Светопеснь размышляет и беседует о грудной теологии. Сири получает опыт общения с Румянец, наконец отлавливает союзника и практикуется в интриге.
34
Светопеснь проводил взглядом молодую королеву, метнувшуюся прочь из ложи, и ощутил странный укол вины.Светопеснь проводил взглядом молодую королеву, метнувшуюся прочь из ложи, и ощутил странный укол вины.
«Как нехарактерно для меня», – подумал он, отпивая вина. После винограда оно показалось слегка кислым.
А может, кислое чувство возникло по иной причине. Он говорил с Сири о смерти Короля-Бога по обыкновению несерьезно; по мнению Светопесни, правду лучше было выслушивать в прямой и, если возможно, забавной форме.
Но от королевы он не ждал такой реакции. Кем для нее был Король-Бог? Ее отправили к нему в жены, вероятно, против воли. И все же, казалось, вероятность его смерти огорчила ее; Светопеснь одобрительно посмотрел королеве вслед.
В сине-золотом платье она казалась такой маленькой и юной.
«Юной? – подумал он. – Но она живет на свете дольше, чем я».
Светопеснь унаследовал кое-что из прежней жизни, в том числе и ощущение возраста. На пять лет он себя не чувствовал – ощущал куда больший возраст. Годы должны были приучить его держать язык за зубами и не болтать о вдовстве юных женщин. Может ли девочка и впрямь что-то чувствовать к Королю-Богу?
Она была в городе только пару месяцев, и Светопеснь по слухам знал, как выглядит ее жизнь. Она должна исполнять долг жены с человеком, с которым не может говорить и которого не может знать. Тем, кто воплощал все, что ее культура считала богохульством.
Светопеснь мог лишь предположить, что ее беспокоит – что станет с ней, если ее муж умрет? Логичное беспокойство. С потерей мужа королева потеряет и большую часть того, чем обладает.
Светопеснь кивнул самому себе и обратил внимание на спор священников. Они уже разобрались с канализацией и патрулями стражи и сменили тему.
– Мы должны подготовиться к войне! – прогремел один из них. – Недавние события ясно показали, что мы не сможем сосуществовать с идрийцами и надеяться на мир или безопасность. Конфликт придет, желаем мы того или нет.
Светопеснь сел поудобнее и прислушался, постукивая пальцем по подлокотнику кресла.
«В течение пяти лет я оставался незначительным, – подумал он. – У меня не было права голоса в важных советах двора. Я просто владел отрядом Безжизненных. Я создал божественно бесполезную репутацию».
Тон дискуссии был даже более враждебным чем раньше – но не это обеспокоило Светопеснь. Его озадачил священник, призывавший к войне – Нанрова, верховный священник Тихознака Благородного. Обычно Светопеснь даже не обратил бы внимания, но Нанрова всегда громче всех высказывался против войны.
Почему он вдруг передумал?
Достаточно скоро в его ложе появилась Румянец. К моменту ее прибытия Светопеснь снова обрел вкус к вину и задумчиво потягивал его; разговоры о войне внизу звучали далеко и слабо.
Румянец села рядом с ним в облаке шелестящей ткани и духов. Светопеснь даже не поглядел в ее сторону.
– Как ты добралась до Нанровы? – спросил он наконец.
– Это не я, – ответила Румянец. – Я не знаю, почему он передумал. Я бы хотела, чтобы он не сделал этого столь быстро – могут появиться подозрения, могут подумать, что я им манипулировала. В любом случае я приму такую поддержку.
– Ты так хочешь войны?
– Я хочу, чтобы наш народ понимал угрозу, – ответила Румянец. – Думаешь, я хочу этого? Думаешь, я хочу заставить наших людей убивать и умирать?
Светопеснь поглядел на нее, оценивая искренность.
У Румянец были столь прекрасные глаза. Их редко замечали – она слишком сильно демонстрировала иные свои достоинства.
– Нет, – сказал Светопеснь. – Не думаю, что ты хочешь войны.
Она резко кивнула. Сегодня платье Румянец было гладким и нарядным, как обычно, но верх был особенно открытым, поднимая грудь вверх и вперед, требуя внимания к себе.
