Как раз когда обсуждали наступающий праздник, дедушка сказал: "Семьдесят один год назад спасли мир". Не могу не повторить.

С Днем Победы!

Разобравшись с лабораторией Ханады, герои наконец решили известить губернатора о том, что в его городе творится. Время для визита они выбрали удачно: Эмесер, в отличие от жены, только что вернулся. Причем не один: во дворе слуги таскали ящики и мешки, стражники наблюдали за хмурыми бандитами со связанными руками, сам Огненный был очень доволен.
Как выяснилось, это банда контрабандистов огнепыли, которую ловили уже три недели, и вот сегодня накрыли. Магистрат Пелепс Метей остался на месте – вычищать логово, Эмесер вернулся с пленниками и собственно контрабандным грузом, который пока что будет храниться здесь. По этому поводу губернатор был в прекрасном настроении.
Последнее Астрид и Нигаи ему сразу же испортили своим рассказом о нелегальном чародее, убийствах и прочем. Эмесер сказал, что никому вот верить нельзя, и обещал разобраться со всеми этими делами.
читать дальшеТем не менее, герои решили действовать и сами. Но вот какой может быть след? А оставалась одна зацепка – фраза «…ний Цветок справи…» из погибшего письма. Астрид насела на Сигизмунда, выяснила, что он не умеет читать, и что Осенний Цветок – это девушка удивительной красоты, служившая у Хан Вэя. Он ее посылал с неким поручением, потом она вернулась, потом снова куда-то исчезла.
А вот куда? И как ее вообще искать? Дракорожденные обрушились на слуг, и выяснили детали – при последнем появлении Осенний Цветок принесла в сумке что-то вроде шкатулки, и что Хан Вэй сказал что-то вроде «там тебя не заметят».
Нигаи и Астрид обыскали спальню Хан Вэя, нашли еще один тайник и искомую шкатулку. Пустую, правда, но носящую следы тауматургического зачарования на… сохранение чего-то биологического. Так вот, в чем принесли образцы.
А вот где ее теперь искать? Поразмыслив, дракорожденные пришли к выводу, что ситуация «там тебя не заметят» в отношении красивой девушки может относиться к бор… к дому отдохновения госпожи Розы.
Решив подкрепить авторитет Возвышенных лишними факторами, Астрид и Нигаи обыскали архив Хан Вэя и выяснили, что заведение-то принадлежит Розе, а вот все, что в нем находится – угадайте кому. И с этими документами на руках дракорожденные отправились договариваться.
Госпожа Роза приняла их моментально – собственно, сама подошла, увидев Возвышенных. От обычных услуг те отказались, после чего Нигаи применил манипуляцию. Как он думал; по мне, так это было запугивание.
Тем не менее, оно сработало. Роза призналась, что именно произошло.
Да, Хан Вэй прислал к ней Осенний Цветок. Нет, она не знает обстоятельств – намеренно никогда не спрашивала. Нет, сейчас девушки у нее нет. Роза отправила ее к своим родственникам в Серебряный Храм. А что это? Маленький городок рядом, вернее – вообще поселение вокруг храма божества этой области.
Нигаи стребовал с Розы рекомендательное письмо, и на следующее утро все выехали в нужный городок. Незаменимый Джитай доложил, что оное божество зовут Алорадис Всеслышащий, на удивление неконфликтный дух, но правила общения с ним все соблюдают.
Прибыв в тихий-тихий городок, герои быстро нашли Серебряного Ручья, искомого родственника – он оказался монахом и помогал справляться с сельскохозяйственными работами. Вопросы об Осеннем Цветке он перенаправил к главе храма – именно она приняла девушку и беседовала с ней после ее прибытия. Зато представил гостей оной главе, закончив свой труд.
Настоятельница храма оказалась дракорожденной Земли по имени Спокойствие Камня. Красноречие у нее было примерно на том же уровне и ответы оказались лаконичны. Нет, девушки по имени Осенний Цветок нет. Да, сменила имя на Белую Хризантему. Нет, нельзя у нее что-то узнать. Дала клятву молчать о прошлом. Увидеться можно.
Астрид попыталась побороть настоятельницу логикой, и противостояние пламени и скалы длилось, пока волне… в смысле, Нигаи это не надоело.
Возвышенные двинулись туда, где поселилась Цветок – и внезапно та сама выбежала им навстречу, была моментально опознана Сигизмундом. Только вот почему бежала?
А потому что за ней гнался эримантос. Откуда он тут взялся, можно было подумать позже, а сейчас – время спасать свидетельницу.
Да, с демонами оба Возвышенных драться не привыкли. Но Астрид тут же сообразила план: она отвлекает демона, а Нигаи в это время творит заклинание, которое точно поможет.
Отвлечение было… очень ярким. Поначалу Астрид металась из стороны в сторону, осыпая эримантоса оскорблениями и оттягивая его внимание на себя. А потом изящным прыжком оказалась… прямо на демоне.
Тому всадница не понравилась, и он пытался ее сбросить, сорвать, раздавить, катаясь по земле… Ничего не помогало. Даже от переката Астрид увернулась, перекатившись по демону.
Сигизмунд пытался помочь, но рык дракорожденных и подтверждающая хватка Джитая его от этого уберегли.
Эримантос в итоге ринулся на ближайший дом, рассчитывая проломить стену и побить Астрид о нее или все, что будет внутри. Огненная поняла это вовремя и при помощи врожденной магии, Возвышенного таланта и описания совершила прыжок – на десяток метров вверх и на двадцать вперед. Этого более чем хватило, чтобы перемахнуть дом и приземлиться на демона, проломившего противоположную стену.
И тут Нигаи закончил накопление энергии и вызвал гигантского пса из потоков воздуха – Гончую Пяти Ветров. Та яростно накинулась на эримантоса, а Астрид ушла в сторону, давая возможность существам чистой магии разобраться друг с другом.
Схватка была серьезной, но Гончая победила с небольшой помощью посланных Возвышенными стихийных снарядов. Демон рухнул, Возвышенные вздохнули спокойно, и огляделись в поисках девушки.
А та обнаружилась относительно неподалеку в компании Спокойствия Камня – то ли побежала к ней, то ли настоятельница сама услышала о происходящем и сразу явилась. Оценив ситуацию, монахиня пришла к выводу, что раз гости ликвидировали вломившуюся скверну, то им можно бы и помочь.
Нет, не позволить разговаривать с Цветком. Астрид и Нигаи отправили пообщаться с Алорадисом Всеслышащим, поскольку один из его божественных талантов – способность слышать все, что происходит на его территории. Правда, поскольку он обычно нематериален, устанавливайте с ним контакт сами, как получится.
Ну, это не проблема. У Нигаи как раз имеется чарм, позволяющий при наличии Эссенции и зеркала видеть нематериальных духов.
Алорадис согласился помочь, но возникла некоторая проблема – мышление духа и его манера выражать мысли от привычной человеческой отличалась, и во фразы вроде «чужая звезда» и «костер жизни» Возвышенные сходу не очень вникли. Тем более, что и вопрос не могли точно сформулировать.
Но в итоге Алорадис просто раскрыл перед ними начертанными в воздухе буквами запись разговора, состоявшегося годы назад.
Диалог– Он мертв. Мой ученик выбрал правильного демона, все получилось. Мы в безопасности, любимый.
– Ты не слишком рада?
– Трудно радоваться тому, что мы совершили.
(шелест – словно кто-то в роскошном одеянии поднимает руку, желая возразить).
– Нет, не надо. Не принимай вину на себя; ты выдвинул лишь ту часть идеи, которая касалась смерти. Оставшиеся детали были моими.
(краткая пауза)
– Да. Были. Если бы ты знала, как тяжело мне видеть Тазена, уверенного, что он завоевал тебя…
(короткий невеселый смех)
– Именно поэтому я старалась держать его подальше от тебя, пока все не будет сделано. Ты мог и не последовать добродетели Дракона, верно?
– Признаю за собой этот недостаток… Что ж, осталось немного. Призрак не появится?
– У Тазена не было достаточно якорей в жизни, чтобы восстать в Нижнем Мире, любимый. Но я дала Ханаде нужные указания; он выстроит гробницу так, чтобы максимально успокоить душу и дать ей нужный толчок к перерождению.
– Никогда не стоит недооценивать смертных. Я это давно понял.
– Особенно смертных, которые хотят знаний и очень долгой жизни.
– Верно. Что ж, хорошо, что мы покончили с этим делом.
– Если бы не… твой недуг…
– Называй вещи своими словами, любимая, нам нет нужды быть дипломатичными друг с другом. Бесплодие.
(краткая пауза. Шелест одежды – словно двое заключают друг друга в объятия.)
– Да. Оно. Но теперь у нас будут дети, и никто не сможет упрекнуть тебя. Вне зависимости от крови, они – наши.
– Мы им расскажем, конечно. Когда они будут к этому готовы. Нельзя таить правду от своих.
– Когда-то эта военная прямота меня в тебе и привлекла. Даже годы политики ее не вытравили, верно?
– Ты права. Но нам нечего здесь больше делать. Пора возвращаться домой и изобразить, что мы его и не покидали. И забыть обо всей этой истории, как если бы она случилась просто в кошмаре. Ты согласна, Нелана?
– Да, Эмесер. Вернемся домой.
Вот это новости. Но теперь все ясно – и с образцами, и с убийствами, и их причиной. И с наставничеством тоже. И что, собственно, теперь делать?
Возвышенные впали в задумчивость. Вообще, реальных вариантов было несколько:
- шантажировать Эмесера и Нелану самим или передать информацию одному из своих Домов;
- обвинить его или прийти в компании магистрата. Благо, судя по слухам, он как раз вернулся.
- ничего не делать вообще.
Поразмыслив, Астрид и Нигаи решили пойти к магистрату и поведать ему все, что произошло.
Пелепс Метей, пожилой Воздушный дракорожденный, спокойно отдыхал после путешествий и множества дел. Известия от молодых собратьев ему настроение тоже мигом испортили; уяснив ситуацию, он взял гримкливер, Астрид и Нигаи и двинулся прямиком к Эмесеру.
Губернатор Тихого Ветра гостей ждал, и возражать обвинениям не стал. Он задал пару вопросов, признался, что уже понял, что они делают, когда узнал о поездке в Серебряный Храм. Увы, он военный, а не интриган, и выплести ситуацию иначе просто бы уже не успел и не сумел. А гордость дракорожденного не позволяет бежать.
Одна лишь просьба: не трогать Нелану. Его самого хватит. Да, она бы сказала то же самое… но он не собирается оставлять любимой выбора.
Потому что подвал дворца полон огнепыли, и ее взрыв не сдержать даже аниме Огня. А в руке у Эмесера алхимический запал.
Нигаи и Астрид отступили моментально, Метей попытался выбить запал из рук Эмесера, но тот встретил магистрата огненной волной, и заставил потерять время. Сам Метей успел выскочить из дома – и через миг тот утонул в пламени. Перекрытия и балки обрушились, вся центральная часть дома обвалилась на голову своего хозяина.
Дело было раскрыто и завершено. В Тихом Ветру больше ничто героев не держало, так что они покинули город с чувством сожаления и двумя новыми слугами. Да, двумя – потому что Серая Ива правильно оценила происшедшее, и попросилась с ними. Она была убеждена, что когда Тепеты пришлют замену Эмесеру, ей придется несладко.
Торговая сделка двух Домов провалилась. Но обе семьи оценили действия молодых Возвышенных при расследовании и задались вопросом – так, а что они еще могут?
Надо бы проверить.

Немного альтернативЕсли бы Астрид и Нигаи пришли к Эмесеру без магистрата – он бы попытался как-то их убедить. К сожалению, присутствие Метея, яростного поборника закона, оставляло ему лишь один выход. То же самое случилось бы, не сумей он убедить Возвышенных сам.
Если бы материалы были переданы кому-то из Домов, последствия бы стали ясны гораздо позднее.
А если бы Астрид и Нигаи пришли к Эмесеру с предложением шантажа, то он бы рассвирепел и схватился за дайклейв. Схватка с опытным Возвышенным-военным, вдвое старше гостей вместе взятых, могла кончиться печально.

Я уже выкладывал цитату про женские романы. А теперь немного об образовании.

- Но почему же, папа! У нас хорошая школа.- Я вспомнил все, что нам говорили на подготовительном.- Преподавание построено на самых современных, самых научных принципах, одобрено психологами и...
- ... дает превосходную зарплату учителям, поднаторевшим в современной педагогике,- перебил меня отец.- Предметы изучения делают основной упор на практические жизненные проблемы с тем, чтобы ориентировать ребенка в мире демократического общественного устройства, подготовить его к испытаниям взрослой жизни в условиях нашей сложной современной культуры. Извини, сынок, я беседовал с мистером Хэнли. Мистер Хэнли искренний человек, и, чтобы достичь поставленных им благородных целей, мы тратим на обучение школьников гораздо больше, чем любой другой штат, за исключением Калифорнии и Нью-Йорка.
- Но что же в этом плохого?
- Что такое "обособленное деепричастие"?
Я не ответил.
- Почему Ван Бюрен проиграл перевыборы? Чему равен корень кубический из восьмидесяти семи?
О Ван Бюрене я помнил только, что был когда-то такой президент. Зато я смог ответить на следующий вопрос:
- Чтобы узнать кубический корень, нужно посмотреть таблицу на задней странице учебника.
Отец вздохнул.
- Ты никак думаешь, что таблицу эту нам принес архангел с небес? - Он печально покачал головой.- Виноват, конечно, я, а не ты. Мне следовало подумать обо всем этом еще несколько лет назад, но я решил просто потому, что ты любишь читать, мастерить и быстро управляешься с цифрами,- что ты учишься и получаешь образование.
- А, по-твоему, разве нет?
- По-моему, безусловно нет. Твоя школа - очень приятное место времяпрепровождения, сынок, она хорошо оборудована, ею хорошо управляют, ее хорошо содержат. Конечно, она совсем не похожа на "джунгли с черными досками", отнюдь! Я думаю, что вы, ребятишки, ее любите. И есть с чего. Но вот это,- отец сердито хлопнул ладонью по программе.- Халтура! Барахло! Профессиональная терапия для кретинов!

Полагаю, многие бы согласились и сейчас. А это читать дальшеРоберт Хайнлайн, "Будет скафандр - будут и путешествия". 1958 год.

Сегодня наконец попробовал на зуб классический Вархаммер, настольный. Спасибо человеку, которого же сам и заинтересовал вселенной: если точнее, это игрок брата Баннуса отсюда.
Мы договорились на 750 очков, расклад был такой - его Имперская Гвардия против моих Ангелов. Ростер партнера, увы, не приведу, но там имелись отряды пехоты, "Химера", "Леман Русс", три "Стража" с плазменными пушками и псайкер-прорицатель. Ну и полковник, ясное дело.
Мой ростер вышел таким:
2 тактических отделения (в одном есть боец с мелтой).
1 девастаторное (плазмапушка, тяжелый болтер, ракетомет, лазпушка).
1 штурмовое.
1 библиарий (дисциплина пиромантии, одна сила и базовая).
1 дредноут-библиарий (сангвинарная дисциплина, одна сила и базовая).
1 "Хищник" (обычный).
Возможно, не очень эффективно, но мы оба играли скорее для того, чтобы набраться опыта. Сразу отмечу - нет, выиграть мне не удалось, но я этого и не ожидал.

Что вышло со стороны партнера по игре:
- Очень хорошо выступили "Стражи": своей плазмой они сожгли мне одно тактическое отделение и штурмовиков до того, как те успели что-то сделать нормально. Не, не на первом ходу - точнее, тактики легли на первом, штурмовики на втором. Правда, при попытке расстрела дредноута один "Страж" промазал, второй не пробил, а третий неудачно кинул смещение, и сжег часть своих солдат. Сангвиний защищает.
- Исключительно зверски показал себя "Леман Русс", который пожег почти все второе тактическое, уничтожил "Хищника" и уже на самом последнем ходу добил почти всех девастаторов. Кровь примарха течет в его трубах, раскаляя движок.
- Имперская пехота проявила себя послабее, взяв в основном массой стрельбы. Один солдат, выживший из истребленного отделения, даже два хода бегал под огнем двух болтеров, и только потом лег. Псайкеру регулярно ничего не удавалось, но его хотя бы не засасывало в варп. Приказы полковника исполнялись от случая к случаю.
- Ветеранам-воинам очень не повезло, но об этом позже.

Что с моей стороны:
- Штурмовиков и мелту проверить так и не успел. Жаль, у меня базовая идея была - навязать ближний бой, там бы фиг что сделали.
- Тактиков тоже не очень проверил, хотя оставшиеся двое держались, не поддавались огню и панике, и стреляли до последнего.
- Истинными героями показали себя девастаторы. Они забили кучу солдат противника, поранили танк и транспорт, и еще много чего бы устроили, если бы не "Леман". Кстати, за весь бой они практически не двигались, потому что не надо - каждый ход в пределах стрельбы оказывалась какая-нибудь вкусная цель.
- Дредноут выступил офигенно. Ранило его только откатом от своей же мощи, психосилы ему успешно удавались. На последнем ходу он добежал до противника и срезал половину отряда. Вот сразу бы так.
- Психосилы вышли довольно занятно. Пиромантия - прекрасная вещь, если ее применить удачно; так-то я ухитрился на девяти кубах "Солнечной вспышки" выкинуть всего одно попадание. Чудесно. Зато сангвинарная дисциплина себя показала. И, кстати, оба псайкера дожили до конца боя, несмотря на то, что по библиарию постоянно кто-то палил. В том числе и "Химера", почти в упор... и мимо. Снова скажу: Сангвиний защищает.

