Я знаю, что нижеописанное расходится с каноном. Знаю, что было по-другому – но идея была задумана задолго до выхода и прочтения «Темного короля».
Так что это не «реконструкция того, как было», а скорее «то, что могло быть».

В огромном зале наступила тишина – тяжелая, оглушающая тишина, кажущаяся особенно нереальной после только что прозвучавших громких, кипящих гневом слов.
Несколько мгновений вязкой, напряженной тишины – и с коротким, бешеным криком черная тень метнулась через стол, быстрым звериным прыжком – к тому, кто только что замолчал.
Рогал Дорн успел вскинуть руки, защищаясь, и отразить первый удар – но пропустил второй, отлетев назад. А отразить посыпавшиеся следом ему уже не дали.
Дорн был быстр, как и все примархи – но Конрад Керз всегда был быстрее. И примарху Имперских Кулаков нечего было противопоставить слепой ярости, с которой на него обрушился Ночной Охотник.
Бой длился считанные мгновения – и вот уже один из братьев распростерся на полу, пытаясь схватиться за рану в груди, а прижавший его к холодному камню Керз вскинул руку, согнув пальцы в жесте, каким вырывали сердце из груди.
Этот удар Конрад применял часто, и обучил ему многих своих десантников. Но как бы они ни старались – им не удавалось достичь той смертоносной эффективности, с которой бил владыка Ностромо.
читать дальшеСогнутые пальцы дернулись вниз… и застыли, сжатые невидимой силой. Закостенела и вся фигура Ночного Охотника.
Магнус, хотя и сидел дальше всех, успел первым.
А спустя мгновение, когда глаза Конрада прояснились, и слепое бешенство смыло волной удивления, опомнились и другие примархи.
Сангвиний и Жиллиман схватили командира Повелителей Ночи за руки, оттащив назад и удерживая; Керз пару раз дернулся, попытавшись вырваться.
– Конрад, опомнись! – выдохнул Повелитель Ангелов.
– Так нельзя! – поддержал примарх Ультрамаринов, и Ночной Охотник слегка расслабился.
Магнус медленно опустил руку, протянутую к брату; Дорн приподнялся, растерянно глядя на отнятую от груди собственную руку и испачканные в крови пальцы.
Мгновением позже в глазах его вспыхнул гнев; вскочив, примарх шагнул к Керзу, сжав кулаки… но в то же мгновение на его запястьях мертвой хваткой сомкнулись пальцы Пертурабо и Мортариона, и Рогал замер, удержанный весом двух братьев.
– Стой спокойно, – мрачно посоветовал Железный Воин; Дорн нехотя подчинился.
– Братья! – Хорус вклинился между двумя примархами, раскинув руки. – Опомнитесь, вы что творите!
– Ты слышал, что он сказал, – процедил Керз.
– И повторю еще раз! – вскипев, Дорн рванулся, но братья держали его крепко.
– Повторишь – убью, – раздельно и четко произнес Ночной Охотник, глядя в глаза Рогалу.
Тот набрал воздуху в грудь, собираясь ответить, но не успел.
– Хватит! – рявкнул Хорус. – Даже не думайте вновь сцепиться! Попробуете – свяжем обоих, кровью Отца клянусь!
Это подействовало. Дорн, сжав зубы, молча кивнул. Секундой спустя прозвучал голос Конрада:
– Можете пустить. Не кинусь на него.
Сангвиний и Жиллиман, переглянувшись, разжали пальцы.
Ночной Охотник, ссутулившись по своему обыкновению, двинулся к двери; на ходу бросил взгляд сперва на Дорна, потом на Хоруса, потом – на неподвижного бледного Фулгрима. Коротко усмехнулся и вышел.
И тогда Мортарион и Пертурабо тоже отпустили брата.
Дорн, кинув на дверь короткий взгляд, подчеркнуто военным движением поправил разорванную на груди одежду; организм примарха уже начал заращивать раны.
Остальные смотрели на него – молча.
– Вы и раньше конфликтовали, – наконец тяжело произнес Пертурабо, – но это уже слишком.
– Конрад всегда предпочитал решать вопросы когтями, – мрачно отозвался Дорн.
– Оба хороши, – впервые заговорил Магнус. – Ты-то сам ему что сказал?
– То, что думал! – сверкнул глазами примарх Имперских Кулаков. – То, на что закрывать глаза…
– Рогал, – перебил его Хорус. – Не знаю деталей – что тебя так возмутило – но нет повода братьям вцепляться друг другу в горло.
– Вот теперь на его стороне? – гневно осведомился Дорн, сжимая кулаки.
