Вашер does what the heck Vasher does (c). Ночная Кровь радуется жизни. Светопеснь троллит.
5
«Это осложнит дело», – подумал Вашер, стоявший в тенях на верху стены, что окружала Двор Богов.«Это осложнит дело», – подумал Вашер, стоявший в тенях на верху стены, что окружала Двор Богов.
А в чем дело? – спросил Ночная Кровь. – Ну да, мятежники и впрямь послали принцессу. Это твои планы не меняет.
Вашер застыл, глядя как карета новой королевы поднимается по пандусу и исчезает в глубине дворца.
Что? – снова спросил Ночная Кровь. Даже после всех этих лет меч поступал во многом как ребенок.
«Ее используют, – подумал Вашер. – Сомневаюсь, что мы сможем добиться успеха, не столкнувшись с ней».
Он не верил, что идрийцы действительно пошлют дочь королевской крови в Т’Телир. Они дали халландренцам фигуру невероятной ценности.
Вашер отвернулся от двора и прикоснулся сандалией к одному из знамен, что спускались по стене. Затем направил Дыхание и Приказал:
– Опусти меня.
Cвитый из шерстяных нитей большой гобелен вытянул из него сотни Дыханий. У него не было обличья человека, и он был огромен – но сейчас у Вашера хватало Дыхания на такие необычные пробуждения. Гобелен согнулся, словно ожив, стал похожим на руку и она подхватила Вашера. Как всегда, Пробуждение старалось имитировать человека: приглядевшись к изгибам и волнам ткани, Вашер увидел очертания мускулов и даже вен. Они были не нужны; ткань направляло Дыхание, и мускулы для движения ему не требовались.
Гобелен осторожно опустил Вашера вниз, придерживая за плечо и остановившись, когда ноги Вашера коснулись земли.
– Дыхание твое – ко мне, – Приказал Вашер. Огромный флаг-гобелен мгновенно утратил жизнь и движение, и снова забился о стену.
Несколько прохожих замедлили шаг, но смотрели с интересом, а не с изумлением. Это все же был Т’Телир, дом самих богов. Люди с тысячами Дыханий встречались нечасто, но были не то чтобы уникальны. Люди смотрели – как крестьяне в иных местах отрывались от работы и смотрели на карету аристократа – но затем возвращались к обычным делам.
Избежать внимания было невозможно. Вашер одевался как обычно – потертые штаны, поношенный плащ (невзирая на жару), заменявшая пояс веревка, несколько раз обернутая вокруг талии… но сейчас вокруг него заметно вспыхивали цвета. Такая перемена была заметна обычным людям и предельно очевидна обладателям Первого Возвышения.
Теперь он уже не мог прятаться и таиться. Надо было снова привыкать к тому, что его замечают – и это была одна из причин приезда в Т’Телир. Город был достаточно велик, и здесь хватало странностей (от Безжизненных солдат до исполнявших ежедневную работу Пробужденных предметов), чтобы он не выделялся слишком уж сильно. Может быть.
Конечно, тут еще надо было учитывать Ночную Кровь. Вашер шел сквозь толпу с чрезмерно тяжелым мечом в руке, и кончик ножен чертил линию на земле позади. Некоторые немедля отшатывались от меча, другие задерживали на нем взгляд слишком долго. Может, было пора снова сунуть его в мешок.
Так, вот не надо, – отозвался меч. – Даже и не думай. Я слишком много времени провел взаперти.
«Тебе-то что?» – подумал Вашер.
Мне нужен свежий воздух, – отозвался Ночная Кровь. – И солнечный свет.
«Ты меч, – подумал Вашер в ответ, – а не пальма».
Ночная Кровь замолчал. Ему хватало ума, чтобы понять, что он не человек, но напоминаний об этом меч не любил. Обычно после этого он замыкался в себе; это Вашера вполне устраивало.
Он добрался до ресторана в нескольких улицах от Двора Богов. Если по чему-то т’телирскому Вашер и скучал, так это по ресторанам.
В других городах обедать было не слишком просто. Если кто-то собирался жить некоторое время, то нанимал местную кухарку. Если жил недолго, то ел то, что готовилось в гостинице.