Светопеснь отвернулся.
– Сегодня ты скучен, – заметила Румянец.
– Меня отвлекли.
– Надо радоваться, – заметила Румянец. – Священники почти полностью объединились во мнениях. Вскоре главной ассамблее богов будет предложено начать войну.
Светопеснь кивнул. Главную ассамблею богов созывали лишь для решений по самым важным вопросам; в этом случае голос был у всех. Если проголосуют за войну, то богов с Приказами для Безжизненных – вроде Светопесни – призовут готовиться к битвам и вести их.
– Ты изменила Приказы десяти тысяч Надеждолова? – спросил Светопеснь.
Она кивнула.
– Теперь они мои, как и солдаты Доброзвезды.
«Цвета, – подумал он. – Теперь мы двое владеем тремя четвертями армии королевства.
Во что я, во имя Радужных Тонов, ввязался?»
Румянец устроилась поудобнее в кресле, оглядев шезлонг поменьше – где раньше сидела Сири.
– Однако меня раздражает Всематерь.
– Потому что она красивее тебя или умнее?
Румянец даже не удостоила его ответом, а лишь наградила недовольным взглядом.
– Просто пытаюсь вести себя не так скучно, дорогая моя, – объяснил Светопеснь.
– Всематерь владеет последней частью Безжизненных, – сказала Румянец.
– Странный выбор, не правда ли? – спросил Светопеснь. – Подумай – меня выбрать логично, если, конечно, меня не знаешь. Я ведь предположительно отважен. Надеждолов воплощает справедливость, что хорошо сочетается с солдатами. Даже Доброзвезда с ее благожелательностью может подойти на роль владыки солдат. Но Всематерь? Богиня матрон и семей? То, что ей поручили десять тысяч Безжизненных, даже меня заставляет всерьез обдумать теорию пьяной обезьяны.
– Ты о той обезьяне, которая выбирает имена и титулы Вернувшихся?
– Точно, – подтвердил Светопеснь. – Хотя я подумываю над расширением теории. Я склонен предположить, что Бог – или вселенная, или время, или кто там еще все сущее контролирует – и есть просто пьяная обезьяна.
Румянец наклонилась вперед, сложив руки; грудь едва не выскочила из платья.
– А ты думаешь, что мой титул был избран случайно? Богиня честности и межличностных отношений? Мне же подходит, не правда ли?
Светопеснь заколебался и улыбнулся.
– Дорогая моя, ты что, только что попыталась доказать существование Бога своим декольте?
Румянец улыбнулась в ответ.
– Ты не представляешь, чего можно достичь должным движением груди.
– Хм. Дорогая моя, я никогда не обдумывал теологическую мощь твоей груди. Если возникнет посвященная ей церковь, то, может, ты все же сделаешь из меня верующего. В любом случае, ты мне скажешь, что именно тебе сделала Всематерь?
– Она не хочет отдавать мне Приказы своих Безжизненных
– Неудивительно, – небрежно ответил Светопеснь. – Я сам тебе едва доверяю, а я твой друг.
– Светопеснь, нам нужны эти управляющие фразы.
– Почему? – спросил он. – У нас три четверти армии – мы и так получили превосходство.
– Мы не можем позволить внутренних раздоров или раскола, – сказала Румянец. – Если ее десять тысяч повернутся против наших тридцати – мы победим, но серьезно ослабеем.
Он нахмурился.
– Но она же так не поступит.
– Но нам стоит обеспечить безопасность.
Светопеснь вздохнул.
– Ну хорошо. Я с ней поговорю.
– Это не самая лучшая идея.
Он поднял бровь.
– Она тебя не очень-то любит.
– Да, я знаю, – ответил Светопеснь. – У нее удивительно хороший вкус, в отличие от некоторых.
Румянец мрачно взглянула на него.
– Надо ли мне снова повести грудью?
– Нет, пожалуйста. Боюсь, я не выдержу последующих теологических дебатов.
– Ну хорошо, – отозвалась она, откинувшись назад и глядя на все еще споривших священников.
«Они определенно долго обсуждают этот вопрос», – подумал он.