– Хватит!
Удар сотряс полированный стол так, что доска треснула; примархи ошеломленно оглянулись на обычно спокойного брата.
Сангвиний выпрямился во весь рост, развернув белые крылья; глаза его сверкали таким гневом, что остальные невольно отшатнулись. На мгновение он показался истинным Повелителем Ангелов – не просто главой Легиона, но небожителем, не имеющим ничего общего со смертными.
– Нет никаких «сторон», – отчеканил примарх. – Нет, и не будет! Да, мы разные, мы отнюдь не всегда ладим – но мы братья. На одной стороне. На стороне людей! Рогал, разве ты сам этого не понимаешь?
– Скажи это Керзу, – недовольно отозвался Дорн, но не стал спорить.
Примарх Девятого Легиона вздохнул, опустив крылья. Гнев уступил место печали; более он ничего не сказал.

Коридор, как и все проходы в этом дворце, был широк, и не меньше пяти человек могло пройти по нему плечом к плечу. Но медноволосый гигант, неспешно ступавший по мраморному полу, казалось, занимал весь проход; впечатление усиливалось еще и тем, что за ним шли двое космодесантников. И хотя они уступали своему предводителю в размерах, но всех троих окутывала почти одинаковая аура могущества. Пусть даже сейчас никто из них и не был облачен в доспехи.
Магнус замедлил шаг, приближаясь к массивным дверям – у которых напряженно застыли два других десантника. Вот только с его собственными спутниками они были схожи лишь размерами: внешность же указывала на родство с Владыкой Ночи.
– Я хотел бы поговорить с моим братом, – низкий рокочущий голос примарха отразился от стен.
Один из Повелителей Ночи сдержанно кивнул, с недоверием разглядывая пришедших. Чуть приоткрыл дверь; она даже не скрипнула, но из глубины комнаты донесся усталый голос:
– Что такое, Зсо?
– Повелитель, примарх Магнус желает с вами поговорить, – негромко сообщил десантник.
– Хорошо, – последовал ответ после небольшой паузы.
– Меланхтон, Утизарр, подождите меня, – велел Магнус, двинувшись к дверям. Повелители Ночи расступились, пропуская гиганта; как только дверь закрылась, они шагнули на место, недружелюбно глядя на оставшихся проспериан.
Магнус, перешагнув порог, пару секунд постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку; потом все так же неспешно двинулся в глубь покоев своего брата.
Ночной Охотник лежал на кровати, в той же черной одежде, в которой был на собрании; закинув руки за голову, он смотрел в потолок, и повернул голову лишь когда Магнус приблизился вплотную.
– Тебя Хорус прислал? – осведомился он неприязненным тоном.
– С чего вдруг? – удивился гигант. – Пожелай он что-то узнать – пришел бы сам, ты же его знаешь не хуже меня, Конрад.
– Ночной Охотник, – вновь отвернувшись, поправил примарх.
– Конрад, – настойчиво повторил Магнус. – Это тоже твое имя.
– Тебе бы понравилось, если бы я звал тебя только Рыжим? – Керз повернул голову, вонзив в лицо брата холодный черный взгляд.
Который наткнулся на спокойную мирную улыбку.
– А в этом есть что-то обидное или неверное? – осведомился Магнус, демонстративно дернув медную прядь.
– Для тебя – нет, наверное, – устало отозвался Конрад, вновь переводя взгляд на потолок.
Примарх Тысячи Сынов огляделся по сторонам.
– Послушай, на что тут можно сесть? Твою мебель явно не под мой вес делали…
Неожиданный, обыденный вопрос, казалось, заставил Ночного Охотника стряхнуть оцепенение. Он с недоумением поглядел на брата, потом осмотрелся.
– Вон там, в углу, скамья. Должна выдержать.
– Спасибо, – Магнус коротким жестом пролевитировал к себе скамью, опустился на нее и довольно кивнул: да, достаточно крепкая.
Конрад гибким текучим движением сменил позу – теперь он сидел, подтянув колени к груди и обхватив их руками, глядя куда-то в полумрак.
– Ты хочешь поговорить о том, что сегодня было, – произнес он.
– Да, – спокойно признал Магнус.
– Зачем? – Ночной Охотник по-прежнему смотрел прямо перед собой. – Ты и так все видел.
– Видел – да, но не все понял. Вы с Рогалом понимали, о чем идет речь, но я-то не знаю, что именно его так разозлило, и откуда он узнал…
– От Фулгрима, больше неоткуда, – бледно усмехнулся Керз. – Я только ему говорил…
Он вдруг закусил губу, сжав пальцы так, что костяшки побелели, но продолжать фразу не стал.
