Должен - значит могу!/Нельзя убивать игрока без согласия персонажа
Господин дракон [Датэ Масамунэ - V-Z] очень плохо переносил спиртное, то есть очень хорошо, то есть катастрофически. Потому что пьянел мгновенно и вдребезги, и от, в целом, следовых количеств – но вот физического выражения это опьянение не получало. Язык не заплетался, координация движений не страдала. Зато все слои и слои сдерживающих механизмов отказывали полностью и сразу. Последствия в данном исполнении можете себе представить сами. Хорошо, если дело обходилось очередным кулинарно-изобретательским запоем (любил и умел готовить и угощать всех подвернувшихся приготовленным, что в те времена для человека его положения было крайне неподобающим хобби), сеансом музицирования на сутки-двое (флейта еще терпимо, а вот барабан-тайко – это уже по классу кулинарии, хотя господину регенту, говорят, нравилось) или какой-нибудь сумасшедшей охотой (социально приемлемо, но шею свернуть могли все) – но он же политикой в этом состоянии пытался заниматься.
Пытался – тут ключевое слово. Потому что собственные политические поползновения в виде нетрезвом раздражали даже самого господина дракона в виде трезвом (всех остальных они просто вгоняли в ужас, потому что в сравнении соревнование, кто соберет больше птичьих яиц на вертикальном склоне, выглядело верхом благоразумия). Поэтому ближний круг получил на сей предмет очень четкие распоряжения: (а) приказов, отданных в этом состоянии, по возможности не исполнять (понятно, что может и не получиться); (б) никого важного не подпускать ни при каких обстоятельствах и под любыми предлогами; (в) в случае, если мероприятие происходит на чужой территории и избежать его никак нельзя, позаботиться, чтобы обошлось без неподходящих жертв и разрушений, о правилах вежливости по отношению к вышестоящему для такого случая – забыть.
Окружение старалось исполнять. О случае класса (б) существует история о том, как Датэ пропустил встречу с господином сёгуном, Токугавой Хидэтадой. Свита ссылалась на болезнь, им конечно не очень поверили, но сделали вид, что верят, а на самом деле ближний круг посмотрел на начальство и счел, что проще явным образом солгать сёгуну, чем допустить, чтобы тот – в самом лучшем случае – выслушал все, что господин дракон может сказать, когда его ничто не держит за язык (при том, что он и когда держит-то способен выразиться на сто сорок четыре государственных измены в пределах одной фразы).
А насколько серьезно господин дракон относится к случаям класса (в) выяснилось случайно, когда в процессе какого-то банкета кто-то из сёгунских слуг решил воспользоваться случаем и потихоньку полез посмотреть на знаменитый меч-«седлорез» – ну и обнаружил в ножнах бамбуковый заменитель, которым убить конечно тоже можно, но несколько более затруднительно.
Да, а спрашивается, зачем он вообще тогда пил – ну, помимо неизбежных официальных ситуаций (когда как раз старался не пить)? Ответ прост – вкус нравился. (с)
Чем больше я про него читаю, тем больше убеждаюсь, что басаровская версия с шестью катанами придает Одноглазому Дракону адекватности.
Впрочем, он такой не один был.
Пытался – тут ключевое слово. Потому что собственные политические поползновения в виде нетрезвом раздражали даже самого господина дракона в виде трезвом (всех остальных они просто вгоняли в ужас, потому что в сравнении соревнование, кто соберет больше птичьих яиц на вертикальном склоне, выглядело верхом благоразумия). Поэтому ближний круг получил на сей предмет очень четкие распоряжения: (а) приказов, отданных в этом состоянии, по возможности не исполнять (понятно, что может и не получиться); (б) никого важного не подпускать ни при каких обстоятельствах и под любыми предлогами; (в) в случае, если мероприятие происходит на чужой территории и избежать его никак нельзя, позаботиться, чтобы обошлось без неподходящих жертв и разрушений, о правилах вежливости по отношению к вышестоящему для такого случая – забыть.
Окружение старалось исполнять. О случае класса (б) существует история о том, как Датэ пропустил встречу с господином сёгуном, Токугавой Хидэтадой. Свита ссылалась на болезнь, им конечно не очень поверили, но сделали вид, что верят, а на самом деле ближний круг посмотрел на начальство и счел, что проще явным образом солгать сёгуну, чем допустить, чтобы тот – в самом лучшем случае – выслушал все, что господин дракон может сказать, когда его ничто не держит за язык (при том, что он и когда держит-то способен выразиться на сто сорок четыре государственных измены в пределах одной фразы).
А насколько серьезно господин дракон относится к случаям класса (в) выяснилось случайно, когда в процессе какого-то банкета кто-то из сёгунских слуг решил воспользоваться случаем и потихоньку полез посмотреть на знаменитый меч-«седлорез» – ну и обнаружил в ножнах бамбуковый заменитель, которым убить конечно тоже можно, но несколько более затруднительно.
Да, а спрашивается, зачем он вообще тогда пил – ну, помимо неизбежных официальных ситуаций (когда как раз старался не пить)? Ответ прост – вкус нравился. (с)
Чем больше я про него читаю, тем больше убеждаюсь, что басаровская версия с шестью катанами придает Одноглазому Дракону адекватности.
Впрочем, он такой не один был.
хотя я всё равно Оду люблю больше. Это иррационально, но искренние чувства к нему во мне проснулись, когда я выяснил, что в кач-ве христианского он выбрал имя Эммануил... оно ему до жути подходит!
Как с Шинсеном, в принципе.)
Knightmare, эта?)
Есть известная история о том, как Масамунэ, рассматривая особо ценную чайную чашку едва не уронил ее и вскрикнул при этом. Выдохнул и сказал «Да что ж это такое? Я приучил себя равнодушно встречать любые опасности сражений, не говорить лишних слов – и я пугаюсь, чуть не уронив чашку из-за ее цены в золоте? Не пойдет.» И аккуратно разбил чашку.
Примечательно, что все те замечательные слова, которые господин дракон к тому времени успел наговорить с разнообразными взрывными последствиями, он, видимо, не считал лишними.