Светопеснь поглядел через поле, где Сири остановилась, глядя на арену, положив руки на парапет. Он был слишком высок, чтобы ей было удобно.
«Возможно, ее разволновала не мысль о смерти мужа, – подумал Светопеснь. – Может, дело в том, что обсуждение свернуло на войну».
Войну, которую ее народу не выиграть – и эта причина была среди тех, которые и делали конфликт неизбежным. Хойд предположил, что когда у одной стороны есть неоспоримое преимущество, война становится закономерной. Халландрен веками копил Безжизненных солдат и размер армии потрясал. Халландрен потерял бы от нападения значительно меньше. Ему следовало бы понять это раньше, а не предполагать, что все затихнет с прибытием новой королевы.
Румянец фыркнула рядом; он отметил, что богиня заметила, как он изучает Сири. Сейчас Румянец глядела на королеву с явным неодобрением.
Светопеснь немедля сменил тему:
– Ты знаешь о комплексе тоннелей под Двором Богов?
Румянец повернулся к нему и пожала плечами.
– Конечно. Под некоторыми дворцами есть тоннели, там хранилища и разное.
– Ты когда-нибудь в них спускалась?
– Нет, конечно. Зачем мне ползать по тоннелям-кладовым? Я знаю о них из-за моей верховной служительницы; поступив ко мне на службу, она спросила, хочу ли я соединить свои тоннели с основной сетью. Я отказалась.
– Потому что не желала, чтобы другие получили доступ во дворец?
– Нет, – отозвалась она, снова глядя на священников. – Потому что я не хотела, чтобы во дворце стоял грохот от подземных работ. Можно еще вина, пожалуйста?
Сири довольно долго наблюдала за дискуссией, чувствуя себя почти так же, как Светопеснь – по его словам. Необходимость уделять внимание ее раздражала – голоса-то у нее при дворе не было. И все же Сири хотела знать; только споры священников и связывали ее с внешним миром.
Услышанное ее не ободрило.
Шло время, солнце склонялось к горизонту, по дорожке прошли слуги, зажигавшие огромные факелы на стенах. Сири чувствовала все большее уныние. Ее муж в течение года может быть убит или его убедят убить себя. Ее родина – на пороге войны с тем самым королевством, которым правит ее муж – но он не может ничего сделать, чтобы остановить войну, потому что не способен ни с кем общаться.
А еще Сири чувствовала себя виноватой – ей ведь действительно нравились проблемы и сложности. Дома ей приходилось противоречить всем и не повиноваться, чтобы хоть как-то развлечься. Здесь же можно было стоять, смотреть, и все вокруг принималось с грохотом рушиться. Сейчас было слишком уж много грохота, но он не мешал Сири восторгаться своей ролью в происходящем.
«Дура, – обругала она себя. – Все, что ты любишь, под угрозой, а ты думаешь о том, как это завораживает?»
Ей надо было найти способ помочь Сесеброну. И, вероятно, способ вывести его из-под давящей власти священников. Тогда он может как-то помочь родине Сири; размышляя об этом, она почти пропустила прозвучавшую внизу фразу – ее бросил один из священников, яро ратовавших за нападение.
– Разве вы не слышали об идрийских агентах, которые сеют хаос в городе? – вопросил священник. – Идрийцы готовятся к войне! Они знают, что конфликт неизбежен, и они начали действовать против нас!
Сири вздрогнула.
«Идрийские агенты в городе?»
– Ерунда, – ответил другой священник. – «Шпион», о котором вы говорите, по слухам – принцесса из королевской семьи. Это явная сказка для простолюдинов! С чего бы принцессе тайно являться в Т’Телир? Эти рассказы смехотворны и необоснованны.
Сири скривилась. Вот хотя бы это было совершенно верно; ее сестры были не из тех, кто может приехать и работать «идрийским агентом». Она улыбнулась, представив, как в Т’Телир тайно являются ее любезная сестра-монахиня или даже Вивенна, в чопорном платье и с холодными манерами. Отчасти Сири даже не верила, что Вивенну действительно предназначали в невесты Сесеброну. Как бы чопорная Вивенна справилась с экзотическим двором и дикими одеяниями?