– В любом случае я не знаю, о чем шла речь. Разве что могу предположить – о твоих видениях?
– Конечно.
Магнус слегка помедлил, а затем осведомился:
– Конрад, а ты уверен, что они точны?
Ночной Охотник резко развернулся, уставившись на брата глазами, полными холодного бешенства.
– Ты что в этом понимаешь?!
– Конрад, – улыбнулся даже не вздрогнувший Магнус, – кто я по-твоему?
– Примарх Пятнадцатого Легиона, – сухо сообщил Керз. – Магнус Рыжий. Сильнейший из нас пса… а, да.
– Вот именно, – кивнул примарх. – Уж поверь, как раз я в видениях понимаю. И знаю, что будущее не всегда четко определено.
– Я это тоже знаю, – проворчал Конрад, вновь садясь как раньше. – Но если бы было много вариантов – то я бы и их и видел… Не спорь, Магнус!
Тот, именно возразить и собиравшийся, замолк, не успев даже начать.
– Ты сильнее как псайкер – потому что одарен во всех областях. Но в видении я лучше… поверь, я видел только одно будущее. И я не раз погружался в транс, стараясь увидеть что-то другое… даже не один десяток раз…
Он помолчал, запрокинув голову и глядя вверх; черные волосы, сливающиеся с полумраком, рассыпались по плечам.
– Напрасно. Иногда я видел отдельные фрагменты, выхваченные из разных времен, иногда – долгую линию событий… но это все было единственным будущим. Единственно возможным.
Голос Охотника звучал монотонно, отрешенно – словно он уже множество раз повторял эти слова для себя, успев привыкнуть к ним.
Впрочем – почему «словно»?
– Но что это было за будущее? – тихо спросил Магнус.
– Ты не поверишь, – мрачно усмехнулся Керз, бросив на собеседника короткий взгляд. – Никто не поверит. Фулгрим… Дорн… ты видел.
– Но я-то, в отличие от них, знаю цену видениям, – возразил Магнус.
– Ты слишком ученый по уму, – дернул примарх Повелителей Ночи уголком рта. – Ты будешь все разбирать… анализировать… изучать… Когда это бесполезно. Будущее надо просто принять. Нам в нем жить, Магнус. Нам в нем умирать.
Он замолчал и снова устремил взгляд в темноту.
Магнус молча покачал головой. Тяжело поднялся со скамьи и двинулся к выходу, не нарушая раздумья ушедшего в себя брата.
И у самой двери его догнал тихий голос:
– Магнус…
– Да? – примарх остановился, оглянувшись.
– Не верь Отцу.
– Что?
Магнус развернулся всем телом, глядя на сгорбившегося в тенях Керза.
– Не верь Отцу, – повторил тот. – Единственное, что скажу.
– Конрад, – помедлив несколько секунд, произнес Магнус. – Если именно такое будущее ты видишь… я очень надеюсь, что ты ошибаешься.
Ночной Охотник никак не отреагировал. И только когда за примархом Тысячи Сынов закрылась дверь, он еле слышно прошептал:
– Я тоже надеюсь… хочу надеяться…

Отпустив своих капитанов, Магнус свернул в коридоры, ведущие к внешним стенам; после темной, небольшой комнаты брата ему хотелось побыть на просторе.
И шагнув на исполинский балкон, по которому мог бы легко проехать танк, он увидел у перил другую фигуру, высокую и изящную; легкий ветерок шевелил белые перья крыльев и золотистые волосы.
Сангвиний оглянулся на приближающегося брата.
– Ты был у Конрада?
– Да, – Магнус, став рядом, облокотился на массивные перила; теперь ветер всколыхнул и медную гриву. – Как я и думал… Рогал услышал о его видениях и впал в ярость.
Повелитель Ангелов еле слышно вздохнул.
– Почему? – с болью спросил он. – Мы – дети одного отца, мы – на одной стороне, сражаемся на одной войне… но в то же время мы не можем ужиться друг с другом. Почему?
– Наверное, потому что мы слишком разные, – Магнус задумчиво смотрел на город, казавшийся совсем миниатюрным. – И воспитали нас очень по-разному, на двух десятках планет… Это ведь тоже влияет. Сравни лионов Калибан, где псайкеров жгли на кострах, и мой Просперо, где без них невозможно культуру представить.
– Ты прав, – согласился Сангвиний.
Магнус вдруг усмехнулся:
– Впрочем, знаешь… посмотри сейчас на нас. Два брата стоят себе на балконе и обсуждают семейные проблемы. Если забыть о том, кто мы – точно такую же картину можно увидеть в миллионах семей по всему Империуму.
