаться с графом, Котори и Фельсир направились к алхимику. К счастью, ди Мереско знал сигнарский, потому что ллаэльский из всей группы был ведом только Гонзалесу, а с одним-единственным переводчиком плохо.
Ди Мереско не стал скрывать, что маги по неизвестной причине на его землях погибали. Почему – не знает, вроде что-то расследовали, но это неясно. Но он в эти места никого не пустит! Не хватало еще лишних смертей, не уговаривайте!
Уговорили. Граф согласился допустить наемников в нужный лес, но только если они окажут ему услугу. Не бесплатную, конечно; просто вскоре приезжают гости для заключения важного договора, а многим он не по душе. Однако он может принести Ллаэлю большую пользу, это несомненно!
(Обилие восклицательных знаков тут неспроста: ди Мереско и впрямь был человеком изрядно эмоциональным).
Где-то в процессе обсуждения к беседе присоединился Франко, племянник графа и человек, который обычно воплощает в жизнь яркие замыслы дяди. Когда наемники согласились, именно Франко разместил их в замке. А вот что за гости приезжают, ни граф, ни племянник так и не сказали. Секрет!
Во время переговоров с графом эльф и троллькин явились к алхимику и побеседовали с ним. Филипп Авреол оказался исключительно увлеченным своим ремеслом человеком, и сейчас варил особо вонючий газ. Котори и Фельсир помогли, хотя смесь оказалась настолько ядреной, что даже троллькина проняла.
С алхимиком тоже душевно поговорили. И Котори поделился своей великой мечтой – созданием идеальной трансмутации, философского камня. Причем рассказал об этом так, что Авреол аж растрогался и дал ряд полезных советов и указаний на книги. Благо рядом Эльсинберг, а там отличная библиотека.
(А кто угадает, на кого была отсылка алхимиком, не заглядывая в поисковик, тому плюс)
Что же, наемники остались в замке. Что они делали за время до близящегося Нового года и приезда гостей? Много чего.
Котори беседовал с Авреолом и сидел в библиотеке по наводке алхимика. Прочитал многое и серьезно задумался.
Риманн в библиотеку тоже наведалась как следует. Уже упоминалось ранее, что она искала сведения о хадорском паладине времен Восстания, потому что его звали Антон Харнов. А Харнова – как раз девичья фамилия матери Риманн, она из Хадора. И, скорее всего, это может быть предок.
Кельтас тоже копал, но уже про орготов. Правда, тут нашел мало. Разве что выяснил, что ежегодный ллаэльский марш призраков обходит стороной место, где погибали маги. Да, в Ллаэле есть марш призраков. А что?
Толиол и Фельсир тоже проверили все, что могли узнать об этом месте. По координатам оно совпадало с местом, на которое указывали записи погибшего Искателя, а ди Мереско обмолвились Кельтасу, что там было эльфийское поселение, но все пропали.
Данила проверял криминальные слухи, насколько позволяли возможности общения с местными. Выяснил, что в Ллаэле есть знаменитый вор Черный Лис, неуловимый и загадочный. Фиг найдешь.
Гонзалес же выполнял поручение Лючии. Он отыскал в замке комнаты, где гостил торговец Седрик Мерио и попросил Данилу помочь туда проникнуть (как происходили уговоры – это отдельная комедия метафор). Вор пожал плечами, замок вскрыл без проблем, но дальше уже пришлось действовать стрелку. Данила-то ллаэльского не знает. Ознакомившись с бумагами Мерио и обнаружив интересное письмо, Гонзалес тщательно запомнил содержание, а потом написал об этом Лючии в гостиницу поблизости.
И, естественно, про основную свою задачу никто не забывал. Замок тщательно осмотрели, окрестности – тоже. К радости Риманн обнаружили небольшой менитский храм с одним священником. Много беседовали с ди Мереско-младшим, Франко проявил себя разумным и приятным собеседником.
И вот подошло время, часть наемников вышла во двор с обоими ди Мереско, часть осталась в зале, где уже собрались приглашенные гости из числа соседей-дворян. Подъехали кареты.
…до этого наемники считали, что приглашены не иначе как хадорцы. Оказалось, нет.