Но в Т’Телире было достаточно людей с деньгами, чтобы содержать творцов пищи. Рестораны еще не добрались до остального мира, однако в Т’Телире были обыденным делом. Вашер уже заказал кабинку, и официант провел его к нужному месту. Вашер сел, прислонив Ночную Кровь к стене.
Меч украли буквально через минуту после того, как он отвел взгляд.
Вашер на кражу даже не обратил внимания, задумчиво приняв у официанта чашку цитрусового чая. Он потянул подслащенную жидкость, почувствовал на губах корочку фрукта и мысленно удивился, почему жители тропической долины любят подогретый чай.
Через несколько минут чувство жизни предупредило: за ним наблюдают. Потом предупредило, что кто-то приближается. Вашер, попивая чай, извлек кинжал из-за пояса.
Священник сел прямо напротив Вашера; на нам была уличная одежда, а никак не подобающее облачение. Однако – может, неосознанно – он все равно оделся в бело-зеленые цвета своего божества.
Кинжал Вашера скользнул обратно в ножны; звук он заглушил громким глотком.
Священник Бебид нервно оглянулся вокруг. Его аура Дыхания указывала, что он достиг Первого Возвышения – на нем останавливалось большинство людей, способных позволить себе покупку Дыхания. Такое количество дало ему лишние десять лет жизни и наделило усиленным чувством жизни… а еще позволяло видеть ауры Дыхания и отличать иных Пробудителей. А также – с осторожностью – слегка Пробуждать самим. Неплохой товар за деньги, которых бы хватило, чтобы кормить крестьянскую семью полвека.
– Итак? – спросил Вашер.
Бебид аж подскочил при звуке его голоса. Вашер вздохнул и прикрыл глаза. Священник не привык к таким тайным встречам. Он бы вообще не пришел, если бы Вашер не оказал определенное… давление.
Открыв глаза, Вашер взглянул на священника, как раз когда официант принес две тарелки риса со специями. Ресторан специализировался на тектийской пище: халландренцы любили чужеземные специи так же, как и странные цвета. Вашер оформил заказ раньше и добавил плату за то, чтобы окружающие кабинки остались пусты.
– Итак? – повторил Вашер.
– Я… – промямлил Бебид. – Не знаю. Я не так много смог узнать.
Вашер смерил его жестким взглядом.
– Мне нужно больше времени.
– Вспомни о своей неосторожности, приятель, – заметил Вашер, допивая чай и чувствуя укол раздражения. – Ты же не хочешь, чтобы слухи о ней разошлись, верно? Нам что, снова надо все обсудить?
Бебид на время затих.
– Ты не знаешь, чего просишь, Вашер, – сказал он, наклоняясь вперед. – Я служитель Ярковидения Правдивой. Я не могу предать мои обеты!
– Вот и хорошо, что я об этом не прошу.
– Мы не должны открывать сведения о политике двора.
– Как же, – фыркнул Вашер. – Вернувшиеся не могут поглядеть друг на друга без того, чтобы весь город не узнал об этом через час.
– Конечно, ты не намекаешь, что… – начал Бебид.
Вашер стиснул зубы и с раздражением согнул ложку.
– Хватит, Бебид! Мы оба знаем, что твои обеты – лишь часть игры, – он наклонился вперед. – А я ненавижу игры.
Бебид побледнел и не прикоснулся к еде. Вашер раздраженно оглядел ложку, затем разогнул ее, успокаиваясь. Он взял немного риса и рот обожгли специи. Вашер не любил оставлять несъеденную еду – никогда не знаешь, когда придется срочно бежать.
– Ходят определенные… слухи, – наконец сказал Бебид. – Они выходят за пределы обычной политики двора, Вашер – за пределы игр богов. Творится нечто очень настоящее и тихое. Тихое настолько, что даже наблюдательные священники ловят лишь намеки.
Вашер продолжал есть.
– При дворе есть фракция, которая настаивает на войне с Идрисом, – сказал Бебид. – Хотя и не представляю, почему.
– Не будь идиотом, – отозвался Вашер; ему хотелось бы побольше чая, чтобы запить вкус риса. – Мы оба знаем, что у Халландрена есть веские причины вырезать всех жителей гор.