Что запомнилось:
- Ветеранам ИГ, как я сказал, зверски не везло. Они едва успели высадиться из "Химеры", как дредноут приложил их "Страхом Тьмы", обратив в бегство, и не дав ни по кому выстрелить. На следующем ходу они оправились, более-менее восстановились, ринулись обратно - но стрелять было уже не по кому. Им удалось лишь пальнуть по дредноуту же, не пробить его. Потом часть отряда сожгла своя же плазма от "Стражей". А потом дредноут до них дошел и вырезал почти всех оставшихся.
- Фаза психосил. Я накладываю на ветеранов тот самый "Страх Тьмы", и они убегают. Я перехожу к библиарию, выбираю "Солнечную вспышку"... и тут до меня доходит, что я сильно ошибся. Если бы я применил ее сперва, то ветераны бы точно под нее попали, и, вероятно, убежал бы мало кто. Неверный расчет порядка, да. Правда, все равно там лишь одно попадание было, оно досталось "Химере".
- Я тараню "Хищником" транспорт. Если честно, решение оказалось неудачным, и стоило мне танка - "Леман" на него очень удачно зашел сзади. Но соль не в этом, а в результате. "Хищник" идет на таран, мы подсчитываем силу ударов, выходит, что он пробивает "Химеру" на 2+, я кидаю дайс...
ЕДИНИЦА. Ржали долго, потому что это надо было еще повезти.
- А вот последний момент вообще требует разъяснений, был бы благодарен. Дредноут-библиарий кастует "Страх", ему удается, но он выкидывает опасности варпа. Кидаю по таблице, выпадает самый дурной результат - "пройдите проверку лидерства, или вас засосет в варп нафиг".
И вот тут засада. Параметра лидерства у дредноута просто НЕТ. Он считается машиной, а они ее не проходят. Но он при этом живой псайкер, значит, что-то у него должно быть?
Поискали по-быстрому, не нашли. Я, кстати, не удивлен, что в корбуке не нашел: все-таки психодредноуты есть только у Сангвинарных и у Хаоса - но кодекса десанта последнего в седьмой редакции просто еще нет. А в кодексе Ангелов сходу не нашел.
Мы решили, что у него лидерство будет равно лидерству обычного библиария - 10. Проверку он прошел, но хотелось бы знать точнее.

Немного размытых планшетных фото:
читать дальше

Обе армии на моем столе:

Изначальная расстановка. Террейна не было, так что банки = колонны, коробка = храм со статуей, диски = кратеры. Стены - остатки большего храма.

Первые маневры, "Химера" подбирается к целям.

Еще маневры, танковые и психические. С этого момента библиарию стало везти.

Обе стороны несут потери. Количество миниатюр сократилось.

Последний ход. "Хищник" и "Химера" на самом деле уничтожены, в тени дредноута два ветерана. Будь еще время, на следующем ходу он бы начал рукопашную со "Стражами".

В целом же - процесс мне понравился, хотя он долгий и кубоизобильный. А вот что нужно - это или стол, или еще какую твердую поверхность побольше. На полу не очень удобно линию видимости сверять.

Не так уж многое меняется со временем.

Глупые романы леди-писательниц - это класс с множеством подвидов, и каждый подвид определен специфическим сортом глупости, доминирующим в романе: пустота, банальность, ханжество или педантичность. Но коктейль из всех составляющих, эта комбинация разнообразной женственной бессмысленности, производит самую большую категорию подобных произведений, которую мы можем выделить в особенный сорт "мозги-и-шляпки". Героиня, как правило, леди (урожденная или же получившая дворянство в наследство от родственника) с порочным баронетом, любезным герцогом или неотразимым младшим сыном маркиза в качестве возлюбленного на первом плане, священником и поэтом-воздыхателем на среднем и толпой поклонников, смутно указанных на периферии. Ее глаза и ее ум одинаково ослепительны; ее нос и ее мораль одинаково избавлены от неправильности; у нее превосходное контральто и превосходный интеллект; она безупречно одета и безупречно набожна; она танцует как сильфида и читает Библию в оригинале. Или же, возможно, героиня неблагородного сословия, но в этом случае богатство и статус - единственное, чего ей недостает. Ее непременно принимают в высшем обществе, где героиню ждет триумф: она отвергает множество предложений руки и сердца и получает самую лучшую партию. В финале она носит фамильные или иные драгоценности как корону высшей добродетели. Беспутные мужчины кусают губы в беспомощном смущении от ее находчивых ответов, или же тронуты до раскаяния ее порицанием, которое по соответствующим случаям взлетает к высотам риторики. В публичных выступлениях она удивительно красноречива, в приватных разговорах она удивительно остроумна. В ней признают глубокую проницательность, она видит насквозь поверхностные философские теории, ее замечательное природное чутье служит чем-то вроде хронометра, мужчинам остается лишь сверять с ним свои часы, и все будет хорошо. Мужчины рядом с ней играют подчиненную роль. Изредка и намеками вас уверяют, что рабочим днем мужчины ведут некие дела, но будто бы конечная цель их существования - сопровождать героиню в ее шествии по жизни. На балу они ослеплены; на выставке цветов они очарованы; на конной прогулке они околдованы ее благородным умением ездить верхом; в церкви они благоговеют перед восхитительной торжественностью ее манер. Она идеальная женщина в чувствах, в способностях, в грации.
...
Мы читаем, что этот возлюбленный, хоть и "удивительно похож" на нее "способностями и возможностями", при этом "бесконечно более чем она и развит, и благочестив", и она находит в нем "агапе, жертвенную любовь, которую так редко можно встретить, о чем она читала и чем восхищалась в Септуагинте, прочитанной ею, с ее способностями к изучению языков, в оригинале". Конечно! Греческий и иврит - просто игрушки для нашей героини. Санскрит для нее не сложнее азбуки. И она может разговаривать совершенно правильно на любом языке, кроме английского. Она настоящий полиглот, Крейцер в кринолине. Бедные люди! Немногие из вас знают хотя бы иврит; вы думаете, можно похвастаться тем, что, подобно Болингбруку, "знакомы с этой мудростью, и словах о ней", и, может быть, вам нравятся женщины, которые отзываются о вас пренебрежительно на всех семитских языках по очереди. Но нам неизменно повторяют, что у героини "прелестная головка", и поскольку ее ум с раннего возраста был развит вниманием к нарядам и хорошим манерам, она схватывает восточные языки (не говоря уже о диалектах) с той же воздушной легкостью, с которой бабочка собирает нектар с цветов.
...
Самый жалкий из всех видов дамских романов - роман-откровение, который призван изложить религиозные, философские и нравственные теории автора. Кажется, среди женщин, подобно суеверию, распространено мнение о том, что слова и действия идиотов вдохновлены свыше, а лучший выразитель откровения - это человек, напрочь лишенный здравого смысла. Судя по их писанине, некоторые дамы убеждены, что потрясающее невежество - что в науке, что в жизненном опыте - показатель высочайшей квалификации для формирования мнения по самым запутанным нравственным и философским вопросам. Их рецепт для разрешения всех трудностей - это нечто вроде: "Возьмите женскую головку, набейте поверхностными выдержками из философии и литературы, мелко нарубленными. Добавьте ложные представления о жизни общества, хорошо пропеченные. Дайте повисеть над письменным столом по несколько часов каждый день. Подавайте в горячем виде под соусом из слабого английского, когда никто не просит."

А это не про современную литературу. Это эссе вероятно, удивиться1856 года за авторством Мэри Энн Эванс, куда более известной под псевдонимом.
Полностью эссе лежит здесь, ссылка на оригинал - в тексте.

А, кстати, что-то я забыл, что у меня еще невыложенные рассказы есть - на сей раз уже не фанфики.
Снова Данлин, но на сей раз иной материк. И иная магическая традиция.

Металл браслета ярко блестел в лучах заливавшего стол солнечного света, с каждой секундой меняя оттенок. Полоса стали переплавлялась в серебро, и в такт изменениям цвета пульсировал коричневатый камень, вставленный в собранную из стальных пластин перчатку на руке ювелира. Еще несколько секунд – и браслет окончательно изменился, обрел облик чистого серебра. Камень-гемфорит потускнел, погасло и едва заметное свечение разбегавшихся от него линий узора Изменения.Металл браслета ярко блестел в лучах заливавшего стол солнечного света, с каждой секундой меняя оттенок. Полоса стали переплавлялась в серебро, и в такт изменениям цвета пульсировал коричневатый камень, вставленный в собранную из стальных пластин перчатку на руке ювелира. Еще несколько секунд – и браслет окончательно изменился, обрел облик чистого серебра. Камень-гемфорит потускнел, погасло и едва заметное свечение разбегавшихся от него линий узора Изменения.
Покрутив в руках преображенный браслет, Фавий Меделл кивнул с улыбкой. Работа всегда доставляла ему удовольствие, особенно такая – медленная, кропотливая, но помогающая создать нечто новое. Или придать иной блеск уже существующему.
Жаль, что измененный металл не обладал природно-магическими свойствами настоящего, и такое серебро годилось лишь на украшения. Зато настоящие металлы не обесценивались.
Меделл стянул перчатку-Фокус и осторожно высвободил из ее гнезда гемфорит. Взял с полки рядом другую перчатку, вставил камень в нее; теперь сталь на кисти ювелира сияла узором не Изменения, а Управления. Основа браслета была готова, так что дело оставалось за тщательно рассчитанной гравировкой.
Ювелир снова склонился над браслетом, коснувшись его кончиками закованных в сталь пальцев; лишний раз сверился с лежавшим рядом рисунком, сосредоточился – и гемфорит вновь запульсировал, наполняя своей силой узор перчатки.
Под пальцами Меделла на серебре проступали изящные тонкие линии, сплетавшиеся в силуэты оленя, охотников, собак, стрел… все, что пожелал заказчик. Ювелир потратил несколько недель на подготовку, и сейчас работал неспешно и уверенно, воплощая в металле сцену, существовавшую ранее лишь в сознании и на бумаге.
Стрелки часов на стене описали полный круг, когда Меделл наконец удовлетворенно выдохнул и откинулся назад, глядя на лежащий перед ним браслет с тонкой гравировкой. Осталось только погрузить в металл пару драгоценных камней, но этим ювелир решил заняться завтра с утра. Тонкая работа изрядно утомляла.
Встав из-за стола, Меделл потянулся, разминая мышцы, на мгновение задумался: кажется, что-то он забыл. Намеченное выполнил, но что-то еще осталось…
А, точно, сегодня же последний день месяца.
Меделл двинулся к левой стене: в нее была врезана покрытая ровными засечками металлическая пластина. Поднял руку, привычно ощущая, как сила Земли звенит в теле и узоре Управления, направил собственную волю на ровную поверхность.
Число засечек пополнилось еще одной.
Меделл снял Фокус и перебрал в памяти оставшиеся заказы. А, да, офицер из Девятого Легиона просил врезать камень в рукоять его меча – обычный, не гемфорит. Эта работа была несложной, но военные хорошо платили. Легион вскоре должны были перевести в иную провинцию и мастера Дациума пользовались моментом.
В соседней комнате звякнул колокольчик; ювелир отвлекся от раздумий и двинулся открывать.
– Доброго дня, Ланий, – улыбнулся он вошедшему.
– Доброго дня, мастер Меделл, – отозвался тот.
Ланий тоже был магом-ювелиром; Меделл учил его этому искусству с тех пор, как поселился в Дациуме. Юноша отличался изрядными способностями и умением, был лет на сорок моложе наставника – но Меделл был уверен, что ученик превзойдет его мастерством еще до того, как отпразднует тридцатый день рождения.
Только вот сейчас Ланий почему-то выглядел подавленным. Необычно для него.
– Что стряслось? – спросил Меделл, закрывая за учеником дверь.
– Понимаете… – начал Ланий.
Он замялся, вздохнул и выпалил:
– Мне предстоит дуэль.
Меделл застыл на месте. Ланий всегда отличался доброжелательным, даже мягким характером – как, во имя Молчаливых, он сумел схлопотать вызов?
– Как? – произнес ювелир вслух.
– Он положил глаз на мою сестру, – невесело ответил Ланий. – Встретились на улице, он пристал к Энилии… Я разозлился. Вступился, сказал, что о нем думаю – он меня вызвал, я и принял вызов. Только потом сообразил, что сделал.
– Кто именно?
– Киний Арриан.
С Аррианом сам Меделл никогда не встречался, но имя ему было знакомо. Маг-солдат Девятого Легиона, невысокое воинское звание, но очень неплохое мастерство боя. Неравные силы – это еще мягко сказано.
Арриана часто называли беспощадным и жестоким, так что можно было не сомневаться – оскорбителя он постарается изувечить.
– Отменить нельзя? – без особой надежды спросил Меделл.
– Нет, – покачал головой Ланий. – Вызов при свидетелях, мы оба – полноправные маги, ступень гражданства одна, пьяны не были… Войны сейчас нет, Девятый Легион будет в провинции еще полгода, я – не из незаменимых мастеров.
Меделл скривился. Дуэльный кодекс Адамаса сохранился еще с давних времен; его не раз хотели пересмотреть, но каждый раз откладывали в пользу более срочных вопросов. Пока что эти правила сохраняли силу закона.
– Когда дуэль?
– Завтра.
– Защитника себе найти не успеешь, – констатировал Меделл, – да и не согласится никто.
Ланий лишь кивнул. Меделл отметил про себя: все равно бы не отказался, семья для ученика всегда была предельно важна.
– Покажи Фокусы, – распорядился Меделл.
Ланий послушно вытянул руки: запястья охватывали браслеты с узорами Управления. В гнезде правого браслета покоился коричневатый гемфорит, левого – прозрачный. Камни Земли и незримой силы, которую в последние годы стало модно называть «телекинезом». Меделл их помнил; за время самостоятельной работы Ланий так и не обзавелся другими камнями и Фокусами – просто не требовалось.
Ювелир недовольно покачал головой. Для работы с металлом и драгоценными камнями – прекрасная комбинация, для боя – слабовата. Да, мастер-боец и такое сочетание Сил и узоров обратит в оружие… ну так Ланий-то вообще не боец!
– Других нет?
Ланий покачал головой.
– Я и другими Силами-то не владею.
– Ты хоть поединок не до смерти назначил? – жестко спросил Меделл.
– До первого пропущенного удара, – вздохнул Ланий. – На это мне ума хватило.
Меделл коротко выругался. Опытному бойцу одного удачного удара достаточно, чтобы убить противника; не стоило даже и надеяться, что Ланий сможет смягчить выпад боевого мага.
– Ему даже жульничать не потребуется, – пробормотал ювелир.
– Все равно бы не смог, – уныло откликнулся Ланий. – Поединок судит генерал Сеторис.
– Кай Сеторис? – откликнулся Меделл. – Ну да, он обмана не допустит… ни с одной стороны.
– Только поддержать солдата может, – заметил Ланий.
– Нет, это вряд ли, – рассеянно ответил Меделл, прохаживаясь по комнате.
Похоже, Ланий оказался в тупике. Отказаться от принятого вызова – навлечь на себя презрение почти всего общества Дациума, лишиться заказов. Выйти на дуэль – стать калекой или погибнуть.
– Ко мне-то ты зачем пришел? – спросил Меделл, глядя в стену.
Ланий беспомощно развел руками.
– Вы – лучший знакомый мне маг, мастер Меделл. И вы вроде сами служили… я просто не знаю, к кому еще обратиться.
Меделл застыл на месте, потер подбородок. А если… Рискованно. Трудно. Но иного выхода все равно нет – или рискнуть, или подписать парню приговор.
– Вот что, – проронил он, – есть кое-что.
Глаза Лания вспыхнули отчаянной надеждой; старший ювелир добавил:
– Но пообещай мне кое-что.
– Что именно?
– Что смертей не будет.

Небо еще было ясным, но понемногу затягивалось облаками; Меделл прикинул, что к вечеру пойдет дождь, причем сильный. Задерживаться вне дома до вечера он не собирался – да и не требовалось.
Дуэль была назначена на небольшой круглой площади ближе к центру Дациума. Саму площадь уже охватило кольцо зрителей, с интересом ожидавших развития событий – в городе редко случались магические дуэли. Кое-где под солнцем сверкали Фокусы и камни – в толпе виднелось с полдюжины городских магов, в том числе и один покрытый узорами на коже гравированный. От него старались держаться подальше.
Меделл прищурился, оценивая дуэлянтов, застывших в центре круга. Арриан двигался с уверенной плавностью опытного бойца; обнаженные предплечья охватывали наручи-Фокусы, в руке блестел узкий меч с гемфоритом в навершии рукояти.
Приглядевшись к камням и струившимся по металлу наручей узорам, Меделл недовольно покачал головой. Защита Земли и Разрушение Огня – очень сильное сочетание в умелых руках. Узора на мече он не видел, но рукоять украшал камень Энергии – скорее всего, меч служит Разрушителем.
У Лания практически нет шансов.
Молодой ювелир и сам, похоже, думал о том же самом. Он нервно сжимал и разжимал кулаки; солнце блестело на браслетах с узором Управления.
Оторвав взгляд от бойцов, Меделл посмотрел на судью.
Генерал Кай Сеторис выделялся в толпе, словно старая скала в окружении молодого леса. Не ростом – он был не особенно высок – но крепким сложением, суровым лицом и излучавшей уверенность и силу осанкой. Военная форма сидела на нем как влитая, за спиной застыли обычно сопровождавшие генерала телохранители, близнецы-мечники.
Сеторис не был магом, но прекрасно разбирался в теории, особенно в военном применении Сил.
По толпе пронесся шепот; генерал выступил вперед и хмуро оглядел всех собравшихся, потом повернулся к дуэлянтам.
– Не желаете примириться? – поинтересовался он.
– Нет, – бросил Арриан.
– Нет, – повторил Ланий.
Сеторис мрачно вздохнул.
– Тогда начинайте.
Меделл почувствовал, как на площади задрожала стихийная сила; маги в толпе напрягли чувства, следя за поединком и одновременно отслеживая чужие действия. Даже реши он помочь Ланию – не сумел бы.
Оба бойца несколько секунд разглядывали друг друга. Затем Арриан улыбнулся и шагнул вперед, нарочито медленно пробуждая свою силу.
Яркое, пронизанное слепящими вспышками молний, пламя взвилось на правой руке солдата, стекло по клинку меча. Земля у его ног затрепетала, готовясь взвиться и отразить любой удар.
Ланий сделал шаг назад, вскинув руки перед собой.
Арриан занес меч, и в небо взметнулись десятки искр.
Пламя и молнии погасли.
Все застыли; в наступившей мертвой тишине были слышны лишь пара растерянных вскриков – и звон гемфоритов Арриана, выпавших из гнезд, раскатившихся по мостовой.
Арриан застыл, вытаращив глаза, не в силах поверить в случившееся, понять его.
А в следующий миг Ланий резко взмахнул рукой – и незримая волна толкнула солдата в грудь, отбросила на пару шагов.
Удар был нанесен и пропущен.
Толпа взорвалась потрясенными криками; Арриан наконец очнулся, побагровел и дернулся вперед, вскидывая меч.
– Стоять! – остановил его властным выкриком Сеторис. – Дуэль окончена, солдат.
– Это случайность! – взревел в ответ Арриан.
– Случайность? – прищурился генерал. – Хочешь сказать, что ты так запустил снаряжение, что гемфориты могут случайно выпасть?
Арриан поперхнулся, дернулся под жестким взглядом командира, и кинулся собирать камни. Сеторис же спокойно повернулся к Ланию.
– Поздравляю с победой, – сообщил он, и по толпе прокатился удивленный шум; такое же изумление отразилось и в глазах самого юноши.
Через мгновение над площадью взвились ликующие крики; Меделл же повернулся и двинулся прочь.
Уходя, он не мог сдержать улыбки.