Протекторат. Священник под охраной нескольких экземпларов. И один из них, пожилой и хромающий, Риманн знаком. Да не просто знаком – это Фредрик Фестер, один из наставников-экземпларов, учивший именно ее.
(Кт опознает прототип?))
Риманн не стала прятаться, Фестер ее заметил, чуть не сбился с шага, но промолчал. Спокойно ждал, пока граф и священник (которого, как оказалось, звали Муаммар Адальберт) произнесут все полагающиеся приветствия и побеседуют в зале. А вот потом, когда наемники провожали гостей к отведенному им аскетичному дому, Фестер сделал пару коротких жестов, намекая Риманн, что им надо поговорить.
Тут еще слегка вклинился Франко, озабоченно спросивший у Риманн, не против ли вина ее соотечественники. А то угощение и комфорт на нем, а он не уверен, учитывая строгие правила Протектората. Риманнн заверила, что нет, вот напиваться до свинского состояния – нельзя, а так вино вполне себе пьют, и Франко успокоился.
А Риманн и Фестер отошли в сторону. Кельтас заметил это, насторожился и аккуратно сместился за ними, пытаясь предупредить проблемы, если они возникнут. Нет, в этой беседе их не было… но сам разговор получился тяжелым.
Не просто так Риманн Протекторат покинула. Ее обвинили в убийстве священника, что по меркам менитов не просто суровое преступление – едва ли не худшее. С самим убийством уже все прояснилось, убийцу нашли. Вот только Фестер не этим недоволен: его ученица не доверилась правосудию церкви. Бежала от него, не доверяя священникам. А экземплары-то – именно орден для защиты церкви.
Риманнн признавала, что это так и случилось, но стояла на своем, и заявляла, что по-прежнему следует верным путем. Фестер мрачно предложил встретиться ночью за замком и переговорить. Так и решили.
Опять-таки, Кельтас решил, что тут стоит проследить, и сумел прокрасться ночью следом за Риманнн. А она встретилась за замком с наставником – оба в броне и при оружии.
Снова тот же разговор – о доверии и о вере. И снова Риманн утверждает, что в ней по-прежнему горит пламя веры. И тогда Фестер извлекает меч из ножен, предлагая – «докажи».
Схватка для Риманн оказалась очень проблемной, Фестер не просто так стал наставником экземпларов. Она его зацепила, но удары учителя оказались куда серьезнее. Но учитывая, кто сражается – вряд ли бы бой был лишь на физическом уровне; оба бойца строку за строкой цитировали Истинный Закон, вплетая его во взмахи меча. Очередной удар отшвырнул Риманн на десяток шагов, но она устояла, не рухнула с ног… хотя и бил Фестер в этот раз плашмя.
Последовала краткая беседа, не менее напряженная, чем поединок. О том, за что и почему сражаются люди и конкретно Риманн. И Фестер ушел, бросив лишь, что не знает, получился бы из ученицы достойный экземплар. А вот в Ордене Стены – у паладинов – ее бы приняли.
Кельтас еле выстоял до конца боя сам и бросился к Риманн, как только Фестер скрылся из виду. Корил за риск, утащил и препоручил медицинским заботам Фельсира.
Но оставшееся до окончательного заключения договора время прошло без особенных проблем. Разве что пару раз пришлось отгонять от гостей из Протектората нежеланных ллаэльских визитеров: далеко не все дворянство одобряет такие отношения, как и предупреждали.
Наступило 28 число, конец года. День заключения договора. По этому случаю мениты, ранее демонстрировавшие открытые лица в знак дружелюбия, пришли уже в полной экипировке.
И вот когда они вошли в зал, Риманн почуяла неладное. Во-первых, слегка не тот жест, которым осенил себя Адальберт. Во-вторых, Фестер сейчас хромает как-то не так – она-то прекрасно знает, что у него за травма. Что такое?
На всякий случай она предупредила Кельтаса, тот тоже насторожился, принял определенные тихие меры. И не зря.
Потому что когда граф начал держать торжественную речь, Адальберт чуть наклонил посох – и его навершие отлетело тяжелой стрелой, целясь прямо в грудь аристократа. К счастью, и наемники были начеку, и Кельтас успел положить на графа защитное заклинание.