– Королевская кровь, – подтвердил Бебид.
Вашер кивнул. Идрийцев называли мятежниками, но эти «мятежники» были истинной королевской семьей Халландрена. Пусть они и были смертными, но их кровь соперничала со Двором Богов. И любой нормальный монарх знал, что первое дело для стабилизации трона – казнь любого, у кого на него большие права. А потом было бы обычно неплохо казнить всех, кто думал, что у них есть права.
– Итак, – продолжил Вашер. – Вы деретесь, Халландрен побеждает. В чем проблема?
– Это дурная идея, вот в чем проблема, – заявил Бебид. – Ужасная идея. Да Призраки Калада, слушай! Идрис так просто не сдастся, что бы ни говорили при дворе. Они не рухнут, как этот идиот Вар. У идрийцев есть союзники в горах и им симпатизируют десятки королевств. Это называют «простым усмирением мятежников», но дело может кончиться второй Всевойной. Тебе это нужно? Тысячи и тысячи погибших? Окончательная гибель королевств? Чтобы мы лишь смогли захватить кусочек мерзлой и никому не нужной земли?
– Торговые пути очень ценны, – заметил Вашер.
Бебид фыркнул:
– Идрийцы не дураки и не поднимают пошлину слишком уж высоко. Дело не в деньгах. Дело в страхе. Придворные говорят о том, что может случиться, если идрийцы закроют перевалы, или что может случиться, если идрийцы позволят врагам пройти и осадить Т’Телир. Будь дело в деньгах, никто бы о войне и не думал. Халландрен богатеет от торговли красками и тканями. Думаешь, что дело расцветет с войной? Да чудом будет, если мы избежим краха экономики?
– А ты считаешь, что меня волнует экономика Халландрена? – поинтересовался Вашер.
– А, ну да, – сухо ответил Бебид. – Я и забыл, с кем говорю. Ну тогда чего ты хочешь? Скажи мне, и мы обсудим.
– Расскажи о повстанцах, – предложил Вашер, прожевывая рис.
– Об идрийцах? Но мы только что…
– Не о них, – поправил Вашер. – О тех, кто в городе.
– Они потеряли значение после смерти Вара, – отмахнулся священник. – Никто толком не знает, кто его убил, кстати. Может, и сами повстанцы – думаю, они не одобрили его пленения, а?
Вашер ничего не сказал.
– Это все, что тебе нужно? – нетерпеливо спросил Бебид.
– Мне нужно связаться с упомянутыми фракциями, – сказал Вашер. – Теми, кто ратует за войну с Идрисом.
– Я не помогу тебе разжигать…
– Не пытайся указывать мне, что делать, Бебид. Просто дай обещанные сведения, и освободись.
– Вашер, – Бебид наклонился еще ближе. – Я не могу помочь. Моей госпоже не интересна такая политика, и я вращаюсь не в тех кругах.
Вашер сделал еще глоток, оценивая искренность собеседника.
– Хорошо. А кто может помочь?
Бебид расслабился и вытер лоб салфеткой.
– Не знаю, – сказал он. – Может, кто-то из священников Доброзвезды? Можно еще связаться с Синепалым, полагаю.
– Синепалый? Странное имя для бога.
– Синепалый – не бог, – рассмеялся Бебид. – Это лишь прозвище. Он главный нотариус, глава писцов. По сути, он помогает двору работать; если кто что-то и знает о фракциях – так он. Конечно, он такой зажатый и сдержанный, что тебе будет трудно его сломать.
– Ты бы удивился тому, что я умею, – ответил Вашер, отправляя в рот последнюю горсть риса. – Я же тебя достал, верно?
– Похоже на то.
Вашер поднялся.
– Заплати официанту, как будешь уходить, – сказал он, взяв плащ с вешалки, и направился к выходу. Справа ощущалась… темнота.
Пройдя по улице, Вашер повернул в переулок, и там обнаружил Ночную Кровь – все еще в ножнах и торчащего из груди вора. Другой грабитель лежал мертвым неподалеку.
Вашер выдернул меч, вогнал его в ножны – он был выдвинут меньше чем на дюйм – и защелкнул застежку.