Ее стоическая холодность никогда бы не смягчила имперскую маску Сесеброна. Очевидное неодобрение отсекло бы ее от богов вроде Светопесни. Вивенна с ненавистью бы отнеслась к идее прекрасных платьев и никогда бы не оценила цвета и разнообразие города.
Сири не была идеальным кандидатом на этот пост, но понемногу осознавала, что и Вивенна стала бы не лучшей кандидатурой.
Королева стояла на месте, слишком занятая своими мыслями, и не заметила, как к ней приблизилась группа людей.
– Они говорят о вашей родственнице? – прозвучал голос рядом.
Сири вздрогнула и резко повернулась.
Позади нее оказалась темноволосая богиня в роскошном и очень откровенном зелено-серебряном платье. Она возвышалась над смертными на голову, как и большинство богов, и глядела на Сири сверху вниз, подняв бровь.
– Ваша… светлость? – озадаченно отозвалась Сири.
– Там обсуждают знаменитую таинственную принцессу, – махнула рукой богиня. – Если у нее Царские Волосы, то она определенно ваша родственница.
Сири снова взглянула на священников.
– Наверное, они ошибаются. Я здесь – единственная принцесса.
– О ней уже очень упорно говорят.
Сири промолчала.
– Мой Светопеснь благоволит вам принцесса, – богиня сложила руки на груди.
– Он был очень добр ко мне, – осторожно сказала Сири, стараясь создать нужный образ – той, кем и была, только еще менее угрожающей. Несколько более смятенной. – Могу ли я спросить, кто вы, ваша светлость?
– Я Румянец, – представилась богиня.
– Рада познакомиться с вами.
– Нет, не рады, – ответила Румянец. Она наклонилась вперед, сузив глаза. – Мне не нравится то, что вы делаете.
– Простите?
Румянец подняла палец.
– Он лучше, чем мы обе, принцесса. Даже не смейте портить его и втягивать в ваши планы.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Меня ложной наивностью не обманешь, – ответила Румянец. – Светопеснь – хороший человек, один из немногих при дворе. Если ты его испортишь, я тебя уничтожу. Ясно?
Сири ошеломленно кивнула; Румянец развернулась и ушла, пробормотав:
– Найди себе другую постель, потаскушка маленькая.
Сири проводила ее полным изумления взглядом; когда к ней вернулся дар речи, девушка покраснела до ушей и сбежала с арены.
Ко времени возвращения во дворец Сири была уже полностью готова к купанию. Она вошла в ванные покои, позволяя служанкам раздеть себя; они удалились с одеждой и вышли, чтобы приготовить вечернее платье. Королева осталась в руках младших служанок, которые должны были последовать за ней в ванну и отчистить полностью.
Сири расслабилась и со вздохом откинулась назад, когда служанки принялись за работу. Другие женщины, забравшись в воду в одежде, взялись за ее волосы и срезали большую их часть – это Сири приказала делать ежевечерне.
На несколько секунд она позволила себе отдаться ощущению воды и забыть угрозу, нависшую над ее народом и мужем. Даже позволила себе забыть Румянец и ее едкое непонимание. Она просто наслаждалась теплом и ароматом надушенной воды.
– Вы хотели поговорить со мной, моя королева? – прозвучал голос.
Сири вздрогнула, разбрызгав воду и поспешно нырнув в глубь ванны.
– Синепалый! – вскричала она. – Я думала, мы еще в первый день это уладили!
Писец оказался у края ванны – как и всегда, с пятнами на пальцах, нервно расхаживая.
– Прошу вас, – сказал он. – У меня дочери вдвое старше вас. Вы сообщили, что желаете поговорить; что ж, только здесь я смогу поговорить. Вдали от случайных слушателей.
Он кивнул служанкам, и те принялись громче расплескивать воду и тихо переговариваться, заглушая иные звуки. Сири покраснела, ее волосы налились рыжиной, хотя несколько упавших в воду волосков остались светлыми.
– Вы еще не преодолели свою застенчивость? – спросил Синепалый. – Вы уже несколько месяцев в Халландрене.