– Ну мы ведь тоже люди, не так ли? – пожал плечами Сангвиний, и тоже улыбнулся. – Знаешь, твои слова напомнили… Когда я последний раз был на Баале, то так вышло – прошел мимо играющих детей, двух мальчиков и девочки помладше. Не знаю, чьи они – я тогда сильно спешил.
– Наверное, они эту встречу на всю жизнь запомнили.
– Наверное, – согласился Сангвиний. – Но я о другом подумал… а что если бы не было варп-шторма? Если бы мы росли вместе, двадцать детей одного отца – бок о бок, как семья? Не в джунглях, трущобах, у вулканов или в ядовитых долинах? Было бы все так же, как и сейчас – или бы мы не чувствовали друг к другу никакой неприязни?
– Не знаю, – признался Магнус. – Но… не было бы варп-шторма, могло бы случиться что-то другое. Мы ведь особенные с рождения – дети Императора, прародители Легионов… хотя, конечно, мы с тобой отличаемся больше всех, просто по внешности. Так что – могло ли у нас быть обычное детство?
– Прежде всего мы – люди, – неожиданно жестко сказал Сангвиний. – Измененные еще до рождения, но – люди. Да, я могу согласиться, можно считать, что отсутствием сплоченной семьи мы заплатили за свою силу и власть. Но, как по-твоему, это справедливо?
Магнус молча пожал плечами.
– Впрочем, – продолжил Сангвиний, – все же одно качество семьи у нас есть.
– Какое? – заинтересовался второй примарх.
– Доверие.
– То есть? – удивился Магнус.
– Рогал не любит Конрада, Леман косо глядит на тебя, и ты отвечаешь взаимностью, Робаут и Альфарий вечно спорят… они не захотят работать друг с другом. Но если так получится – то они будут друг друга прикрывать и помогать. И в бою Рогал смело повернется к Конраду спиной, зная, что тот сразит любого, кто нападет сзади. И точно так же мы все можем положиться на Отца, а он – на нас.
«Не верь Отцу…»
Магнус еле заметно вздрогнул, но не повторил слова Ночного Охотника вслух.
– Но доверие, думаю, все-таки сильнее там, где нет вражды, – сказал он вместо этого. – Конечно, Леман, пусть и неохотно, но поможет мне в бою – но поговорить с ним так, как с тобой, я вряд ли смогу. Тебе я верю больше.
– Я рад это слышать, – спокойно кивнул Сангвиний. – И ты знаешь, что и я тебе верю, Магнус.
– Несмотря на то, что говорят о моих силах? – Магнус пристально посмотрел на брата, позволив крошечной молнии скользнуть по кончикам пальцев.
Сангвиний улыбнулся и сделал шаг в сторону, раскрывая могучие крылья.
– Мне ли упрекать за отличия?
– Ты прав! – рассмеялся примарх Тысячи Сынов.

Много позже, во время последней грандиозной битвы войны, которую еще не назвали Ересью Хоруса, белокрылый ангел стоял на стене дворца Императора, оглядывая поле битвы. Его капитаны настойчиво советовали не показываться постоянно на открытых местах – слишком уж заметен был примарх.
Но Сангвиний предпочитал смотреть на мир своими глазами, а не слушать донесения.
И сейчас, во время краткой передышки в битве, он смотрел на поле, беззвучно шепча имена, одно за другим: «Пертурабо… Конрад… Фулгрим… Хорус… Магнус…»
Два последних всегда доставляли наибольшую боль.
Впервые узнав о том, что Тысяча Сынов встала на сторону Хоруса, Сангвиний надеялся, что сможет связаться с Магнусом, понять, почему он так поступил, может быть – переубедить…
Во время войны на просторах Империума возможности так и не представилось; теперь же, в бесконечной мясорубке схватки за Терру, это было еще сложнее.
Пусть даже Магнус и находился почти что рядом, вместе с другими братьями, ставшими врагами.
Сангвиний молча покачал головой и двинулся прочь со стены, обдумывая увиденное… и одновременно повторяя про себя совсем другую мысль.
«Отец слишком занят, чтобы его можно было расспросить о случившемся, от Лемана можно добиться лишь героической похвальбы… Все равно. Если мы выиграем битву за Терру – я разберусь, в том, что с тобой случилось, брат. Кровью и крыльями клянусь – я это выясню, кого бы ни пришлось спрашивать.
Я выясню, что и почему произошло – потому что я тебе верю.
Ведь мы – братья».

23.08.2009 – 25.08.2009