– Благодарю вас, мастер Меделл! Я даже и не думал, что так… а получилось ведь!
Ювелир лишь рассеянно улыбался, слушая сбивчивую речь Лания. Финт и в самом деле был не из очевидных.
Узор Управления в сочетании с Землей позволял слегка поменять ширину гнезд для гемфоритов, незримая сила телекинеза – вырвать камни прочь. Прием не то чтобы сложный по сути, но требующий большого внимания, четкого расчета времени и силы и предельной точности в работе.
Как раз те качества, которые есть у любого приличного мага-ювелира.
В битве армий этот прием не обязательно бы спас жизнь, но в поединке, да еще против совершенно не ожидавшего того противника… почему нет?
– Ты только учти, – напомнил Меделл, дождавшись паузы, – что во второй раз такой финт не сработает, его запомнят. Больше не нарывайся на дуэли, парень, или учись работать с Разрушением и Защитой.
– Конечно, – посерьезнел Ланий. – Не беспокойтесь, мастер Меделл. К сражениям меня никогда не тянуло, и сейчас не потянет.
– Ну вот и хорошо, – улыбнулся Меделл. – А теперь поспеши домой. Там тебя уже заждались… ты им хоть весть отправил?
– Да сразу же! – возмутился Ланий. – Благодарю вас еще раз.
Через минуту парень выскочил за дверь, в пелену дождя, едва не столкнувшись с человеком в длинном плаще с капюшоном. Незнакомец отступил с легкостью опытного бойца, Ланий поспешно извинился и заторопился по улице.
Меделл же не двинулся с места, застыв в дверях мастерской – он узнал крепкую коренастую фигуру.
Генерал Сеторис глянул вслед удаляющемуся Ланию, переступил порог и усмехнулся.
– Так и думал, что тебя здесь найду.
– Что угодно господину генералу? – поинтересовался Меделл, пропуская гостя в мастерскую. Получил в ответ укоризненный взгляд и коротко усмехнулся. – По приему узнал?
– По нему. Я еще не забыл, как ты под Лассилией вот так же от меня молнию отвел, – Сеторис опустился на скрипнувший стул. – Узнал повадку, поспрашивал горожан – ну так и есть, Фавий Меделл, «скромный ювелир», ха!
Меделл негромко рассмеялся, занимая свое обычное место за столом.
– А парень хорошо справился, – продолжил Сеторис. – Давно ему свой финт показал?
– Вчера. У него внимания и умения тонко работать и без того хватало, я только объяснил, что делать нужно и поднатаскал слегка.
– Талант, – похвалил генерал. – Правда, когда я его поздравил – выглядел так, будто в обморок собрался грохнуться.
– Все думали, что ты за Арриана заступишься.
– И ты? – уточнил Сеторис.
Меделл неопределенно пожал плечами.
– Кретины, – бросил генерал. – Столько лет всем вдалбливаю, что для империи любое мастерство важно – и армейское, и ремесленное… да и мастерство совета тоже.
Он пристально уставился на ювелира.
– Я намеков не понимаю, Кай, – глухо отозвался тот. – Я их никогда не понимал.
– Ну да, ты их просто делал, – усмехнулся Сеторис. – Я командовал отрядами, в переговорах полагался на тебя… когда ты в отставку подал, пришлось справляться самому. Вышло недурно, но с тобой было проще.
Меделл отвернулся и с преувеличенным вниманием принялся разглядывать заготовки на полках.
– Мне бы ты и сейчас пригодился, – заметил Сеторис. – В штабе.
Вместо ответа Меделл ткнул пальцем в сторону пластины с засечками.
– Видишь?
– Вижу. Что это?
– Отметки. Каждая – месяц, в течение которого не приходилось убивать. Для кого другого столько лет без убийств – нормальная жизнь, для меня – повод гордиться.
– Так штаб…
– Кай, ты за эти годы даже себе врать научился, – поморщился Меделл. – Ты всегда возникаешь там, где Адамасу тяжко, и все решаешь. Тебе от крови никуда не деваться, и штабу твоему – тоже.
– Ты тоже изрядно переменился, Фавий, – протянул Сеторис. – Раньше тебе врага убить было… да вот что камни рассыпать.
Меделл криво усмехнулся.
– Вот больше и не хочу.
Генерал хмыкнул.
– Что ж, тебе решать, – он неспешно поднялся. – Но я все равно был рад повидать тебя, Фавий. Если передумаешь – знаешь, как меня известить.
Меделл покачал головой и тоже встал.
– Другая дорога, Кай.
Сеторис снова хмыкнул; остановившись на пороге, он оглянулся через плечо:
– Да, не беспокойся о парне; я Арриану намекнул, что при несчастных случаях буду знать, кого спросить… А у Лания хватило бы сил на смертельный удар. Это ты ему подсказал не усердствовать?
– Я, – признал Меделл.
Генерал покосился на пластину с насечками, коротко кивнул.
– До встречи, Фавий. Удачи.
Он вскинул руку, ювелир ответил таким же коротким военным приветствием – и Сеторис вышел за дверь.
Меделл же тяжело опустился на стул, задумчиво повертел в пальцах браслет. Усмехнулся, ощущая довольство прошедшим днем.
Кай правильно сказал: раньше ему убивать было легко, и впрямь как камни рассыпать. Но уже много лет Фавий Меделл предпочитал камни подбирать, гранить и сохранять – во всех смыслах.
Так лучше спалось.

Еще одна давняя идея, и еще один из тройки самых безжалостных и опасных персонажей, сочиненных мной для этой вселенной. Возможно, когда-нибудь я "Режиссера" распишу подробно, потому что эта история все-таки заслуживает формы побольше.

Они приходят со звезд – неуловимо быстрые тени, рассекающие ночь. Они всегда приходят так: внезапно, стремительно, в ореоле крови, смерти, мучений и радости.
Первыми гибнут защитники. Если им везет, то они умирают мгновенно, и ощущают лишь холодный поцелуй клинка, вскрывающий жилы и выпускающий кровь. Если не везет – то их ждет укус дротика и непереносимая боль от яда, пронизывающего каждую клетку и заставляющего корчиться, пока от конвульсий не сломается позвоночник.
Потом убийцы принимаются за сам город, еще не понявший, что к ним пришла смерть во славу тех, чьи имена неведомы людям.
Темные корабли безмолвно ждут на орбите, готовые принять тела и души и вновь раствориться в пустоте.

– Все готово, Лира, – глаза Лартена блестели воодушевлением. – Все наши извещены, губернатору осталось недолго!
Он тряхнул головой, еще сильнее взлохматив русые волосы, и даже не пытаясь скрыть радости. Столько лет он ждал этого дня! И теперь избавление Коридиана близко, род Реймонов падет. А все благодаря Лире Атвес!
Та подняла взгляд и весело улыбнулась.
– Пойдем, – сказала она. – Людей надо воодушевить перед тем, как все начнется.
В тусклом свете ее темные волосы казались практически черными, заводская копоть только усиливала впечатление, кожа выглядела смуглой.
Лира никогда не пыталась отделить себя от людей, пусть даже и происходила из образованной семьи – отец был мастером-стеклодувом. Но внешне она была такой же, как все рабочие. Одежда, внешность, поведение – такие же, как у ее последователей.
«Нет, – поправил себя Лартен, отступая и давая девушке пройти в узкую дверь. – У ее армии».
Историю Лиры знали все: три года назад в ее квартале вспыхнула эпидемия, и губернатор, недолго думая, приказал просто уничтожить городской блок. Выжила только она, чудом бежала от пламени. Как она сама говорила – этот огонь разжег искру в ее душе.
И пламя души она смогла передать другим.
Правлением династии Реймонов были недовольны многие, но как восстать против освященной Императором власти? Как выступить против СПО, Адептус Арбитрес? И вообще, как договориться друг с другом?
У Лиры были ответы на все эти вопросы.
Командиры ячеек восстания собрались в цеху заводского блока С-18. Рискованно приходить сюда, но передачи можно было перехватить, а слова Лиры необходимо было донести всем.
Поднявшись на небольшое возвышение, девушка оглядела своих подчиненных – рабочих, бывших преступников, вышедших в отставку ветеранов. Тепло улыбнулась каждому.
– Друзья, – сказала Лира. – Можете не верить, но час близок. Тот час, которого мы все так давно ждали; династия Реймонов отринула справедливость Императора, и лишилась права на власть. Но теперь Свет пребудет с нами…
Она сделала паузу, позволяя командирам отозваться – и те дружно произнесли:
– Свет Звезд льется на нас!
В улье Коридиан издревле почитали звезды – планета была расположена в том участке Галактике, где небо всегда сверкало мириадами огней. Все знали, что свет небес дарует Коридиану сам Император.
– Истинно! – глаза Лиры сверкнули воодушевлением. – Пламя свободы, которое мы разожжем, должно вспыхнуть лишь единожды – тогда с небес явятся те, кто воплощает собой звездное сияние. Ангелы Императора, Адептус Астартес. Я уверена в этом. Я знаю это.
Командиры не сводили глаз с Лиры – столь уверенной, столь обаятельной. Люди уже давно шептались о том, что она вдохновлена Императором, что она святая или может стать святой. Лартен в это верил всем сердцем.
– Они придут, – продолжала Лира, – и окончательно выжгут гниль, что поразила правителей нашего мира. Но Воины Звезд помогают лишь тем, кто первым сделал шаг к ним, и мы просто обязаны первыми потянуться к свету, что льется на нас с небес.
Лира сошла с возвышения и обошла командиров, глядя каждому в глаза и вручая небольшую звезду из темно-синего стекла. Единственное, что она сумела вынести из отцовской мастерской – и что сделала символом своего движения.
– Эти звезды осветят нам путь, – хрипло сказал пожилой ветеран. – Не хуже настоящих!
– Настоящие звезды горят в ваших сердцах, – улыбнулась Лира. – Эти же – всего лишь их отражения.
Командиры с энтузиазмом кивнули. Лира посерьезнела:
– Но помните – если Реймоны такое творят со своим народом, то они могут окончательно предаться ереси, и обратить оружие против звездных воинов.
Все вздрогнули, однако Лира одарила собравшихся успокаивающей улыбкой.
– Мы успеем лишить губернаторский род власти гораздо раньше. Только старайтесь убивать тех, кто сражается с вами – а других оставляйте в живых.
– Даже слуг губернаторских прихвостней? – вскинул голову Лартен.
– Мы же не аристократы, которые могут тратить любые средства, – напомнила Лира. – Мы должны уметь пользоваться всем, что у нас есть – включая людей.
Лартен кивнул, признавая справедливость сказанного.
– Вы знаете план, – сказала Лира. – А теперь идите – и Свет Звезд прольется на вас!

Ночь приходит в город, и вместе с ночью являются кровь, смерть и страдания. Темнота взрывается множеством криков и грохотом выстрелов, но все впустую. Охотники или слишком хорошо защищены, или слишком быстры.
Те, кому удается разглядеть их вблизи, цепенеют от страха и возносят молитвы Императору, но это не помогает. Набожные умирают первыми и слышат смех, когда острые когти и клинки раздирают их на части.
Жилища простых горожан и лордов, полицейские участки и мастерские, храмы и публичные дома – ничто не избегает внимания охотников. Сегодня всюду приходит смерть.
Некоторые, однако, остаются в живых. Их захватывают сетями, иногда парализуют, тащат прочь. Некоторые пленники цепенеют от страха, другие пытаются освободиться. Им кажется, что гибель на месте лучше плена.
Они правы.

– Будь прокляты эти мятежники!
Оливер Реймон, губернатор Коридиана, обрушил кулак на стол, тот содрогнулся. У Реймона за плечами была служба в Имперской Гвардии, а его роду всегда были доступны лучшие тренеры – так что мастером боя он считался по праву. Но что толку в мастерстве, если поразить клинком некого?
Династия Реймонов правила Коридианом в течение двадцати поколений. Разные очаги недовольства, конечно, вспыхивали, но бунты быстро подавляли. Почему именно ему выпали самые упорные мерзавцы?
– Фориан! – губернатор встал из-за стола, отшвырнул прочитанный планшет и повернулся к двери.
Фориан Мирт возник на пороге в тот же миг и склонил голову. Секретарь губернатора работал на Реймона вот уже пять лет, и Оливер не мог нарадоваться на исполнительность и внимательность молодого человека. А также на его аккуратность: безупречный костюм, черные волосы уложены в совершенную прическу, из-за очков смотрят внимательные серые глаза.
– Фориан, есть какие-то новые сведения по Осененным Звездами?
– Арбитр примарис сообщает, что ему удалось напасть на след нескольких ячеек, и он уже занимается их уничтожением, – доложил секретарь. – Вероятно, среди них может оказаться ячейка самой Лиры Атвес.
– Сгнои Император ее душу! – сердито отозвался Реймон. – Эта проклятая Звездами стерва… Как ей вообще удается бегать от закона? Почему мы ничего о ней толком не знаем?
Он обвиняюще уставился на Фориана; секретаря это нисколько не смутило. Он знал, что губернатор на самом деле его ни в чем не винит, и вообще не сможет обойтись без предельно компетентного помощника.
– Сэр, – сказал Мирт, – есть подозрение, что Атвес обладает способностями, выходящими за рамки нормальных.
– Она ведьма? – нахмурился Реймон.
– Есть подозрение, – кивнул Фориан. – Я говорил с астропатами, и они чувствуют… – секретарь сверился с планшетом, – «аномальные колебания психического фона».
– Вот только этого мне еще не хватало, – вздохнул губернатор. – Дайте мне армию и поле боя – и победа будет за мной, но как бороться с невидимками и ведьмами?
– Если разрешите предложить… – начал Фориан. – Это стоит доверить тем, кто выше нас. Звезды льют свет на Коридиан, и этот свет может выжечь любую скверну.
Реймон ответил не сразу. Он прошелся по просторному кабинету, глядя на ряды статуй вдоль стен. Его предшественники, губернаторы планеты – мужчины и женщины, суровые лица, мечи и награды.
– Инквизиция, – протянул он. – Но что будет с планетой?
– Если сюда явится скверна, будет поздно, сэр, – возразил Мирт.
– Ты прав, Фориан, – еще через пару минут раздумий вынужденно признал Реймон. – Составь послание и отправь его. А, кстати, заодно присмотри за обороной – с этих мятежников станется нарушить связь, а нам точно не нужно, чтобы орудия открыли огонь по кораблям Инквизиции.
Фориан склонил голову.
– Еще, – добавил губернатор, – разберись с экономическим вопросом, перерегулируй средства так, чтобы мятежи не влияли на финансы планеты. Сумеешь?
– Сэр, – слегка обиженно ответил секретарь. – Вы же знаете, как я обращаюсь с ресурсами. Я использую все для достижения оптимальных результатов.
– Не могу поспорить, – впервые за время разговора Реймон улыбнулся. – Тогда действуй, Фориан. Коридиану нужна помощь.

Кришу страшно. Очень страшно, потому что ночь полна смерти и ужаса, за окнами звучат непрекращающиеся крики. Родителей нет. Никого нет, кроме Кианы; сестра не отпускает его руку. Криш смотрит на белеющее в темноте лицо: Киана боится так же сильно, как он, но не плачет.
Ужас на миг отступает, его сменяет гордость. Они сильные! Они крепкие! И все кончится, придет рассвет, и они смогут уйти отсюда, больше не сидеть у стены на кухне. И родители придут. И соседи. Все придут.
Внезапно за окнами все стихает. Что-то ударяется в стекло, сползая вниз, оставляя кровавый след.
Голова старика-соседа.
Дети, не сдержавшись, в один голос вскрикивают, и тут же зажимают рты ладонями.
Поздно. За дверями звучат шаги. Криш вскакивает, выдернув руку из пальцев Кианы, хватает со стола нож.
Шаги приближаются, и в каждом из них звучит погибель.

В этот день война пришла в улей Коридиан.
Сотни тысяч людей по всему улью восстали с оружием в руках и обрушились на важнейшие точки в городе. Цитадель Адептус Арбитрес оказалась в осаде, штабы СПО вспыхнули, бастионы Адептус Механикус лишились энергии. Осененные Звездами знали, куда бить и как убивать, и сопротивляться им не получалось.
В частности потому, что работать вместе у сил Реймонов не выходило. Приказы, поступавшие по официальным каналам, заводили арбитров и солдат в ловушки, или просто не давали координировать свои действия. Постоянные помехи, прескверное снабжение… словно кто-то заколдовал систему!
А потом – снял проклятие. Потому что понемногу связь восстановилась, и бои закипели еще жарче: слуги правопорядка перешли в наступление, повстанцы начали терпеть потери. Их армия была более гибкой, но чего стоит армия, когда приказы не поступают?
Они не поступали. Никто из командиров не отзывался – потому что все они и те, кто оказался с ними рядом, уже были мертвы. Причина тому лежала в кармане у каждого из командиров.
Стеклянные звезды мерцали внутренним огнем и разгорались все сильнее, впитывая каждую смерть, каждую частичку потерянной жизненной силы. Каждую душу, которая сегодня расставалась с телом в пределах Коридиана.
Звезды брали свою жатву и безмолвно взывали к небесам.
И их зов услышали.