Сири оглядела его, но не сменила стыдливой позы, пусть даже и позволила служанкам продолжить работу над волосами и скрести ей спину.
– А столько шума от служанок подозрений не вызовет? – спросила она.
– Их и так большая часть дворца считает второсортными, – отмахнулся Синепалый.
Сири поняла, что он имеет в виду. Эти служанки, в отличие от обычных, носили коричневое: они были из Панн-Каля.
– Ранее вы отправили мне послание, – сказал Синепалый. – Что вы имели в виду под сведениями, важными для моих планов?
Сири прикусила губу, перебирая десятки обдуманных ей идей и отбрасывая каждую. Что она знала? Как побудить Синепалого к обмену?
«Он дал мне намеки, – подумала Сири. – Он попытался напугать меня, чтобы я не спала с королем. Но у Синепалого не было причин помогать мне – он меня едва знал. У него должна быть иная причина не желать появления наследника».
– Что случается, когда новый Король-Бог восходит на трон? – осторожно спросила она.
Синепалый смерил ее взглядом.
– Значит, вы это выяснили?
«Выяснила что?»
– Конечно же, – ответила Сири вслух.
Синепалый нервно переплел пальцы.
– Конечно, конечно. Теперь видите, почему я так волнуюсь? Мы очень старались помочь мне занять этот пост. Для панн-кальца нелегко высоко подняться в халландренской теократии. Оказавшись здесь, я очень старался обеспечить работу моему народу. Служанки, что моют вас, живут куда лучше, чем панн-кальцы на красочных полях. И все это будет потеряно. Мы не верим в их богов. Почему с нами надо обходиться так же хорошо, как с единоверцами?
– Я все равно не понимаю, почему это должно случиться, – нейтрально сказала Сири.
Писец нервно помахал ладонью.
– Конечно, не обязательно, но традиция есть традиция. Халландренцы легко относятся ко всему, но только не к религии. Когда появляется новый Король-Бог, его слуг заменяют. Они не убьют нас, чтобы мы служили господину в посмертии – этот кошмарный обычай утратил силу еще задолго до Всевойны. Но нас всех уволят. Новый Король-Бог – новое начало.
Писец остановился и взглянул на Сири. Та неловко прикрылась насколько смогла – она по-прежнему лежала в воде обнаженной.
– Но, – сказал Синепалый, – полагаю, гарантия моей занятости – наименьшая из наших проблем.
Сири фыркнула:
– Не говорите, что моя безопасность волнует вас куда больше собственного места во дворце.
– Нет, конечно, – ответил он, опускаясь на колени у ванны и понизив голос. – Но вот жизнь Короля-Бога… она меня волнует.
– Итак, – протянула Сири, – этого я еще не решила. Короли-Боги отдают жизнь после рождения наследника добровольно, или их к тому принуждают?
– Я не уверен, – признался Синепалый. – В моем народе рассказывают о смерти последнего Короля-Бога. Говорят что он излечил чуму – но его даже не было в городе, когда случилось «исцеление». Я подозреваю, что его как-то заставили отдать Дыхания сыну, и это его убило.
«Он не знает, – поняла Сири. – Он не осознает, что Сесеброн нем».
– Насколько близко вы служили Королю-Богу?
Синепалый пожал плечами.
– Так близко, как позволено слуге, которого считают недостаточно набожным. Мне не разрешено касаться его или говорить с ним. Но, принцесса, я всю жизнь служил ему. Он – не мой бог, но он – нечто лучшее. Я думаю, что эти священники смотрят на своих богов лишь как на местоблюстителей, им не так уж важно, кто занимает пост. Я же служил Его Величеству всю жизнь. Меня наняли во дворец еще мальчиком, и я помню детство Сесеброна. Я прибирал его покои. Он не мой бог, но он – мой сеньор. А священники теперь собираются его убить.
Он снова принялся расхаживать и стискивать пальцы.
– Но сделать ничего нельзя.
– Нет, можно, – возразила Сири.
Синепалый отмахнулся.
– Я предупредил вас, вы не обратили внимания. Я знаю, что вы исполняете супружеский долг. Вероятно, мы можем найти какой-то способ сделать так, чтобы ваша беременность не закончилась успехом…
Сири зарделась.