Поднялась вполне ожидаемая паника, гости заметались. Убийцы резко и организованно отступили, кидая дымовые бомбы. Наемники, ясное дело, отреагировали и кинулись следом, хотя Кельтас задержался, командным голосом успокаивая и организуя толпу.
Врагов же, разделившихся на две группы, догнали. Гонзалес заявил «сейчас я его возьму живым!» и всадил в священника заряженную самыми смертоносными чарами пулю. Естественно, спросить его о чем-то теперь может разве что Менот.
Кого-то убили, кого-то скрутили – и обнаружили, что под масками-то совершенно не те лица! Так, а где настоящие мениты?..
Со стороны гостевого дома послышались выстрелы. Наемники быстро доверили Ливи связать пленников и кинулись на звук. В самом доме обнаружили большую часть экземпларов – без сознания, но живых, видимо, усыпленных. А шум схватки доносится дальше, от менитского храма.
Само собой, команда бросилась туда и застала картину: на ступенях храма лежит тяжело раненный Адальберт. В воротах, ведущих во двор храма, замер Фестер. Вокруг – трупы, обожженные и изрубленные. И вполне себе еще живые, но раненые темные личности, пытающиеся достать экземплара – который, похоже, еще и отравлен.
Разумеется, наемники вмешались и моментальным натиском вынесли противников. Фельсир пробежал и стабилизировал Адальберта, Фестеру вкололи антидот… и вот тут на сцене появился Франко ди Мереско с помощниками. Оглядел картину, все верно понял.
И предложил наемникам лишнюю плату, если они убьют менитов или не станут мешать.
Да, именно племянник графа стоял за случившимся. Почему? Потому что он всем сердцем за Ллаэль, и уверен, что союз с Протекторатом погубит страну, подомнет ее под фанатиков. Дядя слишком идеалистичен, уговоров племянника не слушал. Франко не хотел доводить до такого – но пришлось… Убийство на переговорах точно поставит крест на любых дальнейших попытках.
Франко говорил очень горячо и убедительно, и команда даже раскололась по этому поводу. Кельтас, однако, глянув на Риманн, выступил в пользу иного предложения – да, приписать покушение менитам, но дать им уйти. И был тоже убедителен…
Я здесь вывел три варианта в зависимости от успеха убеждения. Первый – все провалено, Франко и его бойцы атакуют. Второй – полное убеждение, Франко отказывается от своего замысла. Третий – он бросает убеждающему вызов на дуэль. Ллаэль же.
И выходил именно третий вариант. Но тут молчавший до сих пор Гонзалес опередил всех и, как ллаэлец и бывший гвардеец, вмешался и бросил Франко вызов первым.
Тот принял. Все схватились за головы – потому что вызванный выбирает оружие. Ди Мереско, в отличие от Гонзалеса, фехтовальщик; само собой, он выбрал клинки! А у стрелка-то навыки ближнего боя практически нулевые… Кельтас мог разве что одолжить фамильную рапиру и втихую прикрывать заклинаниями.
Но схватка вышла не менее напряженной, чем у Риманн с Фестером, и точно так же переплетались слова и удары. По мастерству Гонзалес явно проигрывал, однако они спорили, скрещивая шпаги – о стране, патриотизме и дозволенных методах.
И вышло. Сумел найти путь к сердцу ди Мереско-младшего – и потому тот не нанес последний, решающий удар. Согласился на предложение Кельтаса, и мениты ушли.
(Риманн, если что, успела отдать посох и маску Карлова)
Подоплеку случившегося скрыли от графа, он был крайне опечален происшедшим. Но и расплатился честно, и разрешение выписал – так что можно отправляться изучать Страшное Место.
А Фельсир с младшим ди Мереско старался не пересекаться. Опасался, что не сдержится.
P.S. Взгляд на события от Риманнн:
Учитель и ученица
Лечение и письмо в Хадор
Вера и доверие
По прибытии к Эльсинбергу наемники решили нанести графу ди Мереско прямой визит. Благо Гонзалес кое-что о нем вспомнил: богат, не то чтобы особо влиятелен, слывет добросердечным и эксцентричным. Детей нет, наследник – племянник.
И, кстати, для Гонзалеса пребывание на родной земле вообще началось с интересных вещей.
И, кстати, для Гонзалеса пребывание на родной земле вообще началось с интересных вещей.