– Что происходит? Что, спали вас свет Императора, Звезды вам в глотку!
Реймон тщетно пытался пробудить к жизни вокс-связь в своем кабинете. Она бездействовала, и только крупный монитор равнодушно сообщал: неведомые корабли миновали молчащие орудия орбитальной обороны, высаживаются крупные силы противника.
Какого противника?! Что происходит?
Военный опыт подсказывал, что худшего времени для вторжения и представить было нельзя. Коридиан уже пылал, его войска и мятежники сцепились на улицах, любая оборона ослабела до предела… планету можно было взять голыми руками.
– Кого вы призвали, сволочи? – Реймон снова треснул кулаком по столу. – Где Фориан? Где, вашу мать, хоть какой-то порядок?!
За его спиной распахнулись двери – без всякой почтительности, жестко и нагло. Губернатор резко повернулся ко входу, выхватывая из ножен силовой меч. Мятежники запомнят его смерть!
Но вошли не мятежники. Фигуры на пороге вообще не были человеческими.
Высокий рост, белоснежная кожа, глаза, в которых мечутся тени. Острые уши, и подчеркивающие их прически. Грациозные движения, каждый жест полон презрения и опасности. Непроглядно-черные доспехи и иззубренные клинки в руках.
– Эльдар?! – выдохнул Реймон.
– Несомненно, – прозвучал голос – словно змея прошуршала по шелку.
Ксеносы расступились, пропуская вперед своего командира. Он был выше других, доспех украшен замысловатыми узорами и множеством острых лезвий, с плеч струился темный плащ. Правая рука закована в когтистую перчатку.
Все это Реймон отметил за пару секунд – он привык оценивать возможности врага. Но потом он встретился с ксеносом взглядом и отшатнулся.
В глазах повелителя эльдар царила тьма, пронизанная искорками звезд. Вокруг них скользили легкие тени, и каким-то немыслимым чутьем губернатор понял: это души, вплетенные в саму суть врага.
– Губернатор Оливер Реймон, – произнес эльдар на безупречном готике. – Я Сатриан, архонт кабала Темной Звезды. Вы прекрасно управляли своим городом – мы снимем здесь очень щедрый урожай.
– Как?! – выдохнул Реймон. Как, во имя Императора, ксеносы оказались на планете? Он же не ослаблял внешнюю оборону, а мятежники… Неужели мятежники продались эльдар?
Губы Сатриана тронула усмешка. Так могла бы улыбаться очень старая змея, глядя на добычу.
– Вы, мон-кей, так гордитесь своей силой, – произнес он. – Своим несуществующим единством человечества. А ведь нужно совсем немного, чтобы разрушить вашу защиту. Говоря в понятных вам терминах – просто найти актеров на нужные роли, срежиссировать спектакль… и потом прийти за выручкой.
Он небрежно указал в сторону окна, за которым пылал Коридиан.
– Жители вашей планеты – массовка и выручка одновременно. Ну а я, – Сатриан снова улыбнулся, – режиссер.
– А актеры? – невольно вырвалось у Реймона. Он все еще пытался уложить в уме случившееся.
Эльдар рассмеялись, и их смех хлестнул по нервам губернатора, словно просоленный кнут по обнаженному телу. Сатриан сделал шаг в сторону, и преувеличенно драматичным жестом указал в сторону дверей.
Только сейчас Реймон увидел двоих людей в окружении ксеносов: молодого человека в безупречном костюме и девушку в грубой рабочей одежде.
Фориан Мирт и Лира Атвес улыбались почти так же, как стоящие рядом с ними эльдар. И Реймон даже задохнулся, внезапно осознав, насколько же они похожи. Смой грязь с Лиры, или одень Фориана в рабочую робу – вообще не отличить.
– Истинно так, – Сатриан верно оценил выражение лица губернатора. – Мне всегда были любопытны близнецы. А эти двое проявили себя очень хорошо.
– Фориан… – прошептал Реймон. – Ты же пять лет мне служил!
– Я работал на вас, сэр, – ответил Мирт. – Но служил я только повелителю Сатриану. И пять лет – это немного, на подготовку спектакля можно потратить и больше.
Архонт одобрительно улыбнулся и кивнул.
Реймон стиснул зубы, начиная понимать, что на самом деле случилось в Коридиане. Какой… действительно, какой спектакль был разыгран.
– Я взяла на себя нижние слои, – мечтательно улыбнулась Лира. – Да, прошу прощения, повелитель, но там ранее встречалось немало латентных псайкеров. Местная мифология очень помогла – оказалось легко вплести истории о Звездах и приходящих с них воинах, и местные не ощутили никакой фальши. И все сложилось хорошо – немного легенд, немного убедительных речей… и восстание готово.
– А я помог ему сверху, – добавил Фориан. – Придавить народ, где это необходимо, допустить халатность… не свою, конечно. Спасибо, сэр, что так мне доверяли. Задача стала гораздо легче, как только я получил в руки подобающие полномочия. И спасибо, что вы так и не разлюбили силовые методы – это еще больше мне помогло.
Реймон даже застонал. Улыбка Сатриана стала чуть шире.
– И в результате, – сказал эльдар, – ваш город охвачен междоусобицей, а его оборона не действует. Вместо того, чтобы прорываться сквозь препятствия, теряя воинов кабала, нам остается лишь прийти и пожать плоды. Что мы сейчас и делаем.
Губернатор стиснул рукоять меча.
– Почему, ксенос! – выкрикнул он. – Почему ты мне это все говоришь?
Сатриан приподнял бровь.
– Если кто-то не понимает смысла спектакля – то ему надо объяснить, не так ли? Иначе удовольствие для творца… тускнет.
Это стало последней каплей.
С приглушенным рыком Оливер Реймон рванулся к Сатриану.
Он знал, что сейчас на него обрушатся десятки ударов, что он неминуемо погибнет – но иначе поступить просто не мог. И даже удивился, когда его выпад отбила только когтистая перчатка архонта.
Остальные эльдар и близнецы стояли неподвижно, с интересом наблюдая за боем. В сердце Реймона вспыхнула надежда: может, он все-таки избавит Галактику от одной мерзости!
Он пустил в ход все свое искусство; искрящийся клинок плел замысловатые петли, рассекал воздух и размывался в сверкающие полосы при ударе. Но Реймон постоянно опаздывал – на секунду, на полсекунды, на долю мгновения… Проклятый чужак был слишком быстр! То ускользал, то парировал удары.
Оставалось только не дать ему возможности для маневра. Реймон попытался выстроить бой так, чтобы оттеснить ксеноса к статуям, загнать между ними, не позволить уклоняться. Архонт отступил, губернатор уже мысленно видел, как нужно атаковать, как ударить, чтобы убить наверняка…
Выпад. Точный выпад с финтом, из арсенала редких приемов, которые Реймон приберегал для действительно опасного противника.
Лишь через миг губернатор понял, что его оружие ушло глубоко в мрамор статуи. И что в его собственной груди нарастает холодная боль, а вокруг вонзившихся в тело когтей сочится кровь.
И в последний миг жизни Оливер Реймон услышал слово, что Сатриан выдохнул рядом с ним:
– Занавес.
Когда архонт выпрямился с еще бьющимся сердцем в руке, один из воинов мгновенно оказался рядом, поднес прозрачный контейнер. Сатриан опустил сердце в него, сам закрыл крышку и довольно улыбнулся: коллекция в очередной раз пополнилась. Теперь оставалось лишь собрать Звезды Комморрага, щедро впитавшие сотни тысяч душ, и способные годами пополнять силы воинов его кабала.
И праздновать исполнение плана.
– Какая это планета у вас по счету? – спросил он, поглядев на близнецов.
– Шестая, – ответила Лира; ее брат кивнул.
– А, – протянул Сатриан. – Число Жажды. Это стоит отметить особо.
Мягким движением он извлек полупрозрачный флакон и поманил к себе близнецов. Те приблизились, не отрывая взгляда от жидкости во флаконе.
– Да, – улыбнулся Сатриан, – это кровь одного из наших сородичей-отступников с миров-кораблей. В награду за успех я дозволяю вам испить ее.
Фориан принял флакон с благоговением, поглядел на Лиру. Потом они оба помедлили и отошли к окну – так, чтобы в момент глотка смотреть на город, терзаемый детьми Комморрага.
Сатриан улыбнулся. Режиссеру приятно, когда актеры проникаются ролями.

Дверь пропадает, рассыпавшись в пыль. Киана испуганно вскрикивает, забиваясь в угол. Криш выставляет перед собой нож дрожащими руками. Он понимает, что оружие бесполезно, но душу захлестывает неистребимое желание жить, спасти и себя, и сестру.
На пороге возникает гибкий полуобнаженный силуэт. Криш даже не успевает моргнуть, когда воздух рассекает кнут: отдающий презрением щелчок выбивает нож из пальцев, и мальчик с криком хватается за поврежденное запястье.
Кнут вспарывает воздух вторично, но звучит резкий приказ, и убийца в последний миг уводит его в сторону. Вместо головы Криша гибельное острие вспарывает стол.
Женщина-ксенос отступает в сторону, наклонив голову. В дом входит иная фигура, и дети с одного взгляда понимают: это их владыка. Они ничего не понимают в отделке доспехов, но вошедший излучает холодную ауру власти.
Темные глаза, полные звездных теней, изучают Криша и Киану. Мальчик отступает назад, сестра стискивает его локоть.
– Близнецы, – произносит лорд-ксенос с безупречным выговором. Дети остаются неподвижны, не в силах оторвать взгляда от совершенного лица. – Скажите мне, дети людей, вы хотите умереть?
– Нет, – отвечают близнецы одновременно. Они помнят, что ксеносам надо плевать в лицо и цитировать святые слова Императора, но память и воля тают под пристальным черным взглядом.
Какое-то время ксенос медлит, задумавшись. Потом медленно улыбается – словно клинок вспыхивает в ночи.
– Возьмите их, – приказывает он, по-прежнему на готике, чтобы близнецы поняли. – Доставьте на мой корабль целыми и невредимыми. Я буду говорить с ними сам.
– Повелитель? – изумляется ведьма. – Зачем вам эти детеныши мон-кей? Они слабы, тупы и бесполезны!
Архонт Сатриан улыбается снова, и в его глазах на миг отражается будущее, полное плененных душ и залитых кровью улиц человеческих городов.
– Ты разве плохо меня знаешь, Эривия? – спрашивает он. – Я всему нахожу применение.

Давняя мысль, выросшая из сюжетно интересной мне идеи "ступенчатого выбора". Уж не знаю, как получилось.)

I

– Вперед! – приказал Фиделис, и болт-пистолет в его руке громогласно рявкнул.
Череп еретика разлетелся кроваво-серыми брызгами, осколки кости осыпали стены. Обезглавленное тело безвольно рухнуло на пол.
Фиделис коротко усмехнулся. Культ, который инквизитор Ордо Еретикус раскрыл в рекордные сроки, уже больше не мог скрываться. Агенты выявили последнее логово, и оставался только штурм. Выходы отрезаны, против культистов – Адептус Арбитрес и его собственная свита…
Дело за малым: полностью уничтожить еретиков. Именно это сейчас и происходило.
Сапоги грохотали по металлическому полу подулья, дробовики рявкали, разнося людей в кровавые клочья. Шипели лазеры, вспарывая чужую плоть, выли цепные мечи, выпуская кишки еретикам. Сам Фиделис сражался силовым мечом и стрелял из болт-пистолета – комбинация равно яркая и эффективная.
Инквизитор шел во главе своего отряда – здесь было его место, нужно было подкреплять боевой дух людей и отвлекать их от мерзких символов, вычерченных на стенах.
Операция была спланирована безупречно. Ряды еретиков таяли с каждой минутой, колдовские знаки смывались кровью и мозгами их создателей, и сердце Фиделиса пело от радости. Именно для этого он был рожден.
Последний зал. Последняя дверь.
– Взрывайте, – приказал инквизитор.
Мина прижалась к двери, створки с грохотом влетели внутрь, разорвавшись на части. Фиделис первым перешагнул порог – и застыл.
Здесь не было культистов. Здесь был просто девятиугольный зал, раскрашенный множеством символов, с врезанным в пол узором – прямые линии, складывающиеся в простой, но завораживающий знак.
И над знаком мерцало лазурно-золотое сияние, переливающееся и перетекающее с места на место. Свет складывался в буквы, те – в слова, но фразы было не прочитать, они растворялись и ускользали от взгляда.
– Всем оставаться на месте, – стряхнув оцепенение, приказал Фиделис. – Здесь дело только для меня. Займитесь уцелевшими еретиками.
Свита и арбитры отступили, коридоры вновь огласили выстрелы; инквизитор же двинулся к кругу, от которого исходило явное присутствие варпа. Не надо было даже иметь псайкерский дар – в конце концов, чем еще это может оказаться?
– Прочь, демон! – прогремел Фиделис. – Ad majorem Imperator gloriam, vade retro!
По залу прокатился тихий, мягкий смех.
– Как невежливо, Децим Фиделис, – произнес звучный голос. – Мы только встретились, а ты уже желаешь меня изгнать?
Инквизитор на мгновение остановился, насторожившись. Демон знал его имя – но Фиделис был уверен, что культисты не понимали, кто обрушился на них, до самого конца.
– Неважно, – сказал он. – Кем бы ты ни был…
– Я Фаористас, – прошептали стены, и краски на них потекли, свиваясь в замысловатые узоры. – Ветер Знаний, один из Повелителей Перемен.
Фиделис застыл на месте, на миг скованный ледяной хваткой испуга. Он знал иерархию демонов, и знал, что если его собеседник не лжет, то он входит в число самых могущественных слуг Темных Богов. Неужели культ собирался призвать его? Тогда он вовремя успел сорвать замыслы еретиков…
– Кем бы ты ни был, – твердо повторил Фиделис, – я разрушу твою связь с миром. Твой культ пал!
– О, он никогда не был моим, – инквизитор был готов поклясться, что демон сейчас морщится. – Эти глупцы взыскали знаний, но совершенно не умели их использовать. Они получили не то, чего хотели, но то, что заслужили. Благодарю, инквизитор, ты избавил Галактику от множества глупых людей.
Фиделис стиснул зубы. Насмешливая похвала демона жгла как кислота.
Он откинул полу плаща, снял с нее несколько мощных термозарядов – как раз для такой цели и взял. Фаористас явно не мог проявиться в мире по-настоящему, иначе бы уже давно обрушил на инквизитора свою силу.
– Но ты, – продолжил демон, – ты легко проник в их помыслы и нашел слабые места. Ты выковал из своего ума оружие и поразил их тех, кого считаешь врагами. Это мне нравится.
Фиделис намеренно не смотрел на сияние, размещая заряды и прикидывая, сможет ли огонь выжечь из зала все, что тут есть.
– И поэтому, – мягко сказал Фаористас, – я скажу тебе, как связаться со мной.
Что?!
Инквизитор снова чуть не споткнулся и невольно глянул в сторону сияния.
– Найди книгу – любую, хотя лучше всего ценную и редкую. Положи ее на мой знак, – свет Фаористаса подсветил вычерченную на полу фигуру. – И девять раз позови меня по имени. Тогда мы сможем поговорить.
– Провались ты в варп! – вспылил Фиделис.
– О, с радостью, – отозвался Фаористас.
– Я никогда в жизни не стану призывать демонов! – рявкнул инквизитор. – Я верный слуга Императора.
Зал снова огласил тихий смех.
– Я знаю.
Более Фаористас ничего не сказал, молча наблюдая за тем, как Фиделис устанавливает заряды.
Пламя полностью пожрало комнату и расплавило вычерченные на полу линии. Но инквизитор знал, что разговор останется в памяти навсегда.

II

Архивы Ордо Еретикус никогда не хранили столько сведений о демонах, сколько таили библиотеки Ордо Маллеус. Однако Фиделис знал, где и что искать, и не сомневался, что если могучий демон чем-то отличился в Империуме, то записи будут.
Они нашлись, и изрядно озадачили инквизитора.
Фаористас, Ветер Знаний, Повелитель Перемен. Могущественный демон, великий чародей – и коллекционер. Все культы, ассоциировавшиеся с Фаористасом, собирали знания и реликвии; уничтоженная Фиделисом сеть часто занималась примерно тем же.
Но вот что было странно – демон отнюдь не отличался такой же кошмарной репутацией, что и его собратья по силе. По отчетам создавалось ощущение, что Фаористас куда больше заинтересован в том, чтобы собирать знания и делиться ими за некоторую цену, а не совращать целые ульи и обращать планеты в демонические миры. Более того, показания еретиков утверждали, что он всегда держит свое слово, и что сделки с ним не нарушают даже те, кто славится стремлением предавать всех при первой возможности.
Последнее инквизитор объяснил себе просто: никому не хочется навлекать на себя гнев Повелителя Перемен. А вот подчеркиваемая правдивость Фаористаса…
Впрочем, неважно. В конце концов, еретики склонны превозносить достоинства своих владык.
Но теперь Фиделис знал, с кем столкнулся. Если им придется встретиться еще раз – он будет готов.