Ты там слегка потерял терпение, – упрекнул его Ночная Кровь. – Я думал, ты над этим работаешь.
«Кажется, у меня рецидив», – подумал Вашер.
Ночная Кровь помолчал.
Я не думал, что у тебя когда-то был децидив.
«Такого слова вообще нет», – заметил Вашер, выходя из переулка.
Ну и? – спросил Ночная Тень. – Ты слишком дергаешься из-за слов. Вот со священником – ты потратил на него столько слов, потом отпустил. Я бы иначе разобрался с делом.
«Да, знаю, – отозвался Вашер. – Ты бы оставил больше трупов».
Ну, я же все-таки меч, – мысленно фыркнул Ночная Тень. – Надо заниматься тем, что лучше всего умеешь.
Светопеснь сидел во дворе, наблюдая за тем, как карета новой королевы пропадает во дворце.
– Ну и приятный же выдался день, – заметил он своего верховному священнику. Он уже осушил несколько кубков вина и постарался отвлечься от мыслей о лишенных Дыхания детях; сейчас Светопеснь начинал вести себя как обычно.
– Вы столь рады появлению королевы? – спросил Лларимар.
– Я столь рад, что избежал прошений в этот день – благодаря ее прибытию. Что мы о ней знаем?
– Немного, ваша светлость, – ответил Лларимар, подходя к стулу Светопесни и глядя в сторону дворца Короля-Бога. – Идрийцы нас удивили – они не послали старшую дочь, как предполагалось. Вместо нее отправили младшую.
– Интересно, – отозвался Светопеснь, принимая из рук слуги еще один кубок вина.
– Ей лишь семнадцать лет, – продолжил Лларимар. – Не могу представить, каково это – стать женой Короля-Бога в ее возрасте.
– Я не могу представить тебя женой Короля-Бога в любом возрасте, Бегунок, – отозвался Светопеснь, и тут же нарочито охнул. – Собственно, да, я могу это представить, и платье на тебе сидит кошмарно. Запиши, что мое воображение надо выпороть за такой дерзкий образ пред моими глазами.
– Я занесу это в список прямо следом за вашим чувством приличий, ваша светлость, – сухо заметил Лларимар.
– Глупости, – отозвался Светопеснь, отпивая вина. – У меня его уже много лет не было.
Он откинулся назад, пытаясь решить, что идрийцы хотели сказать, послав не ту принцессу. Две комнатные пальмы закачались на ветру, и запах соли в морском бризе отвлек Светопеснь.
«Интересно, плавал ли я по этому морю? – подумал он. – Был моряком? Так я умер? Поэтому мне снится корабль?»
Сейчас сон помнился лишь смутно. Красное море…
Огонь. Смерть, убийство и битва.
Он вздрогнул, внезапно припомнив более сильные, живые детали сна. Море было красным, потому что отразило утонувший в пламени великий Т’Телир. Он почти слышал крики боли людей, почти слышал… что? Как солдаты маршируют и сражаются на улицах?
Светопеснь покачал головой, стараясь развеять призрачные воспоминания. Он теперь помнил, что и корабль из сновидения тоже горел. Это далеко не обязательно имело значение: у всех случались кошмары. Но мысль о том, что его кошмары считались пророческими, была неприятна.
Лларимар по-прежнему стоял у стула Светопесни и смотрел на дворец Короля-Бога.
– Слушай, сядь и не нависай надо мной, – заметил Светопеснь. – Стервятники позавидуют.
Лларимар поднял бровь.
– О каких стервятниках вы говорите, ваша светлость?
– Тех, что нас по-прежнему толкают на войну, – помахал рукой Светопеснь.
Священник сел на одну из деревянных скамеек двора и расслабился, сняв с головы тяжелую митру. На темных волосах Лларимара блестел пот; он провел по голове ладонью.
В первые годы Лларимар всегда был строгим и официальным. Но в конце концов Светопеснь его взял измором; в конце концов, он был богом. По его мнению, если бог мог расслабляться на работе, то и священники могли.
– Не знаю, ваша светлость, – медленно сказал Лларимар, потирая подбородок. – Мне это не нравится.
– Прибытие королевы? – уточнил Светопеснь.