– Я никогда такого не сделаю! Остр запрещает подобное.
– Даже ради спасения жизни Короля-Бога? Но... ну да. Кто он для вас? Пленитель и тюремщик. Да. Вероятно, мое предупреждение было бесполезно.
– Мне не все равно, Синепалый, – заявила Сири. – И, думаю, мы можем остановить происходящее до того, как возникнет вопрос наследника. Я говорила с Королем-Богом.
Синепалый застыл и уставился на нее.
– Что?
– Я говорила с ним, – признала Сири. – Он не так бессердечен, как можно подумать. Не думаю, что ему придется умирать, а вашему народу – терять место во дворце.
Синепалый оглядел ее так пристально, что Сири снова зарделась и нырнула поглубже в ванну.
– Похоже, вы нашли себе нишу власти, – заметил он.
«Или хотя бы нечто на нее похожее», – уныло подумала она.
– Если все обернется так, как я хочу, то я позабочусь, чтобы с вашими людьми все было в порядке.
– А моя сторона сделки? – спросил он.
– Если дело не повернется так, как я хочу, – сказала Сири, глубоко вздохнув и чувствуя биение сердца, – я хочу, чтобы вы вывезли нас с Сесеброном из дворца.
Воцарилось молчание.
– Договорились, – сказал Синепалый. – Но лучше позаботиться, чтобы до этого не дошло. Король-Бог знает о том, как опасны его же священники?
– Знает, – солгала Сири. – Собственно, он это понял раньше меня; именно он мне и велел провести этот разговор.
– Да? – слегка нахмурился Синепалый.
– Да, – подтвердила Сири. – Я буду поддерживать связь, и мы обсудим, как все это повернуть ко благу для нас всех. А до того я бы была благодарна, если бы мне дали вернуться к купанию.
Синепалый медленно кивнул и покинул купальную комнату. Но Сири смогла успокоиться лишь с трудом; она не была уверена, насколько справилась с обменом. Кажется, она что-то получила.
Теперь надо было разобраться – как это «что-то» использовать.
@темы:
Переводы,
Cандерсон,
Warbreaker
-
-
23.04.2014 в 14:40-
-
23.04.2014 в 17:14Сири умничка. Этот абзац насчет Вивенны - это отлично.
-
-
23.04.2014 в 19:30princess_Diana, угу) В этих главах сестры вообще как-то много нового понимают.
-
-
23.04.2014 в 20:26я согласна, что меряет по себе. И жутко ревнует, думая, что Сири спит со Светопеснью.
старую потаскушкуРумянец он из-за этого отвергает. ) Тут даже не известно, что больше, опасения насчёт шпионки, или чистая ревность.-
-
23.04.2014 в 20:32-
-
23.04.2014 в 20:36Попросила бы Сири мужа приструнить зарвавшуюся богиню, чтоб с уважением к королеве относилась. )
-
-
23.04.2014 в 21:00Увы, фиг получится без раскрытия себя.)
-
-
23.04.2014 в 21:20Румянец стоит задуматься о более целомудренном наряде ))) Но для нее это слишком сложное решение.
-
-
23.04.2014 в 21:22Ну, вот тут в защиту богини - в Халландрене вообще открытые наряды в чести, там для скромности климат неподходящий)
-
-
23.04.2014 в 21:23Увы, фиг получится без раскрытия себя.)
А, ну да, для всех они трахаются молча!
-
-
23.04.2014 в 21:26Истинно так.)
(Мне пришлось прервать чтение в первый раз, когда я представил себе лицо Сесеброна в тот момент, когда Сири впервые исполнила свое представление со стонами)
-
-
23.04.2014 в 21:33Было бы интересно увидеть его лицо, когда он вообще узнает, откуда дети берутся.
-
-
23.04.2014 в 21:35-
-
23.04.2014 в 21:39-
-
23.04.2014 в 21:49-
-
23.04.2014 в 22:25princess_Diana, несомненно.)
Впрочем, Вернувшиеся и внешность - это отдельная тема.)
-
-
24.04.2014 в 22:45Румянец стала похожа на фурию