III

– Нам долго не продержаться, – уныло сказал кардинал.
– Никакого отчаяния, – жестко ответил Фиделис. – Оно ведет к гибели.
Священник тяжело вздохнул. Он был прекрасным теологом, но в делах войны терялся – а именно война пришла в его город.
Инквизитор же посмотрел с городских стен вниз.
Армия еретиков подступила к самым стенам, и на сопротивление было мало надежды. Хотя, конечно, у врагов, поклоняющихся Кровавому Богу, было одно слабое место.
Почти слабое.
Хадран Убийца Тысяч, воитель своего бога, обладатель множества его даров, казался совершенно неуязвимым. Фиделис сам видел, как его поражали лучи лазеров, плазменные сгустки и пули, как на него сбрасывали тяжелые камни и обливали кислотой… но Хадрана не брало ничего.
Войско держалось на авторитете Хадрана. Убрать его – и положение резко переменится.
Но как убить неуязвимого?
Мысль шевелилась на грани сознания уже не первый день – мысль, которую он заклеймил еретической, образ, о котором не вспоминал уже несколько лет. Однако символы Хаоса на доспехах и плоти врагов настойчиво пробуждали забытые идеи.
– Мы выдержим в лучшем случае еще пару штурмов, – мрачно констатировал кардинал, и Фиделис не нашел что возразить.
Он отлично представлял, что случится, когда орда Хаоса ворвется в город. Фиделис читал немало материалов о таких осадах, видел их последствия – залитые кровью улицы, «разукрашенные» человеческими внутренностями здания, сотни людей, распятые на восьмиконечных звездах, оскверненные храмы…
Инквизитор сжал кулаки. Нет уж. Этого он не допустит.
Фиделис резко повернулся и двинулся прочь со стены.
– Куда вы? – удивленно окликнул его кардинал.
На язык просилось «молиться», но Фиделис не мог заставить себя произнести такую ложь. Потому лишь коротко бросил:
– Размышлять.

Как оказалось, знак все еще горел в его памяти, а на твердость руки инквизитор никогда не жаловался. Меловые линии расчертили каменный пол колдовским знаком, и Фиделис мрачно порадовался, что почуять творящееся некому. Астропаты погибли еще при первом штурме.
Книгу он взял первую попавшуюся – некий том, посвященный машинам, то, что осталось от погибшего магоса, руководившего местной фабрике. Фиделис сомневался, что во время войны кто-то ее хватится.
Том лег в середину знака. Инквизитор помедлил, чувствуя ярое отвращение к самому себе – но перед глазами снова всплыли картины гибнущего города и сотен тысяч смертей.
С губ само собой сорвалось:
– Фаористас. Фаористас. Фаористас.
Белые линии мягко засветились, с каждой секундой разгораясь все сильнее.
– Фаористас. Фаористас. Фаористас.
От знака во все стоны поползли щупальца инея, покрывая камень ажурным морозным узором. Словно из ниоткуда подул ветер – то теплый, то холодный. Книга засияла, растворяясь в воздухе, погружаясь в камень.
– Фаористас. Фаористас. Фаористас!
И над знаком разлилось лазурно-золотое сияние, полное слов и фраз. Где-то в его глубине сияло множество глаз, мигающих и перемещающихся, полных радости, спокойствия, насмешки, внимания.
– Децим Фиделис, – пропели линии знака. – Тебе все-таки нужно знание.
– Не думай, что я соблазнился твоими посулами, демон! – гневно бросил инквизитор. – Здесь город, который может погибнуть в любую минуту! Знакомо тебе такое имя – Хадран Убийца Тысяч?
– Конечно, – протянул Фаористас. – Я знаю всех видных слуг Четверых. Так он взял вас в осаду? Сочувствую. Чего же ты хочешь от меня?
– Ты слывешь знающим, – прямо сказал инквизитор. – Скажи мне, как его убить.
Глаза в сиянии закружились по десятку спиралей.
– Почему нет? – прошептал иней. – Я скажу тебе.
Фиделис моргнул. Он совершенно не ожидал, что демон согласится так легко. Отчего…
И в этот же миг он понял.
– Ты выигрываешь в любом случае, – медленно сказал Фиделис. – Если гибну я – то Император теряет верного слугу. Если гибнет Хадран – то соперник твоего бога теряет верного слугу. Ты и твой господин все равно ослабляете кого-то из своих врагов.
Глаза в глубине лазурного тумана весело засверкали.
– Люблю умных людей, – сказал демон. – Им так приятно дарить новое знание.
Фиделис молча ждал продолжения. Ни один демон никогда не давал ничего бесплатно.
– Моя цена проста, – сказал Фаористас. – Я поведаю тебе, как убить Хадрана – а ты заберешь с его тела амулет, украшенный бронзовыми шипами и сочащийся кровью. Ты бросишь его на мой знак и позовешь меня.
– Зачем тебе амулет? – с подозрением спросил Фиделис.
– Для опытов, – рассмеялись тени на стенах. – А еще – ты примешь от меня дополнительное знание.
– Что? – опешил инквизитор.
– Я всегда добавляю это условие, – пояснил демон. – Я – Ветер Знаний, дарование их – моя суть и мое желание. Ты примешь небольшое знание, которое не будет опасно для твоего разума.
Фиделис закрыл глаза. Времени на размышления не было.
– Не стоит пытаться меня обмануть, – заметил Фаористас. – Я не смогу пройти в обычный мир, однако наш договор установит связь между нами. И знаешь, что случится, если ты нарушишь обещание?
Меловые линии заискрились сильнее, сияние словно потемнело.
– Я Ветер Знаний. Я получу твои знания, Децим Фиделис – всю твою память с момента рождения. Все, что ты знаешь о мире, о своих коллегах, об адептах Хаоса, тайнах и секретах. Абсолютно все, даже то, что ты сам забыл или не заметил.
Фиделиса пробрала дрожь. Он и в самом деле намеревался уничтожить амулет, не совершать повторный призыв… но такая плата за нарушение сделки поставила бы под удар многие сотни людей. Как минимум сотни.
Теперь было ясно, почему никто не нарушал договоров с демоном.
– Хорошо, – произнес он и твердо добавил: – Но это лишь одна сделка. Ради блага людей и ради спасения планет во славу Императора.
– Да, – отозвался Фаористас. – Я знаю.

IV

– Не отставать и не погибать! – вскричал Фиделис; силовой меч перерубил шею еретика, и из обрубка взвился фонтан крови. Инквизитор стер брызги с лица рукавом, оглянулся на своих помощников: лучшие бойцы города, собранные из Арбитрес и гвардии губернатора. Плюс остатки его собственной свиты.
Ударный отряд, чья цель – Хадран Убийца Тысяч. Последняя надежда, потому что стена уже проломлена.
Военачальник Хаоса высился впереди, вскинув к небу чей-то выдранный позвоночник, оглашая окрестности громогласным ревом. Знаки Хаоса на его броне ярко пылали, цепной меч выл, перемалывая насаженное на него сердце. Шлема он не носил, являя миру искаженное мутациями лицо и торчащие изо рта клыки.
Инквизитор со свитой ринулись вперед; план они повторили десятки раз, осталось лишь привести его в исполнение.
Первым погиб мечник из гвардии губернатора: он бросился на Хадрана, отвлек его внимание, но через миг цепной меч вошел ему в живот, разрывая внутренности и наматывая их на отточенные зубья. Воин рухнул на колени, заходясь воем от боли, и Хадран вцепился ему в горло свободной рукой, легко сорвал голову, окатив себя кровью.
Однако он отвлекся – и удар Фиделиса разнес один из знаков на его броне. Хадран отшвырнул голову прочь, моментально повернулся, и инквизитору пришлось уйти в оборону. Укрепленный Хаосом цепной меч не разлетался при столкновении с силовым полем, от недостатка мастерства Хадран тоже не страдал. Фиделису пришлось призвать на помощь весь свой фехтовальный опыт, чтобы сопротивляться, не погибнуть, задержать на себе внимание Хадрана.
Хотя бы до тех пор, пока силовая палица арбитра не разнесет второй символ на доспехах Убийцы Тысяч.
Так и случилось – и инквизитор моментально отпрыгнул назад. На доспехах Хадрана осталось только шесть знаков, и значит – настало время второй фазы.
Дружно полыхнули лазганы, грянули дробовики, загрохотали болт-пистолеты. Неважно, сумели бы они повредить или нет – главным было то, что девять человек одновременно выстрелили и поразили Хадрана.
Буквально через миг после залпа снайпер из свиты Фиделиса выстрелил сам – и луч распорол щеку военачальника. Плоть, которая ранее была неуязвима, поддалась.
Хадран замер всего на секунду, в явном замешательстве. Фиделис не дал ему опомниться, рванулся вперед – уязвимость еретика сохранилась бы лишь на пятнадцать минут. Очень мало, когда имеешь дело с могучим воином Хаоса.
Очень много, когда знаешь, что делать.
Они атаковали все вместе, стреляя и нанося удары. Хадран, осознав случившееся, сражался так, словно был истинно одержим, и не менее половины группы пало под страшными ударами, вспарывавшими плоть и отрубавшими конечности.
Но Фиделис нащупал слабину в его обороне – и силовой меч вонзился еретику в рот, вышел из затылка. Инквизитор резко дернул меч вверх и в сторону, вскрывая череп и разрубая мозг пополам.
Хадран рухнул с грохотом, от которого сотряслась земля. Над полем боя повис вой еретиков, ощутивших гибель своего военачальника; инквизитор будто видел, как падает их боевой дух, и как взмывает он же у защитников города.
– Сделано! – рядом остановился арбитр, глаза его сияли восторгом. – Хвала Императору, что вы вспомнили то, что о нем читали, инквизитор!
– Да, – согласился Фиделис, наклоняясь к трупу военачальника. – Хвала Трону.

V

Инквизитор выполнил свою часть сделки – амулет исчез в знаке Фаористаса в тот же вечер. Тело Хадрана все равно сожгли, так что заметить пропажу было некому.
С той стороны хлынуло явное удовлетворение – и несколько образов, разрозненных, но четких. Планета. Несколько имен. Несколько символов.
Заняться новым знанием Фиделис смог только после того, как армия еретиков была окончательно отброшена, а прибывшие подкрепления полностью ее уничтожили. Городские службы принялись восстанавливать утраченное, инквизитор же, приняв благодарности и заверения в том, что он всегда будет здесь желанным гостем, отбыл прочь.
Связать воедино элементы, которые пришли к нему от Фаористаса, оказалось не так уж сложно. Планета опознавалась довольно легко – крупный улей у окраины сектора. Имена принадлежали нескольким видным гражданам… сложнее всего было определить принадлежность символов. Для этого Фиделису пришлось изрядно покопаться в архивах Ордоса, и в конце концов он нашел ответ.
Знаки редких культов, которые не раз уже считали уничтоженными, но которые имели дурную привычку возрождаться. Следует ли из этой комбинации то, что в улье окопались поклонники Хаоса?
Фиделис не знал точно. И источник сведений не внушал доверия. Однако же… Однако же долг требовал обратить внимание и проверить.
От кого бы ни пришли сведения – оставить культ без внимания инквизитор Ордо Еретикус просто не имел права.

VI

Боль скручивала все тело, пронизывала кости и терзала внутренности. Только предусмотрительно захваченный стимулятор и сила воли позволяли Фиделису двигаться, не упасть и не скорчиться на полу.
Расследование, длившееся несколько лет, было близко к завершению – и провалилось в финальной фазе.
Культ оказался куда разветвленнее и обширнее, чем думал инквизитор. И у него уже были свои колдуны, к их заклятиям группа оказалась не готова. Большая часть погибла, другие отступили, сам Фиделис оказался в переплетенных тоннелях под землей. И за ним определенно шла погоня.
Инквизитор прислонился к стене, со стоном сполз вниз. Вытянул ногу, присмотрелся и скрипнул зубами.
Все было гораздо хуже, чем он думал. Ядовитые чары зацепили его, и на глазах Фиделиса плоть распухала, окрашивалась в зелено-черные тона. Он дотянулся до икры, коснулся ее и едва не взвыл от боли. Кусочек мяса отвалился и плюхнулся в лужу под ногами.
Послышались шаги; инквизитор напряг всю волю, вскинул болт-пистолет. Грохот выстрела эхом раскатился по тоннелям, голова культиста взорвалась кровавыми брызгами.
Разведчик был один. Но выстрел наверняка привлечет и других, а значит… значит, это конец. Его служба Императору прервется, культ же и дальше будет расползаться как плесень – безнаказанно.
Фиделис закрыл глаза. Выход напрашивался, но… он же клялся себе забыть об этой идее. Даже не хотел ее называть.
Клялся. Однако служба человечеству требует своих жертв.
Он сумел найти плиту посуше и дотащить туда труп культиста. Мела не было, но кровь погибшего сгодилась в качестве краски – за годы службы приходилось заниматься куда менее приятными вещами. Книга…
Фиделис стиснул зубы так, что едва не раскрошил их, и вытащил из внутреннего кармана жизнеописание святого Друза. Взял с собой, чтобы перечитать в свободное время, но не успел…
Ничего. Святого это никак не опорочит, грех будет лишь на нем.
– Фаористас, Фаористас, Фаористас…
Все случилось как и в прошлый раз – свет, иней, исчезающая книга. Только на сей раз помимо глаз и слов мелькали еще и десятки ухоженных перьев, сияющих лазурью и золотом, украшенных письменами.
Не было сил размышлять над тем, что это значит. Фиделиса и так держала на ногах лишь воля; возможно, потому он постоянно и повторял в мыслях то же самое, убеждая себя же, что волевой стержень еще не распался.
– Мне даже не нужно задавать вопросы, – рассмеялись темнота и капельки воды неподалеку. – Тебе нужно не только знание, тебе нужна помощь.
– Да, – выдохнул Фиделис. – Этот культ… он ведь служит врагу твоего покровителя. Ты же видишь выгоду?
Он хотел озвучить предложение сильным, спокойным голосом – а вышло оно почти жалобным.
– Вижу, – прошипела высыхающая кровь. – И я могу тебе помочь – излечить, сказать, как легче всего поразить культ. Это будет даже интересно – они такого не ожидают. Назвать тебе цену, Децим Фиделис?
– Реликвии культа, – мрачно ответил инквизитор. – Так?
– Мы начинаем неплохо ладить, – согласно заметались тени на камнях. – Да. И мое обычное условие, и моя обычная цена за обман. Итак, ты согласен?
Боль мутила разум; гниющая нога подогнулась, и Фиделис рухнул на одно колено, зашипев от удара, отдавшегося во всем теле. Где-то вдалеке прозвучали шаги.
– Да, – выдохнул инквизитор. – Будь оно все проклято… но знай, демон – сделка или нет, я по-прежнему служу Императору.
– Конечно, – ответил Фаористас. – Я знаю. А теперь приготовься, будет несколько больно.
Было очень больно. Как будто психическое пламя выжигало колдовскую заразу из каждой клетки, очищая и терзая одновременно.
Однако явившихся на звуки культистов встретили клинок силового меча и снаряды болт-пистолета. И то, и другое направлялось твердой уверенной рукой.
Повторная атака на культ уничтожила его полностью. Свита и арбитры надолго запомнили то, с какой хирургической точностью инквизитор Фиделис определил все слабые места еретиков.
Как будто знал их заранее.

VII

– Ты расскажешь мне все, – произнес Фиделис, взирая на прикованного к столу человека. – Именем Инквизиции Его Божественного Величества.
– Но я служу Инквизиции! – выдохнул пленник. – Я служу инквизитору Фестену!
Фиделис отрицательно покачал головой.
– Нет. У меня есть доказательства того, что кто-то из вас отступил от пути Императора – или ты, или твой господин. У тебя есть минута, чтобы начать рассказывать все, что я желаю узнать. Иначе я начну спрашивать иначе.
Пленник побледнел. Инквизитор холодно кивнул, наблюдая за его лицом.
Новые данные, полученные от Ветра Знаний, помогли Фиделису выявить ячейку еретиков, полностью уничтожить их – и захватить их архив неповрежденным. Именно опираясь на эти записи, инквизитор принялся разматывать нити, ведущие к другим ячейкам, другим культам.
Расследование провело Фиделиса по десятку планет и сквозь дюжину лет, помогло ему уничтожить несколько культов на каждой. Но теперь дело приобрело новый оборот: собранные данные указывали на то, что ряду культов покровительствует кто-то, имеющий власть инквизитора, или обладающий тенью такой власти.
Фиделис знал, что его товарищи могут пасть и предаться ереси. Таких следовало отслеживать и уничтожать.
Но чтобы еретик оставался в рядах Инквизиции и пользовался дарованной Императором властью на благо мерзости? Такого вообще терпеть было нельзя, и Фиделис взялся за дело с удвоенным усердием.
Расследование привело к этому человеку – агенту некоего инквизитора Фестена из Ордо Ксенос. Операция по захвату прошла без малейших проблем, и теперь начиналась настоящая работа. По-настоящему важная.
– Итак? – спросил Фиделис.
– Я ничего не знаю, – дернулся пленник.
– Знаешь, – инквизитор жестом подозвал допросного сервитора. – И ты мне расскажешь. Тебе не позволят умереть, пока ты этого не сделаешь.
Руки сервитора ощетинились иглами; повинуясь жесту хозяина, он склонился над допрашиваемым, и комнату огласил истошный вопль.
Иглы в нервные узлы. Соскабливание плоти с костей. Отделение кожи от плоти. Ментальное зондирование, если все предыдущее не поможет.
Любые методы должны идти в дело, когда требуется добиться правды.
Допрос занял почти двенадцать часов, но к его концу Фиделис знал все. И теперь был уверен – да, в Инквизиции завелся червь, пропитанный ересью. А уничтожение таких червей всегда было прямой обязанностью Ордо Еретикус.
– Указания? – монотонно проговорил сервитор, глядя на дергающегося, еще живого пленника.
– Продолжай без всяких ограничений, – равнодушно ответил Фиделис. – Болью искупается преступление.
Он вышел, оставив позади работающего сервитора и воздух, звенящий от непрекращающихся воплей.