Лларимар кивнул:
– При дворе не было королевы уже лет тридцать. Я даже не знаю, как фракции с ней поступят.
Светопеснь потер лоб.
– Политика, Лларимар? Ты знаешь, я не одобряю таких вещей.
Лларимар смерил его взглядом.
– Ваша светлость, вы политик по определению.
– Пожалуйста, не напоминай. Я очень хотел бы лишить себя этого статуса. Как думаешь, могу я подкупить кого-то из богов, чтобы они забрали у меня власть над Безжизненными и Приказы к ним?
– Сомневаюсь, что это мудрый поступок, – заметил Лларимар.
– Это все мой великий план – гарантировать, что я стану совершенно и ненужно бесполезен для города ко времени моей смерти. Второй.
Лларимар наклонил голову набок.
– Ненужно бесполезен?
– Конечно. Обычной бесполезности не хватит – я же все-таки бог, – он взял несколько виноградин с подноса, все еще стараясь забыть о тревожных образах из снов. Они ничего не значили. Они были просто снами.
Он все равно решил сказать Лларимару о них на следующее утро. Может, тот сможет использовать сны и помочь другим продавить мир с Идрисом. Так как старик Деделин не послал дочь-первенца, то при дворе будут дебаты. Разговоры о войне. Прибытие принцессы должно было их погасить, но Светопеснь знал, что боги-ястребы не позволят вопросу просто так заглохнуть.
– И все же, – произнес Лларимар, словно разговаривая с собой, – они кого-то послали. Это определенно добрый знак. Прямой отказ точно бы привел к войне.
– Кем бы ни был Точно, сомневаюсь, что ему надо нас вести, – лениво отозвался Светопеснь, разглядывая виноградину. – Война, по моему божественному мнению, еще хуже политики.
– Говорят, что это одно и то же, ваша светлость.
– Ерунда. Война куда хуже. По крайней мере, когда речь идет о политике, есть отличные закуски.
Как и обычно, Лларимар обошел вниманием меткое замечание Светопесни. Тот бы оскорбился, если бы не знал, что позади стоят еще три младших священника, которые записывают его слова и постараются найти в них мудрость и глубокий смысл.
– А что идрийские мятежники будут сейчас делать, по вашему мнению? – спросил Лларимар.
– Вот в чем фокус, Бегунок, – сказал Светопеснь, откидываясь назад, закрывая глаза и чувствуя тепло солнца на лице. – Идрийцы не считают себя мятежниками. Они вовсе не сидят в холмах, ожидая того дня, когда триумфально вернутся в Халландрен. Это больше не их дом.
– Эти горы едва ли можно назвать королевством.
– Они достаточно велики, чтобы владеть лучшими минеральными запасами этих мест, четырьмя жизненно важными проходами к северу и изначальной королевской кровью изначальной же династии Халландрена. Мы им не нужны, друг мой.
– А те идрийские раскольники в городе, что поднимают людей против Двора Богов?
– Всего лишь слухи, – ответил Светопеснь. – Хотя, когда я окажусь неправ и толпы неимущих возьмут штурмом мой дворец и сожгут меня у столба, я им точно скажу, что ты был прав. Ты будешь смеяться последним… ну, или кричать последним – потому что тебя, вероятно, будут жечь вместе со мной.
Лларимар вздохнул; Светопеснь открыл глаза, и увидел во взгляде священника задумчивость. Лларимар не упрекнул бога за легкомыслие, а лишь снова потянулся за митрой и водрузил ее обратно на голову. Он был священником, Светопеснь – богом. Не было ни вопросов, ни упреков. Если Светопеснь отдавал приказ, все поступали в точности по его слову.
Иногда эта мысль его ужасала.
Но не сегодня. Сейчас он чувствовал раздражение; приезд королевы как-то заставил его говорить о политике – а день до этого так хорошо шел.
– Еще вина, – распорядился Светопеснь, поднимая кубок.
– Вы не можете напиться, ваша светлость, – заметил Лларимар. – Ваше тело наделено иммунитетом ко всем ядам.
– Знаю, – отозвался Светопеснь, пока слуга наполнял кубок. – Но уж поверь – я очень хорошо умею притворяться.
@темы:
Переводы,
Cандерсон,
Warbreaker