VIII

Каменные ступени были отполированы и сапоги Фиделиса скользили по ним. Сердце колотилось как бешеное, инквизитор задыхался, легкие жгло словно огнем.
Позади слышался топот – погоня не отставала. Фиделис мог передохнуть всего несколько секунд, потом снова приходилось бежать.
Однако куда хуже телесной боли была боль душевная, и едва ли не впервые в жизни инквизитора терзало отчаяние.
Он проиграл. Он начал распутывать дело о предательстве коллеги – и проиграл. А ведь цель была так близка!
Проклятый Фестен его обошел. Фиделис собирал доказательства, уничтожал его слуг – и еретик заметил, что именно происходит. Он повел свою игру, сумел скрыть свои действия, и Фиделис понял, что происходит, только когда его самого обвинили в ереси.
Враг раскопал всю биографию Фиделиса, все завершенные им дела, и везде нашел что-то сомнительное. Придал ложное толкование, наверняка добавил сфабрикованных деталей, представил конклаву… и вместо Уилларда Фестена еретиком и отступником был провозглашен Децим Фиделис.
Вся его свита уже погибла. Сам инквизитор пытался укрыться на той же планете, которую спас от Хадрана… но за ним пришли и сюда, в губернаторский дворец. Заряды в болт-пистолете подошли к концу, силовой меч выбили из рук в краткой схватке – и теперь Фиделиса хватало лишь на то, чтобы бежать быстрее своих преследователей.
Он ворвался в просторную комнату, захлопнул за собой тяжелые двери, накинул засов и быстро огляделся. Никаких окон… никаких выходов. Только изящные стеклянные скульптуры, вазы, удобные диваны.
Тупик. Ловушка.
И выход был только один – тот, о котором он не вспоминал многие годы.
Взять краску или мел было неоткуда, так что Фиделис выхватил из-за пояса острый нож. Надрезал руку, рухнул на колени, как можно быстрее вычерчивая собственной кровью знакомые линии.
Дверь вздрогнула – кто-то уже ломился внутрь. Послышались голоса, кто-то требовал нести гидравлический таран. Хвала Императору, что дворец строили с расчетом на штурм, и каждая стена и дверь здесь – прочны и сокрушить их можно лишь с трудом…
Знак был завершен. Но… книга! Проклятье, книга!
Фиделис в отчаянии огляделся. Комната была совершенно пустой – вазы, курительные принадлежности, но ни листка бумаги. Ничего, что хотя бы напоминало книгу.
Дверь снова вздрогнула, заревел непонятный механизм, и по прочной поверхности побежали трещины.
Внезапное озарение сверкнуло в уме; не задумываясь, Фиделис выхватил из-за пазухи книгу, которую всегда носил с собой, и к которой так привык, что иногда забывал о ее наличии.
Его личная копия Имперского Кредо упала в самый центр знака, и инквизитор сделал глубокий вдох.
Двери продержались именно столько времени, сколько понадобилось, чтобы девять раз произнести имя. Створки затрещали и начали разламываться – но Фиделис успел метнуть в лазурный туман одну-единственную мысль, продиктованную яростью и страхом.
«Спаси меня!»
А потом все исчезло.

IX

Место было невозможным. Непредставимым. Стабильным и изменчивым одновременно. Каменные колонны и мраморные плиты под ногами – но колонны меняли высоту каждые несколько секунд, а плиты становились то зеркальными, то непрозрачными. Безбрежное небо над головой – но цвет его менялся каждый миг, а облака закручивались десятками воронок.
И только одно оставалось неизменным – сотканный из тысяч свитков и страниц трон и существо на нем. Гигант, распахнувший лазурные крылья, облаченный в золотистую мантию и небрежно перебирающий пальцами по посоху. Голова, похожая одновременно на голову птицы и ящера, чуть склонена набок, в глазах скользят строки и отдельные слова.
Фиделис напряг волю, ожидая, что его разум сейчас будет вывернут одной лишь аурой Повелителя Перемен. Но нет – он не чувствовал давления.
– Не стоит бояться, – произнес Фаористас; голос его исходил от каждой из колонн одновременно. – Тебе уже ничего не угрожает, как не угрожает священнику в храме.
Инквизитор моргнул. Потом порывисто шагнул вперед, схватившись за меч.
– Я не служу Хаосу!
– Конечно, – протянул Фаористас. Фиделис осознал, что его оружие тут практически бесполезно, нехотя разжал пальцы.
Гнев, однако, не желал отступать, клокотал внутри и обжигал душу.
– Ты… – процедил инквизитор. – Ты, демон…
– Всегда был демоном, – рассмеялись облака в небесах. – Что тебя смущает, Децим Фиделис?
– Ты вынудил меня!
– Вынудил? – удивился Фаористас. – Я никогда не принуждаю. Я дал тебе знание – и ты решил им воспользоваться. Ты мог ничего не делать. Ты мог не думать и не расследовать. Наконец, ты мог ни разу не призывать меня. Но ты сделал свой выбор.
Плиты и колонны вздрогнули от беззвучного смешка.
– Не скрою, я ожидал, что ты так поступишь. Но выбор оставался за тобой. Всегда за тобой.
– Выбор? – скрипнул зубами Фиделис. – Ты меня обманул!
Демон небрежно взмахнул крылом.
– Вас, людей, не надо обманывать. Вами не обязательно манипулировать. Достаточно одного предложения – а дальше вы все сделаете сами, – Фаористас снова рассмеялся, и небеса закрутились вихрями. – Это мне в вас и нравится.
Фиделис молчал, перебирая в памяти все, что случилось. Вспоминая каждый свой выбор, и осознание жгло его изнутри.
Все, что он делал, он делал ради человечества. И теперь человечество же заклеймило его отступником, вынудило искать помощи в варпе.
Неужели так всегда бывает? Неужели добровольная жертва своей чистотой неизменно приводит к Хаосу?
Повелитель Перемен молчал, взирая со своего трона на стоящего перед ним человека. Фиделис скрипнул зубами и вскинул голову.
– Ты думаешь, что я стану служить тебе? – яростно выдохнул инквизитор.
И, глядя в глаза, полные слов и надписей, он предугадал ответ еще до того, как слова прозвучали.
– Нет, – произнес Фаористас. – Я знаю.

Тзинчиты меня устраивают как есть, а вот последователей иных богов мне нередко хочется истолковать не совсем традиционным образом, при этом оставляя их в рамках общих идей божества. Так вышло и тут - и да, это один из трех наиболее сволочных персонажей, каких я изобретал для Вархаммера.

Висевшую в пустоте станцию взяли легко и быстро. Никто не успел ничего понять – корабли вынырнули из-за астероидов, эфир мгновенно заполнили помехи. Десантные капсулы вонзились в корпус, вскрыли металл – и внутрь хлынули воющие от предвкушения крови бойцы.
Началась резня, и кровь потекла по коридорам.
Фрахар вел первую группу, и цепной меч в его руках метался из стороны в сторону, разрубая тела, вскрывая грудные клетки и вываливая чужие внутренности. Единственное, чего торжествующий воин не делал – не портил головы. С ними разберутся потом – потому что черепа принадлежат Трону Его.
Он даже не думал, что воинам Кхорна сумеют оказать какое-то сопротивление. Кто тут может быть? Боевые сервиторы разве что…
Повелитель предостерегал от такой самонадеянности, однако сейчас Фрахар оказался полностью прав. И пары часов не потребовалось, чтобы захватить всю станцию, от доков до контрольного зала.
Именно там Фрахар ожидал своего повелителя, и опустился на одно колено, когда тот вошел.
В отличие от многих других предводителей воинств Кхорна, лорд Варгест не был космодесантником. Но он уже перестал быть обычным человеком – дары Кровавого Бога укрепили и изменили его тело.
Варгест возвышался над Фрахаром на целую голову и был шире в плечах. Лицо пересекали шрамы, складывавшиеся в знак Владыки Войн, некогда золотые волосы были стянуты в пропитанный кровью узел. Покрытая костяной броней ладонь лежала на рукояти огромного силового меча.
– Все сделано, повелитель, – произнес Фрахар. – Станция покорена.
– Отлично, – небрежно бросил Варгест. – Головы?
– Подсчитываются, – Фрахар бросил взгляд на планшет. – О, уже посчитали.
– Давай посмотрим, – улыбнулся предводитель.
Фрахар был счастлив тому, что служит именно лорду Варгесту. Да, были воины и пострашнее его – но мало кто среди последователей Кхорна мог планировать битвы, точно находить слабые места противника, правильно пользоваться шпионами и побеждать не просто натиском, а дисциплиной и расчетом.
Варгест все это умел. Иногда поговаривали, что при этом ему недостает бешенства и ярости – но только когда повелитель не слышал.
Головы после битвы Варгест тоже всегда проверял сам. Даже когда их было много – сейчас-то набралось всего пятьсот тридцать две.
– В жертву. В жертву. На украшение, – повелитель сортировал черепа, удостаивая каждый всего одного взгляда. – В жертву. Выбросить… вот эти четыре – тоже. Скормить зверям. В жертву… а это еще что? – он поднял голову, казавшуюся в его руке почти игрушечной и кивнул: – А, детская. На украшения. Пусть кто-нибудь обветшавший череп на наплечнике заменит, двигаться проще будет.
– Повелитель, – спросил Фрахар, когда его господин закончил с сортировкой. – А для чего нам нужна эта банка в пустоте?
– Это станция слежения, – улыбнулся Варгест. – Теперь система рядом не сможет получить весть о нашем приближении, и мы сможем спокойно войти туда и действовать без помех.
– Что за система? – нахмурился Фрахар.
– Наверное, ты о ней не слышал. Она называется Ореллан.

– Добро пожаловать на Ореллан, инквизитор, – сдержанно наклонила голову Лавиния Хестон, мастер Администратума. Высокая седая женщина держалась со спокойным, подчеркнутым достоинством и хранила на лице полностью невозмутимое выражение. – Чем я могу вам помочь?
– Обеспечить мне полное содействие, конечно, – улыбнулся Даррис Клод, инквизитор Ордо Еретикус. – Ваша планета привлекла мое внимание в связи с несколькими случаями ереси на иных мирах.
Хестон поглядела ему за плечо – на крепкую женщину в серебряной силовой броне и белом плаще.
– Верно, – правильно оценил ее взгляд Клод. – Канонисса прецептор Аделия и ее Сестры помогут мне решить вопрос. От вас ожидается помощь в работе с местным рельефом.
– Как я понимаю, вы уже знаете, где искать, – заметила Хестон.
– Вы правы. Однако нам нужен человек, знающий регион Белой реки.
Мастер Администратума на миг задумалась, потом коснулась клавиши на столе.
– Корденс? Пришлите ко мне Ломмина, немедленно.
Буквально через пару минут дверь кабинета Хестон открылась, и на пороге возник худощавый молодой человек с взъерошенными светлыми волосами.
– Госпожа Хестон, – начал он, – отчет будет готов в срок, осталось только получить данные из Китафа…
Он увидел гостей и осекся.
– Инквизитор, познакомьтесь, – сухо сказала Хестон. – Ординат Ломмин, весьма многообещающий адепт. По долгу службы он объездил именно тот регион, в котором вы заинтересованы, и превосходно его знает.
– Отлично, – кивнул Клод и поощрительно улыбнулся ординату. – Нам предстоит долгое сотрудничество.
Ломмин судорожно сглотнул.

Корабли Варгеста вошли в систему на самой окраине, и двигались к планете предельно тихо и незаметно, чутко отслеживая происходящее сенсорами. Воины томились в ожидании боя, однако никто не выказывал недовольства. Лорд Варгест всегда вознаграждал ожидание многодневной резней и изобилием возможностей проявить себя.
А еще о любом недовольстве он узнавал заранее и карал в меру своей фантазии, на которую не жаловался. Всем еще была памятна судьба бунтовщика, которому повелитель лично вырезал глаза, половые органы и язык при помощи древних перьевых ручек. Как потом весело объяснил сам Варгест – он сохранил случайно найденную коллекцию именно для такой цели.
– У Ореллана неплохая оборона, – констатировал Фрахар, изучая данные, полученные с сенсоров. – Как вы собираетесь ее миновать, мой господин?
Он даже не сомневался, что у Варгеста есть план. И тот оправдал ожидания:
– Очень просто – ее нейтрализуют, получив сигнал. Еще шесть лет назад я заслал на Ореллан четверть сотни плохих шпионов.
– Плохих? – удивился Фрахар.
– Конечно, – подтвердил Варгест. – Их поймали. Их уничтожили и казнили. И именно потому не заметили восемь хороших шпионов, о которых эта четверть сотни ничего не знала. А поскольку во время охоты под горячую руку попало и много непричастных… эти восьмеро нашли на кого опереться среди населения.
Фрахар подумал и нерешительно уточнил:
– А среди этих восьмерых были те, кто раскрыл и ловил «четверть сотни»?
– Конечно! – воскликнул Варгест. – Молодец, Фрахар. Ты умнеешь с каждым часом.
– Это ваше влияние, мой господин, – убежденно сказал помощник. Варгест ответил широкой улыбкой.

– Итак, город Катран, – Клод задумчиво потер подбородок, глядя с края долины на раскинувшийся внизу цветущий городок. – Большое спасибо, ординат.
Ломмин кивнул с гордостью. Темп передвижений инквизитора и Сестер был ему непривычен, однако адепт свыкся и оказывал Клоду всю посильную помощь – и в поисках дорог, и в информации о местности.
– А… – осторожно спросил он. – В Катране… действительно…
– Ересь? – поднял на него взгляд инквизитор. – Боюсь, что так. Доказательства моего расследования неопровержимы, именно в Катране обосновался культ.
– Понимаю, сэр, – помрачнел Ломмин. – Вы, наверное, в первую очередь навестите мэра? Надо будет перекрыть дороги, чтобы еретики не сбежали, пока вы продолжаете расследование.
– Хорошая идея, но есть более верный способ, – отозвался Клод. – Канонисса, сколько вам понадобится времени?
– При таком количестве моих Сестер и преимуществе внезапности? – подняла бровь Аделия. В голосе ее звенела сталь. – Дайте мне полтора дня, инквизитор, и в Катране не останется ни одного живого человека.
– Что?! – поперхнулся Ломмин.
– Сожгите после этого все трупы и здания, – добавил Клод. Аделия отрывисто кивнула.
– Сэр! – Ломмин подался вперед. – Вы… что вы приказываете, Трон святый?! Там же… там же полный город людей, которые ни в чем…
– Ты не понимаешь, юноша, – Клод обратил на Ломмина пристальный взгляд, и тот осекся. – В деле уничтожения ереси не должно и не может быть полумер. Еретики должны погибнуть – и должны также погибнуть все те, кто с ними соприкасался. Скверну необходимо вырывать с корнем, и пусть лучше погибнет множество невиновных, чем один отступник избежит наказания. Душам верных воздастся у Трона – простейшая истина.
Он кивнул Аделии.
– Начинайте. Пусть Император узнает своих.
Канонисса прецептор коротко кивнула.
– Но, инквизитор… – выдохнул Ломмин.
– Сиди, – приказал Клод. – Наша помощь еще понадобится, когда мы передвинемся.
– Что?
– Ты разве не слышал, что я говорил? – нахмурился Клод. – Катран – крупный город, и поддерживает связи с другими городами региона. Там тоже может быть ересь. Мы очистим все пораженные участки.

– Они убили всех, госпожа Хестон, всех! – Ломмин метался по кабинету мастера Администратума. – Они уничтожили…
– Четыре города, восемнадцать деревень, восемьдесят две фермы, – мрачно сказала Хестон. – Да, я уже знаю.
– Знаете?! – ординат повернулся к ней. – Вы – знаете, а я – видел! Я видел, как в огне корчились женщины и дети, как у них лопались глаза, и обугливалась кожа, а плоть – сползала с костей. Я видел, сколько человек было разорвано снарядами и осколками! Я видел, как они вырезали всех, всех, всех!..
Он задохнулся и прислонился к стене.
– Я понимаю, – все так же угрюмо сказала Хестон. – Ломмин, действительно понимаю… но что сделать? Инквизиция представляет собой высшую власть. Хвала Императору, что ее длань лишь впервые затронула нашу планету.
– Я не хочу, чтобы она когда-то касалась ее вновь, – жалобно сказал ординат.
– Потише, – глянула на него Хестон. – Вы сами можете попасть под… справедливость. Инквизитор еще на Ореллане.
Ломмин стиснул зубы – и вышел прочь, хлопнув дверью.
На работе он на следующее утро не появился.

Ореллан пал в точном соответствии с планом. Орбитальные батареи бездействовали, системы противокосмической обороны – тоже. Арбитры и СПО получали ложные сигналы, и планета оказалась повергнута в хаос еще до того, как войска лорда Варгеста спустились на поверхность.
А когда они спустились – все стало еще хуже. Вышколенные своим повелителем, воины действовали быстро и точно, карта отведенного региона была у каждого командира. Вот разве что приказ был всеобъемлющий – убивать всех, радовать Кхорна любой кровью, какая тут найдется.
Сам Варгест нанес удар по столице. Повелитель воинства прорубил себе путь через половину города, оставляя на улицах кровавый след и десятки тел. Никто, однако, не понял, куда он направляется – потому что военачальник выбрал целью не здание Адептус Арбитрес и не резиденцию губернатора.
Он прорвался к Администратуму. И взошел на верхний этаж, щедро поливая лестницу кровью встречных защитников.
Дверь последнего кабинета слетела с петель от одного лишь удара. Мастер Администратума прижалась к стене у окна, вскинув лазпистолет; вспыхнул луч, однако силовое поле клинка моментально отразило его.
– Приветствую вас, госпожа Хестон, – предводитель небрежно поклонился. – Рад видеть, что вы по-прежнему на своем месте. Что же вы не требуете отчета?
Хестон сдвинула брови, потом глаза ее расширились, лазпистолет едва не выпал из руки.
– Ломмин? – изумленно выдохнула она. – Варгест Ломмин?
– Собственной персоной, – ответил бывший ординат Администратума и командир сил Хаоса. – Вы всегда говорили, что я далеко пойду, помните? Так и случилось. Ах, тридцать два года… и как один день, правда?
– Как… – прошептала Хестон. – Как?..
– А разве это непонятно? – поднял бровь военачальник. – Я бежал, преисполнившись отвращения к случившемуся – вы же помните гибель Катрана, верно? Я искал иной путь, отличный от имперского…
Он снова поклонился – преувеличенно изысканно.
– Я его нашел. Не скажу, что было легко, однако у меня все получилось.
Хестон отступила к окну, вскинула лазпистолет.
– Да неужели? – сказал Варгест.
Его движение было столь быстрым, что Хестон даже не успела надавить на спуск. Сначала она увидела, как в воздух взлетает отсеченная кисть, разбрызгивая кровь по столу и когитатору. Потом осознала, чья эта кисть, и рухнула на колени, сжимая обрубок руки и крича от боли.
– Вы все-таки много для меня сделали и были отличной начальницей, – Варгест обошел стол. – Я сохранил некоторую признательность и уважение. И потому все кончится быстро.
Он замахнулся мечом.
– Я даже помещу ваш череп на свое знамя!
Кровь мастера Администратума расплескалась по всему кабинету.

– Он все-таки был прав, – сказал Варгест, глядя на горящий город
– Кто, мой господин? – удивился Фрахар. Помощник явился в здание Администратума всего десяток минут назад с докладом, и застал повелителя на крыше.
– Инквизитор, который орудовал здесь много лет назад, – военачальник вздохнул. – Он считал, что если на планету упало семя Хаоса, то надо уничтожить и его, и всех, кто с ним соприкасался, и всех, кто мог соприкоснуться. Тогда эта идея показалась мне жестокой и отвратительной. Именно из-за нее я покинул Ореллан и отправился на поиски справедливости, – голос Варгеста звучал на удивление задумчиво и почти меланхолично. – И теперь, – продолжил он, – я понимаю – он все-таки был совершенно прав. Парадокс, верно?
– Мой господин, – осторожно спросил Фрахар. – А это имеет для вас какое-то значение?
– Никакого! – расхохотался Варгест и поднял голову Лавинии Хестон над ее пылающим городом. – Уже много лет мне совершенно все равно!
Он повернулся к помощнику и широко улыбнулся.
– Но эти простые истины так забавны, правда?

Примархи и ВКП - одна из самых интересных мне тем. Я к ним регулярно возвращаюсь, и все никак не допишу примарший цикл - однако же не менее интересно их взаимодействие. Вообще, сначала я думал столкнуть этих двоих на Терре, поскольку они там были одновременно и, как помнится, сотрудничали... но вышло иначе. Боевое сотрудничество, полагаю, не хуже.)

Планету назвали Психофоном. Конечно, ей предстояло войти в документы Империума под другим названием, но временное имя закрепилось благодаря астропатам – те еще сразу после входа в систему заявили, что здесь очень сильный психический фон.
Они оказались правы. Людьми Психофона управлял конклав псайкеров, выстроивших собственную традицию, имевшую мало что общего с имперской. С момента установления такого порядка прошли века, и местные жители утвердились в осознании своей правоты.
Именно потому они с презрением отказались присоединиться к Империуму. Зачем королям-чародеям служить далекому трону?
Имперская экспедиция отреагировала обычным образом, развернув войска. Обитатели Психофона спустили на врагов ужасы, порожденные их сознанием, ожидая устрашить людей и заставить их бежать.
Четвертый Легион и его примарх не согласились.

Цитадель казалась устремленным в небо скопищем каменных игл, целым городом, соединенным в единое здание. Тяжелые мощные стены вздымались ввысь, почти сливаясь с окружающими горами; фигуры защитников на них казались игрушечными.
Разглядеть детали было невозможно: город обволакивал колеблющийся и переливающийся щит. Не силовое поле – барьер, созданный психической силой и непрерывно поддерживаемый защитниками города.
Кормодон оставался последним бастионом Психофона. Короли-колдуны недооценили войска Империума и Железных Воинов, однако удержали за собой один город, где собрали всех верных. Пока Кормодон стоял, привести Психофон к Согласию было невозможно.
И взять его не получалось.
Психический щит не позволял никому подойти к стенам, и успешно обращал в прах любые снаряды. Орбитальная бомбардировка рассматривалась, но эту идею отвергли – Кормодон находился в тектонически неудачном месте. Механикумы провели анализ и пришли к выводу, что после ударов нужной силы планету еще очень долго будут сотрясать землетрясения.
Попытки взять город с земли тоже не увенчались успехом. Короли-колдуны пустили в ход всё свое искусство, и любых, кто осмеливался приблизиться, ждали псионические ловушки, засады искаженных варпом зверей и прямые удары психической энергией.
Имперские войска осадили Кормодон. Железные Воины выстроили свои укрепления, из-за которых сейчас и смотрели на защищенный город. Все они заняли позиции в укрытии, и только один стоял на виду, переплетя пальцы.
Он превосходил размерами любого из космодесантников; внешне простой доспех вызвал бы прилив восхищения у знатоков техники, способных распознать сложнейшую структуру. Тяжелую броню он носил так легко, словно она была сделана из шелка.
Пертурабо взирал на город, и лицо примарха казалось высеченным из камня. Занявшие позиции рядом с ним капитаны молча ждали, понимая, что нарушать размышления Железного Владыки не стоит.
Примарх Четвертого Легиона успел проанализировать и отбросить дюжину планов. Железные Воины не привыкли сражаться с таким противником; пока психофонцы лишь поддерживали колдовскими силами собственную армию, космодесантники успешно громили ее. Но сейчас они полностью переключились на психическую оборону – и, к сожалению Пертурабо, у него не было готовых наработок для такой войны.
Он мысленно прикинул возможности осады и терпеливого продвижения, потом покачал головой.
– Слишком долго, – констатировал примарх. – Слишком затратно.
Капитаны понимающе переглянулись. Пертурабо не стеснялся приносить жертвы, однако ненужная трата ресурсов вызывала у него одну лишь злость. Железные Воины прекрасно помнили, что случилось, когда примарх ознакомился с отчетами об Инкаладионской кампании.
Пертурабо еще пару минут смотрел на Кормодон, потом повернулся и спустился к своим десантникам. Капитаны дружно поднялись навстречу.
– Свяжитесь с астропатами, – приказал примарх. – Необходимо передать послание.
– Какое, господин? – нахмурился Форрикс.
– Что должен делать мастер, когда не может закончить работу? – риторически спросил Пертурабо. – Подбирать точные инструменты.

Они пришли быстро – вынырнув из варпа, выстроившись должным ордером на отведенном участке орбиты, спустившись вниз. По мнению Железных Воинов, маневрам гостей недоставало четкой выверенности Четвертого Легиона, но не признать мастерство пилотов было нельзя.
Железные Воины встретили их внизу: закованные в серебристые доспехи космодесантники выстроились ровными рядами, сурово взирая на новоприбывших. Те резко выделялись – багровый риф среди волн цвета металла.
На Психофон прибыли воины Тысячи Сынов. И лично их примарх.
Магнус возвышался над всеми космодесантниками, длинные рыжие волосы трепал ветер, солнечные лучи играли на ало-золотом доспехе. Единственный глаз сиял доброжелательностью и любопытством, на лице играла легкая улыбка.
Шлемы надежно скрывали некоторое замешательство на лицах Железных Воинов. Многие из них не доверяли псайкерам, особенно сейчас, во время кампании против королей-колдунов. Но их пригласил сам примарх и, судя по всему, он был рад видеть Магнуса.
Да. Определенно рад – потому что Пертурабо прошел навстречу брату и пожал ему руку. И стоявшие неподалеку Железные Воины могли бы поклясться, что на лице Железного Владыки тоже мелькнула улыбка.

Временные здания возвели так, чтобы они выходили окнами на Кормодон. Тяжелые бастионы охватили чужой город полукругом, упиравшимся в горы обоими концами. Десантники и обычные солдаты разместились по всей длине дуги, новоприбывшие – тоже. Центральная же башня ранее приняла Пертурабо, а теперь – и Магнуса; для примархов требовались особые помещения.
– Ты быстро прибыл, – заметил Пертурабо.
Магнус пожал плечами и отвернулся от окна, за которым далеко мерцал психический щит.
– Повезло с перелетом. И мы были не так далеко от вашей экспедиции.
– Хорошо. Нам стоит многое обсудить, – Пертурабо помедлил.
Магнус понимающе улыбнулся.
Гордость была в крови у всех примархов. Одни, как Сангвиний и Жиллиман, умели временно гасить ее пламя. Другие, как Джагатай и Русс, переплавляли во внешне небрежные манеры. Для третьих она была основой жизни – Мортариона, Лиона, Пертурабо…
Иногда Магнус задумывался о том, какой же сильной должна быть гордость Императора.
Для Пертурабо было проще снести гору голыми руками, чем сказать: «Брат, я позвал тебя на помощь, потому что не справляюсь сам». Но и для Магнуса было бы ничуть не легче услышать «Я приказал тебе прибыть и поддержать меня».
И потому Алый Король, не дожидаясь слов Пертурабо, легко осведомился:
– Итак, брат, ты пригласил меня поучаствовать. Не поделишься ли деталями?
– Большую часть деталей я передал тебе, когда вы вошли в систему, – Пертурабо посмотрел на Магнуса, дождался кивка и продолжил: – Остался последний бастион, но щит и местные псайкеры не дают нам провести нормальный штурм. Твои наблюдения?
– Дай пару минут, – попросил Магнус. – Я уже рассмотрел этот щит и хочу разобраться получше.
Пертурабо кивнул, Магнус снова повернулся к окну. По оконной раме поползли едва заметные узоры инея, единственное око Алого Короля засияло десятками красок. Структура щита распахнулась перед ним, открываясь анализу и цепкому вниманию примарха.
Железный Владыка не мешал. Для того Магнуса и пригласили; острый ум брата Пертурабо оценил еще на Терре, когда у них обоих было время для совместных раскопок. А уж в понимании психических феноменов его превосходил разве что Император.
Вот только пульсирующего водоворота в небе Магнус не видел. В отличие от брата.
Наконец Алый Король опустил веко, на миг застыл, потом обернулся.
– Похоже, я разобрался, брат. Они не слишком-то маскируются.
– Что ты там увидел? – Пертурабо пододвинул к Магнусу планшет, и второй примарх склонился над ним.
– Смотри, если бы психическая структура была видима и ощутима, она бы выглядела так… – перо забегало по планшету, вычерчивая сложную конструкцию, поддерживающую купол.
Пертурабо склонился над рисунком, сощурился и через несколько мгновений понимающе кивнул.
– Все опоры внутри. Ничто не выходит за пределы купола, все уязвимые точки защищены им же.
– Именно так, – кивнул Магнус. – Сокрушить его можно лишь изнутри, или дождаться, пока поддерживающая его сила исчезнет.
– И сколько этого ждать? – немедленно уточнил Пертурабо.
– Месяц, – прикинул Магнус. – Плюс-минус неделя, вряд ли меньше. Если у них нет способа возобновлять энергию, конечно.
– Та же проблема, – помрачнел Пертурабо. – Можем ли мы устроить штурм под прикрытием твоих бойцов? Или взломать щит вблизи?
– Я прочитал то, что ты прислал, – покачал головой Магнус. – Варп-ловушки, фазовые звери, психические атаки… Нас тут слишком мало, чтобы одновременно прикрывать твоих Воинов и ломать щит.
Пертурабо шумно выдохнул.
– Этого и опасался. Давай подберем варианты.
– Хорошая идея, – согласился Магнус. Мысль об отступлении, конечно, не возникла ни у кого.
Почти двенадцать часов прошли за обсуждением множества вариантов. Братья спорили и находили ошибки в планах друг друга, как с точки зрения осады, так и с позиции псайкерских знаний. Не менее пяти раз заходили сервиторы с освежающими напитками. Несколько раз примархи возвращались к окнам – заново проанализировать щит и видимую сквозь него цитадель.
После того, как десятки идей оказались отвергнуты, братья вернулись к простому варианту – отвлекающий маневр крупными силами, вероятный удар по щиту. Как раз в этот момент Магнус осекся, снова изучил щит, посмотрел на свой рисунок, и сказал:
– Пертурабо. А что ты скажешь по поводу вот этой симметрии?
– Что ты… Минуту, – Железный Владыка вгляделся в рисунок. – Ты прав. Опоры везде сгруппированы по две. В том случае, когда их больше – обязательно четное число.
Он помедлил секунду.
– И командиров у психофонской армии всегда было по двое. И каждая ступень иерархии их правителей вмещает двух человек.
– Они следуют такой нумерологической символике во всем, – медленно сказал Магнус. – Не может быть, чтобы она не укоренилась в их псионических традициях. И вот это как раз можно использовать!
– Что ты предлагаешь? – оживился Пертурабо.
– Смотри, мы не можем легко разрушить щит. Но вот если применить правило двойки и работать очень тонко, то можно рекалибровать…
– …создать временное нарушение и пропустить небольшую команду, – подхватил Пертурабо. – Однако, Магнус, если ты прав, то команда подчинится тому же правилу. Два человека.
– Да, я подумал о том же, – согласился Магнус. – Но даже двое Астартес…
Он осекся и посмотрел на Пертурабо. В глазах братьев одновременно сверкнуло понимание, и Железный Владыка первым озвучил общую идею:
– А два примарха?

Кормодонцы совершили одну ошибку: они направили большинство войск на стены, обращенные к открытому пространству, и обеспечили лишь небольшую охрану тех участков, которые граничили с горами. Развитые системы слежения и пси-чутье защитников все равно бы засекли чужое приближение. Да и трудно спрятать крупный отряд космодесанта, спускающийся по крутым склонам. Верно?
Двух примархов стража не заметила. Магнус с легкостью обернул скрывающую пелену вокруг себя и брата; отлично знакомый с олимпийскими горами Пертурабо без труда сориентировался среди скал Психофона. Под прикрытием сотворенной Магнусом завесы они спустились к самому щиту, остановившись так, чтобы со стен их не разглядели, неважно насколько усиленным зрением.
– Надо потом обдумать, – пробормотал Пертурабо.
– Что именно? – оглянулся на него Магнус.
– Обычно примархи не действуют в одиночку, – пояснил Железный Владыка. – Даже сражаясь вместе, мы все равно выступаем во главе войск.
– Коракс, – напомнил Магнус. – И Конрад.
– Они такой стиль выработали изначально, – отмахнулся Пертурабо. – А вот подобную одиночную работу других братьев… стоит обдумать. Но позже. Начинай, Магнус, у нас есть полчаса до атаки.
Алый Король кивнул и протянул руки к щиту. Психическая энергия свернулась вокруг него спиралью, поползла вперед, словно осторожная змея.

Когда примархи закончили разрабатывать план, они передали его подчиненным, каждый по-своему. Пертурабо созвал своих командиров и объяснил замысел предельно ясно и четко. Магнус справился быстрее: он просто метнул оговоренную схему в разумы своих капитанов, те передали ее дальше, донеся волю примарха до каждого из Тысячи Сынов.
Итог оказался одинаков: воины двух Легионов подготовились к битве одинаково успешно. Серебряные волны и багровые островки среди них образовали идеальный боевой порядок, следуя утвержденному плану.
Как подобало битвам Железных Воинов, очередной штурм начался с грохота пушки. Тяжелый снаряд устремился к психическому щиту города, врезался в него – и на сей раз не распался в пыль в то же мгновение. Нет – он окутался жарким пламенем, вгрызся в щит, развеялся через несколько секунд… однако по щиту пошла легкая рябь.
Первый Капитан Форрикс довольно ухмыльнулся под шлемом.
– Ваша обработка помогает, – передал он по воксу.
– Заслуга Калофиса, – отозвался старший библиарий Азек Ариман. – Наши Пирриды знают толк в огне.
– Еще как знают, – согласился Форрикс и переключился на другой канал. – Торамино, испытание успешно. Начинай артподготовку.
Ответом Первому Капитану стал дружный рев орудий. Команды Стор Безашк только и ждали момента, чтобы обрушить на Кормодон железный шторм.
Десятки снарядов, обработанных Тысячей Сынов, врезались в мерцающую преграду, расплескивая по ней множество волн и пятная поверхность озерами огня. Долина утонула в грохоте выстрелов и взрывов, взметнувшаяся пыль закружилась над землей.
Кормодонский щит выстоял: замешательство защитников длилось не так уж долго, и они осознали, что их враги применили новую тактику. Внимательно наблюдавшие за щитом легионеры Пятнадцатого отметили: пси-структура меняется и укрепляется, в нее добавляются новые нити. Короли-колдуны знали свое дело и умели вовремя организовать своих подданных.
– Они бросили новые силы на щит, – провоксировал Ариман. – По нашим оценкам – перевели где-то треть свободных псайкеров в городе на поддержание защиты.
Оба капитана сейчас улыбались одинаково. План работал – атака отвлекала кормодонские силы, сосредотачивала их внимание на штурме. А значит, облегчала задачу двум примархам, ради чего и была организована.
– Вперед! – рявкнул Форрикс. – Стереть тут все в порошок!
– Братья, поднимитесь на высшие уровни Исчислений, – приказал Ариман. – Начинаем.

Магнус стоял совершенно неподвижно и, казалось, не слышал чудовищного грохота орудий. Око примарха было закрыто, однако сомнений быть не могло: он сейчас видит всю структуру, с которой работает, и осознает ее равно зрением и разумом.
Пертурабо молча наблюдал за братом. Самих действий Магнуса он видеть не мог, однако прекрасно понимал, насколько тонкими манипуляциями тот сейчас занят, и еще больше укреплялся в своем уважении к Пятнадцатому. Сам он хорошо знал, насколько трудно работать с мелкими деталями, какая совершенная координация при этом требуется… и насколько велико удовольствие от завершенной работы.
И неважно, что это за работа: создание миниатюрных и рабочих моделей машин, моделей крепостей или же временная рекалибровка чужого силового щита.
Пертурабо не питал уважения к псайкерскому дару, подобно Магнусу или Хану, но и не сторонился его, подобно Мортариону или Кораксу. Для примарха Четвертого Легиона подобные способности были инструментом: не очень стабильным, неподвластным ему самому, но все равно полезным и имеющим свое применение.
Впрочем, насчет «неподвластного» Пертурабо зачастую сомневался, когда в очередной раз глядел на небо. Несколько раз он хотел поговорить об этом с Магнусом, но обычно не находилось или времени, или настроения. Всегда трудно говорить о своих недостатках или том, что считаешь недостатками.
Во всяком случае, для Пертурабо это всегда было трудно.
Ход боя отсюда было не разглядеть, а с примархами никто не связывался, чтобы ненароком не выдать их позицию. Однако Пертурабо был уверен, что все идет по плану и что его бойцы справятся; уж этому-то он их выучил за прошедшее с воссоединения время.
Странный ветер коснулся лица примарха, и тот мгновенно подобрался.
Поверхность щита задрожала, а через миг – изменилась. В ней возникла щель в рост Магнуса, расширилась, превращаясь в проем. Его края колебались и тянулись друг к другу тонкими щупальцами.
Пертурабо не промедлил ни секунды; он сорвался с места, врезался в Магнуса всей массой и они оба влетели внутрь, за пределы щита, за миг до того, как он снова восстановился.
– Брат, – выдохнул Магнус. – Мы могли и просто так войти.
– Мне показалось, что ты слишком задумался, – заметил Пертурабо.
– У меня есть такой недостаток, – признал Алый Король и встряхнул рыжей гривой. – Что же, вперед?
– У нас мало времени, – согласился Пертурабо. – Смотри!
Теперь-то их заметили. Примархи прорвались совсем рядом с боковыми воротами, и стража уже схватилась за оружие.

Гусеницы танков перемалывали землю, орудия непрерывно грохотали, посылая вперед снаряды. Но на сей раз огонь был куда результативнее: Тысяча Сынов чуяла варп-западни и предупреждала стрелков, а безупречно точный огонь артиллеристов разносил материальную основу ловушек. Координация действий уже позволила космодесантникам продвинуться дальше обычного и с каждым мигом двойное войско подходило все ближе к Кормодону.
Фраму из сорок пятого гранд-батальона было сперва непривычно слышать на частотах Легиона чужие голоса, но он быстро оценил полезность предупреждений. И без разницы, чем они там получены – разведкой или силами варпа.
Фрам, в отличие от многих, относился к псайкерам спокойно. Он знал, что дар псайкера может убить его самого и окружающих… но то же самое мог сделать криворукий идиот, попавший из болтера в цистерну с прометием. Поэтому к адептам варпа он относился спокойно, а идиотов не любил вне зависимости от дарования.
– Приготовиться к рукопашной, – протрещал голос сержанта в воксе. – Приближаются звери.
Фрам коротко выругался и поудобнее перехватил болтер. Ну да, после ловушек кормодонцы всегда выпускали фазовых зверей – помеси пса и ящера, способных выпадать из реальности до момента прыжка. Нередко их когти и клыки становились материальными уже в теле жертвы.
Но теперь их ждал сюрприз. Главное – продержаться до того, как он сработает.
Поджарые хищные тени соткались из воздуха и пыли, рванулись вперед, становясь полупрозрачными и размываясь при движении. Громадная стая словно скользила по над землей, не сводя взглядов с Железных Воинов и не обращая внимания на грохот болтеров и взрывы снарядов – осколки все равно с легкостью проходили сквозь их тела.
Снаряды стоило бы поберечь, но примарх приказал вести себя как обычно, чтобы ни звери, ни их хозяева ничего не заподозрили раньше времени.
Вот они – ближе… ближе… уже видны их глаза и клыки…
Фрам не знал, когда командир Тысячников отдал приказ своим легионерам – но ощутил результат. Холодный ветер непостижимым образом проник под броню, скользнул по телу, пронизал кости – но тем дело и ограничилось.
А вот фазовые звери все разом и совершенно внезапно стали полностью материальными.
Командирам не понадобилось и слова сказать: болтеры Железных Воинов грянули все разом, орудия и автопушки танков от них не отстали. Шторм металла обрушился на потерявших неуязвимость тварей, в один миг разорвав в клочья половину стаи. Оставшиеся отчаянно рванулись прочь, разбиваясь на группы, пытаясь уйти из-под огня – но Железные Воины умели поставить против верткости противника плотность собственной стрельбы.
Как любил говорить сам Фрам – «нет чрезмерной мощности, есть полная уверенность».
Часть зверей все-таки добралась до десантников. Один такой вынырнул из пыльного облака прямо перед Фрамом в самый неудачный момент – тот перезаряжал болтер. Тварь стремительно метнулась к Железному Воину, тот схватился за цепной меч.
В ту же секунду на зверя обрушилось пламя, моментально воспламенившее шкуру. Зверь покатился по земле, пытаясь сбить огонь, и Фрам наотмашь рубанул мечом, с огромным удовольствием разрубив врага пополам.
Он оглянулся: через малое укрепление как раз перебрался Тысячник, который и метнул огненный шар в зверя.
– Спасибо! – крикнул Фрам.
– Да не стоит, – махнул рукой Тысячник. – Крепкая тварь, я думал, что сгорит сразу.
– У них шкура крепкая, а вот брюхо слабовато, – объяснил Фрам. – Туда бей.
– Вот это запомню, – десантник Пятнадцатого остановился рядом. Такой же рядовой, только значки заслуг на броне иные. Ну так у каждого Легиона свои традиции.
– Я Фрам, – представился Железный Воин.
– Себек Хет, братство Пирридов, – кивнул в ответ Тысячник. – Рад встре… стоп, что это?
Фрам не обладал такой же чувствительностью, но сразу понял, что происходит.
– Ложись! – рявкнул он, и оба десантника, не задумываясь, кинулись на землю.
Кормодон изверг сотни пламенных стрел, вспоровших воздух и на миг затмивших дневной свет. Психические снаряды обычно находили цели с пугающей точностью, прожигали доспехи и плоть. Конечно, больше всего жизней они унесли в самом начале осады – потом Железные Воины научились мгновенно уходить в подготовленные укрытия, снижая потери.
А теперь с ними были еще и свои псайкеры, которые вскинули незримые кайн-щиты и бросили навстречу вражеской энергии собственную.
Небо расцвело перехваченным пламенем, молнии пронизали облака. Горы содрогнулись от воплей, перемешанных с шепотом – но все сработало. Поднимаясь с земли, Фрам был уверен: сейчас потери оказались незначительными.
Так и было. Оглядевшись, он увидел всего с десяток раненых, тяжело – всего двое. Над одним уже склонился Тысячник со знаками отличия сержанта, запечатавший ладонью обугленную рану.
– Помощь нужна? – бросил Себек Хет.
– Справлюсь, – прозвучал ответ. – Работай дальше, одари врагов пламенем.
– Принято, – кивнул Себек Хет и пояснил Фраму: – Твой брат выживет. Павониды умеют лечить, а сержант Меланхтон – один из лучших в этом деле.
– Вот и хорошо, – кивнул Фрам. – А нам пора вперед. Железо внутри!
– Прах врагам! – подхватил в ответ Тысячник.

Боковой проход внутрь цитадели охраняли семьдесят пять человек, среди них – два расчета лазпушек и три боевых псайкера. По мнению хозяев Кормодона они могли хотя бы задержать любых противников до прибытия подкрепления.
Это были действительно прекрасные бойцы. Они сумели задержать двух примархов на восемнадцать секунд.
Огонь и молнии, порожденные волей Магнуса, испепелили псайкеров, с равной легкостью сокрушив спешно выставленные щиты, доспехи и плоть. Стволы лазпушек успели разве что повернуться в сторону противников; три ствола комби-болтера на руке Пертурабо грянули оглушительной канонадой, и управлять оружием стало некому. Оставшиеся кормодонцы прожили немногим дольше – молот и хепеш, снаряды болтера и чистое пламя разума не оставили им ни единого шанса.
– Я заглушил их воксы и пси-связь, – сказал Магнус с легкой неуверенностью. – Скорее всего, они не успели никому сообщить.
– Нам в любом случае нет смысла тут стоять, – пожал плечами Пертурабо, входя в сумрак под каменными сводами. – Займемся щитом.
– Сможешь определить, где источник?
В любой другой компании вопрос прозвучал бы странно. Но Магнус хорошо знал своего брата, и, предвидев его встречный вопрос, сразу уточнил:
– Я чувствую мощную концентрацию психической энергии в пятистах метрах к северо-востоку.
Пертурабо кивнул и прикрыл глаза.
В основу всего, что строят люди, ложатся в целом схожие принципы – потому что любые здания рассчитываются так, чтобы быть удобными для людей же. И, сами того не сознавая, люди подчиняют свои творения внутренней логике, которую можно осознать и проанализировать. Особенно если знаешь дистанцию до ключевой точки и ее примерное расположение.
Обычному человеку такой анализ был бы просто не под силу, за пределами рассудка. Для быстрого осознания всей структуры незнакомого громадного здания надо было быть гениальным архитектором.
Или примархом Четвертого Легиона. Сами Железные Воины сказали бы, что это одно и то же.
Спустя всего минуту Пертурабо открыл глаза и кивнул.
– Я знаю, как идти. Не будем медлить.
Примархи сорвались с места.
Впоследствии оба они пришли к выводу: фактор неожиданности помог очень сильно. Кормодонцы просто не были готовы к тому, что проломившиеся сквозь щит враги будут двигаться так уверенно и быстро, что они заметят любые ловушки, установленные в переходах. Сами примархи не находили в этом ничего удивительного: колдовские западни Магнус просто чуял, а механические ловушки не составляли проблемы для Пертурабо. Он просто прикидывал на бегу, где бы лучше всего было разместить западню, стрелял туда и оказывался прав.
Иногда им попадались не очень прочные стены. В этом случае два примарха попросту пробивали их, не задерживаясь и не останавливаясь. Пертурабо машинально отметил про себя несколько интересных архитектурных решений, которые стоило обдумать.
Десяток минут напряженного пути по коридорам, без задержек и остановок – и перед ними выросли тяжелые двери, украшенные замысловатым орнаментом. Рявкнул болтер, воздух всколыхнул телекинетический удар – и створки сорвало с петель.
Взгляду примархов открылся просторный круглый зал с уходящими ввысь колоннами. Сквозь стеклянный проем в потолке было видно небо; круг со сложно вычерченным узором располагался точно под проемом, повторяя его размеры.
Именно сюда сходились главные энергетические потоки щита, ставшие по-настоящему различимыми. Даже не сразу получалось разглядеть человеческие фигуры меж струящихся змей психической силы.
Изначально королей-колдунов было восемнадцать. Половину Железные Воины уничтожили во время кампании, в Кормодоне осталось всего девять. Семеро из них сейчас и сидели в ритуальном кругу, овеянные переливающимися потоками энергии.
– Они их защищают, – сказал Магнус. – Тот же эффект щита; они его питают, защищаются им и координируют такие же круги псайкеров по всему городу. Занятно.
– Мы сможем их убить? – уточнил Пертурабо. Магнус улыбнулся.
– У меня есть идея, но она потребует концентрации. Позаботься обо мне, брат.
Алый Король шагнул вперед, поднял руки, метнув свою волю в течение силы, вторгаясь разумом в сложное плетение колдовства. Пертурабо на миг смотрел ему вслед, и на лице Железного Владыки на миг читалось явное замешательство.
Но потом он тряхнул головой и повернулся к дверям. Сейчас не было времени для тонкости, а значит, манипуляции Магнуса точно почуют. И непременно явятся сюда.
Они явились уже через минуту, хлынули сквозь двери сплошным потоком. Люди и звери, искаженные ненормальные существа, мутанты и порождения колдовских экспериментов – времени на классификацию не было. Да и не нужна она была в этот момент.
Тройной болтер непрерывно грохотал, разрывая чужие тела. Молот в правой руке очерчивал невозможно крутые дуги, сметая все на своем пути; иногда над ним выплевывал грохочущие заряды встроенный в наруч штурмболтер.
Те, кто впервые видел любого космодесантника или примарха, не сразу понимали, что такой гигант может двигаться еще быстрее, чем обычный человек. Гораздо быстрее.
Сегодня бойцы и порождения Кордомана очень хорошо это поняли.
Пол зала полностью покрылся кровью и кусками тел. Поверхность Логоса иссекли царапины и трещины, в штурмболтере засел чей-то громадный коготь, временно выведя его из строя.
Пертурабо не считал врагов и даже не вглядывался в них. Зачем? В нынешнюю задачу это никак не входило. Примарх был занят совсем другим: превратить себя в живой бастион, в несокрушимую стену на пути противников, смести всех, кто рвется нарушить концентрацию Магнуса.
И это получалось.
Лишь один миг ему запомнился: искаженная, дергающаяся тварь с клешнями вместо рук прыгнула на него и взвыла:
– Ты думаешь, что сможешь уберечь от меня свою душу?!
Мигом позже ее тело разлетелось под ударом молота. Железный Владыка не любил отвечать на дурацкие вопросы.
Еще удар – чешуйчатого мутанта припечатало к полу. В следующий миг Пертурабо ощутил внезапную тревогу, а еще через секунду понял ее причину: в дверях возникли две худощавые, пылающие силой фигуры.
Два последних короля-колдуна явились на помощь своим собратьям. Вскинув сотворенные их силой щиты, они приближались к примархам, накапливая силу для удара.
Короткой командой Пертурабо загрузил в болтер последние снаряды – три особых, над которыми вчера тщательно поработал Магнус. Оружие рявкнуло – и болты опалили огнем психический щит, разорвав его в мелкие радужные клочья.
В тот же миг Пертурабо без замаха метнул молот. Окутанное силовым полем оружие врезалось в одного из королей-колдунов, швырнув его далеко вперед, размолов о стену – он на миг промедлил, ошеломленный потерей защиты. Но второй сразу же подался вперед с торжествующим блеском в глазах и с его пальцев сорвались молнии, опутавшие громадную фигуру примарха.
Псайкер верно рассчитал. Перезарядить болтер Пертурабо уже не успевал, оружие только что бросил, а бежать к врагу ему бы пришлось под ливнем психических разрядов.
Но не потребовалось.
Пертурабо бросил в Логос второй приказ, и молот рванулся назад. Тяжелая рукоять врезалась в спину застигнутого врасплох псайкера, с легкостью ломая позвоночник, швырнула его вперед – прямо на встречный удар кулака примарха.
Эксперименты с мощными магнитами доспеха он начал еще когда только сотворил первые системы Логоса.
Наступило краткое затишье. Пертурабо прислушался, и различил топот ног вдалеке.
– Магнус! – бросил он через плечо. – Сюда соберется вся армия города.
– Не… успеет, – выдавил Алый Король. – Есть!
Пертурабо резко обернулся.
На его глазах семь королей рассыпались пеплом, когда их собственная защита рухнула и потоки силы пронизали их тела. А сотканное ими неимоверно могучее колдовство оказалось в стальной хватке воли Магнуса.
И тот сжал кулак.

– Связи нет, – Фрам постучал по шлему. – И как мы узнаем, когда в настояшую атаку иди? Вам же этот щит пси-связь тоже глушит, а?
– Верно, – согласился Себек Хет. – Но сдается мне, примархи нам подадут сигнал.
– Думаешь? – покосился на него Фрам. – И какой же…
Щит исчез.
Поначалу показалось, что исчез: на самом деле он стремительно свернулся, вся заключенная в нем энергия сконцентрировалась в единой точке, в шаре, не превосходившем размерами средний танк.
А затем этот шар врезался в стены цитадели и окрестности утонули в грохоте. Сотни тысяч осколков взвились в воздух, расплавленный камень потек вниз, фонтан металла и искореженной плоти взметнулся прямо к небесам. Всего лишь миг – и треть фронтальных укреплений перестала существовать вместе с сотнями защитников.
На секунду повисло ошеломленное молчание. Себек Хет опомнился первым.
– Видишь? – он кивнул на крепость. – Я же говорил!
Фрам не ответил, мгновенно вскидывая болтер и срываясь с места.
Десантники и танки пришли в движение, сплошной рекой из стали и керамита устремились к пролому. Снова заговорили орудия, и на сей раз артиллеристы Стор Безашк беспрепятственно громили чужие укрепления. Вид взлетающих в небо вихрей камня и рушащихся башен отозвался в сердце Железного Воина восторгом.
Спустя десяток минут войска Империума вторглись в Кормодон.
До окончательного падения Психофона осталось десять с половиной часов.

Уцелевшее население согнали во временный лагерь. Космодесант и прибывшие с орбиты команды механикумов разбирали обломки строений, проясняя детали боя, разыскивая выживших с обеих сторон и убеждаясь, что руины теперь безопасны.
Себек Хет и Фрам встретились снова на месте, где некогда были главные ворота. Теперь оба они были без шлемов и с наслаждением вдыхали ветер, сметавший прочь пыль битвы.
– Хорошо вышло, – констатировал Тысячник. – Хотя погибших еще считают. Жаркий бой оказался.
– Наш сержант погиб, – угрюмо подтвердил Фрам. – Сдается мне, что меня повысят.
– Соболезную и поздравляю разом, – кивнул Себек Хет.
– А тебе какая-то награда будет? – поглядел на него Железный Воин.
– Право учить, – сообщил Тысячник. – Есть у нас молодой парень, талантливый, это его первая кампания. Вот я его наставником и стану.
– Поздравляю, – сказал Фрам, подумал и добавил: – И соболезную.
Себек Хет рассмеялся; Фрам присоединился к нему мигом спустя.

Два примарха взирали на город с вершины одной из уцелевших башен. На вокс-частотах кипели переговоры, которым братья уделяли минимальное внимание – все шло своим чередом и без их руководства.
– Спасибо, Магнус, – негромко сказал Пертурабо.
– Всегда рад помочь, – откликнулся Алый Король. – Если не возражаешь, я несколько задержусь тут – хотел бы изучить то, что осталось от местных разработок.
Пертурабо кивнул и спросил:
– Тебе не жаль? Все-таки они тоже построили общество псайкеров – как у тебя на Просперо.
Магнус покачал головой.
– Нет. У нас было сосуществование, а не тирания, и мы легко вошли в Империум. Психофон же противопоставил себя всему человечеству, и сам выбрал такой путь.
Пертурабо одобрительно кивнул.
– Но теперь местные записи будут изучены и пригодятся, – продолжил Магнус. – Так что в какой-то степени Психофон все же поможет Империуму.
Он улыбнулся брату.
– Так и должно быть, верно? Мои силы…
– Мои расчеты, – согласился Пертурабо.
– Все на благо человечества и нашего единства, – заключил Магнус. – Как и положено братьям.
Пертурабо наклонил голову и протянул руку, ощутив в ответ крепкое пожатие брата.
Железный Владыка намеренно постарался не смотреть на небо. Не стоило портить настроение; сейчас будущее казалось предельно ясным.
И светлым.